Моя напарница по лавке и подруга выглядела сонной: русые волосы, собранные в пучок, еще топорщились, словно после постели, кожа бледна, в глазах за стеклами линз застыло удивленное и чуть тревожное выражение.
– Кхм. Ну… такое дело, пришлось вернуться. Я не могу говорить! – взмолилась я торопливо и не удержалась, чтобы не оглянуться наверх.
– У тебя гости? – нахмурилась Гвен и тут же ахнула: – Ты привела сюда мужчину?! Роксана!
В голосе Гвен прорезались истинно материнские нотки возмущения и оскорбления за распутную, непутевую дочь. Мы с ней были почти ровесницы, но меня не покидало ощущение, что она старше меня лет на десять.
– Прошу тебя, тише, тише! – зашипела я, будто Эйнор, услышав, что его назвали «мужчиной», окончательно разъярится. – Это не то, что ты думаешь!
– Ты даже не представляешь, что я сейчас думаю! – Гвен уперла руки в бока.
Похоже, ее гнева мне сейчас скорее стоило опасаться. Ну чисто между двух огней, что же такое! Гвен давно для себя решила, что ее участь – заниматься наукой и зарабатывать на зельеварении, а семейная жизнь не для нее. Достаточно иметь свой уютный маленький уголок, книги, пару подруг – одна из них непутевая я – и возможность заниматься тем, что интересно. Мне порой казалось, что мужчин она попросту боится. Поэтому переговоры с клиентами чаще всего ложились на мои плечи.
Мою историю она знала и, видимо, считала, что я, обжегшись на неудачном опыте, тоже не буду торопиться связывать свою жизнь с мужчинами. Такой у нас с ней был нерушимый союз двух старых дев, которые отчаянно делают вид, что и так хорошо.
И было ведь хорошо! Нормально. Пока я не решила заменить собой Эйду!
– Так я слушаю. Кто у тебя наверху? – поморщилась Гвен.
– Мужчина, – вздохнула я, признаваясь. – Но у нас с ним ничего… ничего того самого, что ты сейчас себе представляешь! Он просто спал, больше негде было! Боги, – я закрыла ладонями лицо, понимая, что несу. – Не в том смысле, что это бездомный, просто так получилось, что я попала в одно не самое хорошее дело. И мы с ним неким образом связаны этим одним делом, о котором я не имею права тебе рассказать… И поэтому он там. Спал. Так получилось, – сдалась я.
– Роксана! – голос Гвен нехорошо зазвенел самыми высокими нотами.
– Это дело государственной важности, – просипела я на последнем дыхании.
– О чем ты говоришь? – всё еще возмущенно, но гораздо ниже спросила Гвен и поправила мягкие дужки очков, тоже бросив быстрый взгляд наверх.
– О том, что я не могу об этом говорить!
– Ты связалась с темной магией? – догадалась Гвен.
– В каком-то… ну о-очень отдаленном смысле.
– Тебе нужна помощь? – совсем тихо спросила наконец подруга.
Вот за это я ее люблю! Умеет отбросить эмоции ради дела и взять себя в руки.
– Нет, Гвен, я справлюсь. Просто сделай вид, что меня… нас тут нет, ладно? Я на секунду, мне нужно зеркало. Прошу, ни о чем не спрашивай! Потом обязательно расскажу.
Протиснувшись мимо нее, я забежала в крохотную ванную комнату на первом этаже, схватила зеркальце, попутно наспех оглядев себя: чуть опухшая после сна, губы красные, под глазами легкие тени, на голове полный бардак: светлые пряди давно требуют гребня и собранности. И всё же приятно было увидеть родное лицо, а не чужое.
– Дай мне час, и мы исчезнем, – пробормотала я, пробегая мимо Гвен наверх.
В ответ донесся только тревожный вздох.
– Разборки с начальством? – с сочувствием спросил Эйнор, сидевший на постели, когда я зашла в комнату и заперла за собой дверь.
– Нечего подслушивать чужие разговоры.
– За тобой строгий надзор, я смотрю, – усмехнулся страж. – Надо же. Ни одному мужчине входа наверх нет!
– А как ты… Да что ты вообще думаешь, – я даже запнулась от возмущения, – у меня здесь проходной двор?!
– Не думаю, – вкрадчиво улыбнулся он, – но мне как-то слишком легко удалось здесь оказаться. А выходит, это святая святых!
Прекрасно. Зато понятно, какого он на самом деле обо мне мнения. Конечно, когда отношения начались с того, что я обманула и представилась его невестой, доверия ожидать сразу не стоит.
Но по мне же видно, что я не под забором себя нашла! И что не согласна ни помогать ворам и вскрывать замки, ни участвовать в темных делах, ни тем более водить в комнату каждого встречного!
Видно же?..
– Ну, разумеется. Ты-то ведь «мой жених», тебе можно, – буркнула я и пожалела. Прозвучало так, будто я в самом деле об этом жалею, что жених он лишь на словах. И я торопливо добавила: – Хотя сейчас ближе словно «надзиратель».
– Надзиратель так надзиратель, – как ни в чем не бывало согласился Эйнор и кивнул на зеркало. – Это для меня?
– Да.
Я сунула зеркало ему в руки, взяла с подоконника готовый флакончик с зельем и медальон с символикой Ордена и протянула их тоже.
– И вот это… надень, пожалуйста.
Эйнор звякнул цепочкой, металлические части сцепились, но он аккуратно распутал и надел на шею обе штуки: хорошо, что медальон был короткий, а веревка с флаконом длинная.
– Надо, чтобы соприкасались с кожей, – добавила я, дотронувшись до своей шеи и постучав пальцами по впадине между ключиц, чтобы показать наглядно.
Хорошо, что наряд стражей такой плотный и сложный, чтобы спрятать флакон: куча застежек, фибула в виде круга с ромбом внутри – для крепления плаща. На поясе красовался широкий кожаный пояс поверх черных штанов, а на куртке мягкие кожаные наплечники с металлическими заклепками с символами солнца.
Эйнор, продолжая сидеть на постели, расстегнул несколько петель на вороте короткой куртки, открыв шею, осторожно засунул обе подвески под ткань, а потом вопросительно взглянул на меня.
– М-м. Забыла сказать, что я должна тоже касаться. Медальона.
Страж тьмы поднялся с постели и послушно расстегнул куртку еще ниже, до исподней рубахи с широким воротом – тоже черного цвета, – которая подчеркивала загорелую кожу. Цепочка с медальоном легла на выступающие ключицы, веревка под тяжестью флакончика скользнула ниже. На его шее едва заметно пульсировала вена, но Эйнор казался непоколебимым. Он действовал так спокойно и равнодушно, что только я, видимо, могла углядеть в этом что-то особенное.
Вот только бы Гвен не заходила в комнату именно в этот момент!
– Мне нужно будет сосредоточиться и попытаться создать нужный образ. Опиши мне человека и следи за изменениями, в первый час я еще могу что-то исправить, потом образ становится стойким…
Я вздохнула, подошла чуть ближе и осторожно коснулась медальона на груди у стража в распахнутом вороте. Очень осторожно, лишь бы не дотронуться ненароком до его тела, а то подумает еще… От прошлого прикосновения Эйнора меня и так неслабо встряхнуло тогда, после обморока – еле выбралась из железной хватки.
Коротко вздохнув, я вернулась к делу.
Медальон был ключом к созданию иллюзии: предмет позволял сконцентрировать в себе магию и оставить особый отпечаток, который сложно было создавать на живом человеке. По этому отпечатку иллюзия могла поддерживать сама себя.
– Ладно. Значит, так, – произнес Эйнор и посмотрел на свое отражение. – Рост у него примерно такой же, глаза… хм, кажется, серо-зеленые.
– Такие? – Я прикрыла веки, сосредотачиваясь, и потом посмотрела на Эйнора, в чьем облике начали происходить изменения.
– Да. Сойдет. Волосы светлые, короткие, немного вьются на концах.
– Так?
Эйнор на глазах из сурового стража превращался в куда более миловидного парня, почему-то становясь моложе. Волосы стали светлыми, короткими и завились мелким барашком.
– Не настолько кудрявые, – усмехнулся страж, глядя на отражение. – И ему не пятнадцать лет.
– А сколько?
– Около тридцати. И кожа немного… рябая, вот здесь пара оспин, от лихорадки остались, – он тронул левую щеку. – Еще более узкий подбородок, без щетины. Всегда гладко выбритый.
Я посмотрела на легкую двухдневную щетину на лице Эйнора и даже захотела потрогать его кожу – интересно, насколько колючая. Но собралась и представила то, что нужно: подбородок стал легче, не такой упрямый, очертания смягчились.
– Лоб высокий. Брови светлее и уже. Прямые. Глаза не такие… – нахмурился он. – Взгляд.
– Взгляд у него будет твой, тут уж извини! Глаза – зеркало души.
Эйнор посмотрел на меня внимательно и улыбнулся. Жаль, он был уже не похож на себя, глаза другого цвета, но такие же, а вот волосы, лицо… и от этого как-то жутковато, как будто он надел чужую маску. Неужели в облике Эйды я была такая же неуместная? Или знала ее лучше и удавалось играть роль?
– Что? – поежилась я.
– Ничего, – ответил Эйнор, снова перевел взгляд на зеркало и слегка покрутил головой. – В целом уже близко. Еще чуть уже лицо, вот тут, – коснулся он щек, – нос с легкой горбинкой. Глаза ближе друг к другу.
Лицо Эйнора изменилось уже сильно, но всё еще напомнило его – неуловимо, и я ничего не могла с этим сделать.
– Прости, я не могу так! – отвела я руку. – Мне надо видеть, кого я создаю, иначе это будет не то. Ничего не получится!
– Если мы будем создавать кого-то, кого ты увидишь, то потом придется этого «кого-то» прикопать или похитить, чтобы не задавал лишних вопросов. Думал, ты не хочешь связываться с темными делишками.
Я расстроенно прижала ладони к щекам и отрицательно помотала головой.
– Всё у тебя получится! Эйда вышла как настоящая.
Недо-Эйнор ухватил мою ладонь и снова прижал к медальону на груди. Вот он прав, цвет глаз изменился, форма и внешний вид, а взгляд всё равно остался его – пытливый, выжигающий, пробирающий до мурашек.
Одно хорошо: этот Эйнор мне уже не нравится. Значит, будет проще.
– Ладно. Что еще с ним не так?
– Со мной. Меня зовут Мэй Джоссе, мне тридцать лет, я состою в Ордене. У меня темно-зеленые глаза, светлые волосы и низкий голос. У нас уже почти получилось.
Я выдохнула, кивнула и сосредоточилась снова. Под чутким руководством Эйнора мы снова прошлись по его лицу, меняли совсем крохотные нюансы, разлет бровей, форму кончика носа, даже изменили цвет кожи на чуть более бледный. Рост не изменился, но ширина плеч стала меньше, я бегло представила более худосочную фигуру, пытаясь не вдаваться мысленно в подробности устройства мужского организма. В конце концов, вот до этого точно никому не должно быть дела!