– Зачем ты уничтожаешь нас? – не выдержал и вмешался Марк. – Ты один из Ордена. Мы клялись защищать свет и оберегать всех жителей от темных сил!
– Свет, тьма, – скучающе произнес некто. – Всё это одно и то же, так глупо делить силу на добро и зло, их не существует. Что добро для одного – тьма для другого. Мы просто исполняем свои роли. Один лишний шаг, стражи, – и Кибела сотрет вас с лица земли. Она должна мне кое-что за свою… свободу.
– Эйда, – выкрикнула вдруг Рокс. – Отзовись! Мы знаем, что ты здесь!
Эйнор не понял, что она сделала, но на пару мгновений вспыхнули ее браслеты, освещая глубокую пещеру. Через миг Рокс зашипела и скинула браслеты на пол. Но и он успел увидеть двоих людей, стоявших перед ними.
Эйда не была связана и не сопротивлялась мужчине… Канцлер. Мессир Аккинс! Тот, кто был тогда рядом с Магистром во время ритуала в зале молитв. Тот, кто всё проклятое время был по правую руку от Магистра.
– Не трогайте меня! – быстро, надломленно проговорила Эйда. – Прости, Рокс. Но я готова отдать свою жизнь, чтобы канцлер сохранил жизни моей семьи. Он поклялся… что сделает это. Что они ни в чем не будут нуждаться. И в новом порядке их ждет благополучие и счастье. Иначе – зверская смерть. Мамы, отца и маленькой сестры.
Всё то время, что его нареченная невеста света говорила, Эйнор в деталях восстанавливал увиденное, чтобы потом снова шагнуть за грань света – в царство тьмы. Чтобы позволить темной части внутри себя одержать верх – на время! Дай боги, на время.
Канцлер будто ждал этого. Он тоже был тут, в кромешной тьме. Они видели друг друга, они были равны. А может, канцлер и сильнее, хоть не успел провести обряд и не принес Эйду в жертву, прежде чем они пришли.
Без лишних слов Эйнор ударил той магией, что стала его частью. Темнота метнулась вперед, душа и уничтожая всё вокруг. Она может задеть и Эйду. Но та сделала свой выбор. По эту сторону нет сожалений, сочувствия и света.
Канцлер успел остановить удар и нанес ответный. Он пытался ударить и Рокс. Молча, сосредоточенно. Здесь не было места словам. Только яростное желание уничтожить всё лишнее.
Эйнор искал возможность подобраться ближе. Но раз за разом получал разрушительные удары темной силы. Не звуками, но он слышал молитву Кибеле и чувствовал, как нечто темное и огромное грозится стереть его в порошок.
Удар, еще удар. Без времени, без возможности сделать вдох. Только безжалостно сокрушить. Ненависть и боль прорвались сквозь защитный барьер, и Эйнор ощутил их невыносимую природу. Здесь они словно занимали всё пространство.
Эйнор вспомнил смерть отца. Такую же боль он ощущал тогда. Такую же бессильную ненависть, невозможность изменить ход событий. Канцлер не безликое зло. Он чувствует эту же боль, он дышит этой болью, он хочет всё изменить. Не желая верить, что это невозможно.
– Ты не сможешь никого вернуть, – черный туман донес до канцлера эти слова. – Это ложь. Она не вернет тебе никого.
– Ты слаб, – раздалось в ответ. – Исчезни.
– Я был на твоем месте!
– Но ты проиграл.
Тьма окутала мутный силуэт замершей Эйды. Сквозь туман видно было, что она лишь покорно принимала свою участь, давно готовая стать жертвой.
Вместо нее мерещилась другая незнакомая девушка, гораздо взрослее. Мертвенно-бледный силуэт, ее громкий, истошный и отчаянный последний крик перед лицом айгулов, окруживших со всех сторон. Они убили ее, с радостью поглотив энергию жизни, и это не было быстро.
Боль канцлера стала еще яростней и заполнила всё подземелье.
Темная сила сжала Эйду и принялась забирать ее жизнь.
Жизнь за жизнь. Равный обмен. Может, если бы тогда Эйнор умер за Вратами, отец остался бы жив?!
Ложь. Отец был первой жертвой канцлера.
Пытался встать на его пути, и тому было так интересно видеть, как человек умирает от неизлечимой болезни лишь потому, что пытался остановить тьму.
Великий Магистр Алан умрет так же – увидел образ Эйнор.
Мессир Аккинс станет новым, лучшим стражем. Станет посредником между тьмой и светом. Не глупым препятствием на пути наводнения, не жалкой дамбой, что пытается остановить стихию и запереть за Вратами.
Это будет новый мир. Логичный, насыщенный всеми оттенками света и мрака, полный гармонии и равновесия. Богиня Кибела возникла незримым образом, смутной тенью – черная, как мрак вокруг, неотделимая от тьмы. И она улыбалась.
Откуда-то издалека, из другого мира, донеслись песнопения Ордена Света, славящие Великого Канцлера и Великую Богиню.
Тьма пожирала Эйду.
Марк, это был Марк – попытался прорвать плетение темных сил, но лишь отвлек канцлера на время. Но этого хватило, чтобы Эйнор ощутил такую мощь, какой не было прежде. Словно все силы предков влились в него огромным потоком. Отец, дед, его предок, весь мужской род стражей тьмы, Алан, до последнего верящий в его возможности, сумасшедшая, безбашенная и наполняющая любовью Рокс, сочувствие Марка, вера всех жителей в него, в Великого Первого стража.
Этот свет разорвал тьму, расщепил в мгновение ока на бесчисленные частицы, заполнил собой всю пещеру. Он сам вытащил себя из мрака. И прежде чем канцлер успел что-то предпринять, добрался до него на ощупь – помня, как следил за ним во тьме.
Эйнор отбросил его от невесты, готовой стать жертвой. Ударил снова, чувствуя, как разбивает его голову в кровь. Никакой ненависти.
Ради света и мира.
Канцлер всего лишь мужчина с болью в душе. Его одержимость исказила для него весь мир, заменив светлое черным и наоборот. Расколола на части. В какой-то миг Эйнор тоже верил, что изменить ход вещей в его силах и что это вернет мир в его душе.
– Ты не вернешь ту, которую любил. – Эйнор присел рядом с еще живым канцлером, пока тот пытался подняться. – Кибела не придет тебе на помощь, ей плевать. Время не повернуть вспять. Надо было наслаждаться тем, что у тебя осталось. Насколько я помню, ты был женат.
– Нена… вижу вас, – сорвалось с разбитых губ канцлера, – проклятые никчемные стражи…
Одного движения оказалось достаточно, чтобы свернуть канцлеру голову.
Глава 42Ничего сложного, когда любишь
То ли мои глаза привыкли к тьме, то ли стало светлее. Мне показалось, что прошла всего пара мгновений – и вот уже Эйнор сидит возле мертвого канцлера. Что это? Шутки темной силы? С кем я на самом деле связалась?..
На ощупь я доползла до Эйды, которая упала на пол.
– Ты можешь найти хоть какой-то свет? – прошептала я Марку.
– Пытаюсь, – проворчал он в ответ.
Спустя несколько мгновений загорелся один из светильников на стене, когда Третий страж наконец до него добрался.
Эйда казалась безжизненной, но наконец я нащупала у нее пульс.
– Очнется, – уверенно пообещал Эйнор, сев на пол рядом.
Мы замерли в тишине. Наверху по-прежнему раздавалось заунывное пение в честь уже мертвого Великого Канцлера и Богини, которая, похоже, решила пропустить торжественное мероприятие. Существует ли она в самом деле?
Вокруг всё было готово к ритуалу, расставлены жуткие символы Кибелы, еще немного – и Эйда отдала бы свою жизнь!
Мы с Марком уставились на Эйнора в ожидании ответов. Тот кивнул и рассказал в двух словах всё, что узнал про канцлера. Так странно. Всегда был на виду, а при этом тайно ненавидел стражей и мечтал забрать власть в свои руки. С него сталось бы обвинить весь Орден Стражей Тьмы в нашествии тварей, убить Магистра и после потребовать у императора особого влияния.
И выходит, нашествие темных тварей было во многом ради того, чтобы отвлечь внимание всех стражей и успеть провести ритуал с жертвой…
Будто вспомнив, Эйнор принялся обшаривать одежду канцлера, пока не нашел что-то небольшое и блестящее. Символика Ордена Света прослеживалась в острых краях, напоминающих восемь лучей солнца.
– Печать! – подался вперед Марк.
– Должно быть, мессир Аккинс хотел после сам запечатать Врата и стать героем, – сказал Эйнор. – Перед императором он казался бы спасителем всего города от сил тьмы.
– Мы должны срочно попасть в замок. – Марк поднялся, пошатнувшись.
– А что делать с теми, кто сейчас наверху? – мотнул головой Эйнор.
– Сколько стражей в городе? Пусть все придут сюда, прикажи запереть двери, потом разберемся. Судя по всему, их там не меньше трех десятков.
– До сих пор не верю, что Эйда поверила ему… – невпопад проговорила я.
– Шантаж, промывание мозгов и немного сводящего с ума зелья – и люди готовы на многое, даже поверить таким ублюдкам, как мессир Аккинс, – сказал Эйнор.
В замке мы оказались спустя час. Эйду снова нес на руках Эйнор, и было непросто отвечать на многочисленные вопросы о том, что случилось с его женой и что за блондинка рядом с ним, но всё это казалось теперь неважным.
Марку и Эйнору удалось вернуть артефакт-Печать на место, а остальные стражи снова смогли запереть Железные Врата в месте Разлома. А мне так и не удалось узнать, действительно ли канцлер заключил договор с силами тьмы или это выдумал его сумасшедший мозг? Я отчаянно зевала.
Кажется, я даже умудрилась добраться до своих покоев и упасть на постель. Подумать только, последний раз я спала здесь больше суток назад, а за это время будто целая жизнь пролетела. Начиная с того рассвета, когда Эйнора назначили Великим Первым стражем и…
Додумать я не успела – уснула без снов, несмотря даже на первые лучи солнца, что, как назло, светили прямо на лицо. Нет, сегодня меня уже ничего не потревожит! Проснулась я только ближе к вечеру.
Пока стражи уничтожали остатки тех, кому удалось вырваться за Врата, Эйду, еще не пришедшую себя, отдали на попечение Патриши, что потребовало еще одного откровенного разговора.
Вдова переводила взгляд то на едва живую Эйду, то на меня, будто пыталась найти в нас что-то общее или привыкнуть к тому, что общалась она в последнее время именно со мной – кареглазой блондинкой Роксаной из Элевиса.
– Значит, ты всё это время притворялась другой ради Эйнора? Чтобы поддержать незнакомого тебе стража в его борьбе? – с большой долей уважения произнесла Патриша, даже не собираясь обвинять во лжи.