— С помолвкой, - пояснила я. И мысленно выдохнула: ну вот, я произнесла это вслух, и язык не отсох, и горы не полетели по ветру.
— А тебя с новой работой, - ответил он, пропустив мои слова мимо ушей. – Марк… очень специфический человек.
Я не припоминала, чтобы они как-то пересекались, и даже не представляла где и при каких обстоятельствах это могло бы быть, поэтому приняла слова Р’рана, как данность.
— Мы с ним нашли общий язык и сработались. И, ну… знаешь… Он, кажется, не против, что мне не приходиться сидеть у него на столе.
Боги, что я несу?! Я же не собиралась говорить ничего такого, я вообще собиралась сказать, что была рада с ним повидаться – и уносить ноги, пока окончательно не раскисла. Одно радует: злость за собственную слабость можно очень даже хорошо использовать вместо щита от убийственного обаяния моего монстра.
«Не твоего, Нана. Больше нет».
— Моя новая личная секретарша находит мою дурость забавной, - все тем же холодным тоном ответил Р’ран.
— Значит, вы на одной волне. Вижу у тебя все в полном порядке.
Я поднялась, расправила складки на ткани, даже удивившись, что руки не дрожат и не выдают волнение.
— Как дела с завещанием?
— Мои адвокаты все еще разбивают лбы об эту стену.
— Уверена, все разрешится в твою пользу.
Меня начинало подташнивать от бессмысленности нашего разговора. Кому нужна эта надуманная вежливость? Кого мы обманываем? Мы всегда были друг для друга просто партнерами в дурацком мероприятии, и наша встреча вполне могла ограничиться просто кивком и ничего не значащими: «Как дела? Удачи!»
Поэтому самое время поставить точку.
— Была рада тебя повидать, Р’ран. Передавай привет Лэрсу.
Я прошла мимо него, нарочно держась подальше, чтобы не возникло искушения прикоснуться к нему хотя бы кончиками пальцев. Слезы подступили к глазам, но я сдержалась. Это просто встреча, которая должна была произойти рано или поздно. Я справилась с потерей моего монстра, и это переживу. В конце концов, княгиня я или нет? Пусть и бедная.
Глава двадцать вторая: Р’ран
Кажется, сегодня я узнал, что такое настоящая боль. И понял, что она куда тяжелее, чем удар по яйцам. Потому что от удара можно оправиться, а холод, которым обжигала Шпилька, наверняка останется со мной надолго.
— Лэрс живет у черта на рогах, - бросил я ей в спину. – Мы не видимся и не общаемся. Странно, что ты этого не знаешь.
Она остановилась, словно я сказал какое-то заклинание. Проклятье, какая у нее спина! Я сжал ладони кулаки в карманах брюк, жестко подавляя желание разорвать платье и увидеть, что под ним Нана совершенно голая. Посмотреть, осталась ли на ней моя метка. Хотя, столько времени прошло, наверняка Шпилька больше не так активна по ночам. Даже если она проводит их с Лэрсом.
— Ты о чем? – Шпилька медленно повернулась, посмотрела на меня с совершенно искренним непониманием.
— О том, что кому, как ни тебе знать, что мы с Лэрсом больше не пересекаемся. Такая наша взаимная договоренность. Он сказал, что эта блестящая идея была твоей.
Нана нахмурилась, как будто изо всех сил пыталась, но все-равно не могла понять, о чем речь. Чем жутко раздражала. Если она еще раз вот так прикусит губу, я просто лопну, взорвусь на хрен от желания напомнить ей, какой мокрой она становилась от моих ласк.
— Р’ран, я не знаю, в каких отношениях вы с Лэрсом, и, честно говоря, я давно перевернула эту страницу своей жизни, но могу совершенно точно сказать, что не давала твоему брату никаких советов. Отношения Шад’Арэнов, знаешь ли, никогда не были в сфере моих интересов. Хорошего тебе вечера.
Ни единой, мать его, эмоции. Как будто я телеграфный столб и не заслуживаю даже чертовой улыбки.
Нана шагнула к двери и прежде, чем я успел открыть рот, скрылась за ней, оставив меня в долбаном одиночестве.
Эти два месяца были вонючими и паршивыми, как дешевый коньяк в пластиковом стаканчике. С того самого дня, как я вышел из дома Шпильки – и до сегодняшней нашей встречи, я просто барахтался в работе и прочем ничего не значащем дерьме, пытаясь нащупать дорогу обратно. В ту жизни, где все было просто и понятно: я сам устанавливаю правила, я сам решаю, когда все начнется и закончится, и я хозяин своим мыслям.
Но жизнь упрямо продолжала падать в пропасть.
Я не хотел зависать в клубах, не хотел трахать случайных девок. И я не хотел засыпать и просыпаться один в холодной постели. Я вообще почти не спал, наслаждаясь тем, что луна хоть немного меня расслабляет. Но этого все равно было мало, чтобы вышвырнуть Шпильку из головы, а ее запах – из кровати. Я даже приказал сменить матрас, а потом и вовсе купил новую кровать, но все равно, стоило закрыть глаза – и Нана была тут как тут, прямо у меня в голове, и я ничего, совсем ничего не мог с этим сделать. Впрочем, и это был не конец, потому что через пару недель я вдруг понял, что не хочу ничего с этим делать. Потому что, хотя бы так, но заноза была со мной.
Я пытался заполнить жизнь всякой мишурой, но каждый раз, когда я делал шаг вперед, это было три шага назад. Мне было необходимо вернуть контроль над своей головой и жизнью, поэтому, когда я увидел Анну, которая оказалась такой чертовски болтливой, что вышибала из меня все мысли, я понял, что она может стать моей точкой невозврата. Рано или поздно мне бы все равно пришлось жениться, так почему бы не на ней? С Анной все было просто: она дает – я беру, и нет никаких долбаных эмоций. Полный контроль, ноль сюрпризов.
Мне была нужна цепь, которая удержит меня на расстоянии от Шпильки. И до сегодняшнего дня я был уверен, что нашел то, что искал.
А теперь я стоял здесь, полудохлый, умирающий от того, что ее холод, словно азот, наполнил мои легкие, и любой вздох может стать для меня последним. Я не знал ничего о ее жизни с тех пор и не хотел знать, потому что был уверен, что они с Лэрсом…
Черт, да пошло оно все! С каким бы мужчиной ни была сейчас Шпилька, очевидно, что я ей совершенно неинтересен.
Я вернулся в зал с твердым намерением забрать Анну и уехать, пока я еще хоть немного контролировал свою злость, потому что идея отыскать Лэрса и затолкать его вранье ему же в глотку была слишком соблазнительно реализуемой. Подумаешь, вышибу ему пару зубов, заставлю говнюка умыться кровью. Это меньшее, чего он заслуживает.
Но я никуда не уехал.
Потому что вместо Анны увидел Нану: в центре зала, танцующую с каким-то хлыщем со сладкой улыбкой. И, блядь, его руки лежали у нее на спине. На голой коже. И мне точно не показалось, что он очень недвусмысленно поглаживает ее большими пальцами.
Никогда в жизни я не испытывал такого жгучего, раскаленного до бела желания убить. Вырвать руки из плеч и скормить пальцы бешеным псам. Но и это казалось слишком гуманным. Музыка вливалась мне в уши вместе с дьявольским шепотом: «Размажь придурка по стенке, Р’ран!», и я понял, что с каждой секундой становлюсь все более одержим этой идеей.
— Вот ты где! – На заднем фоне, словно приглушенное эхо, всплыл голос Анны. – Я тебе везде ищу.
Она взяла меня за руку, попыталась привлечь внимание, но я продолжал убивать придурка взглядом, предвкушая, как расквашу его рожу кулаком.
Да что со мной такое?!
Анна куда-то утянула меня, представила каким-то незнакомым людям, чьи лица и имена я даже не пытался сохранить в памяти. Все, о чем я мог думать: там, в зале, Нану лапает какой-то мудак, пока я здесь дурею от долбаной ревности.
— Р’ран? – Анна помахала рукой у меня перед глазами, но я едва ли обратил на это внимание, ошарашенный собственным открытием.
Я правда ревновал. Так сильно, что мое сердце могло вот-вот лопнуть. Одно дело просто принять как факт, что она начала новую жизнь без меня, и в этой жизни есть замена мне: Лэрс или любой другой мужик. И совсем другое – увидеть это собственными глазами.
Совершенно точно я не хочу больше такого зрелища. Потому что для образа полного засранца мне как раз не хватает устроить драку на благотворительном вечере. А если я прямо сейчас не свалю отсюда, именно этим все и кончится.
Следующие несколько часов я провел как в тумане. Отвез Анну домой, сказал, что не готов к серьезным отношениям и свадьба со мной ее погубит. Вероятно, она даже плакала, но мне было плевать. Да, я мудак и дерьмо, но я – это я. Не хороших ванильный парень, не милаха Р’ран, который делает вещи не потому, что хочет, а потому что пытается быть правильным. Кого я обманываю? Мне никогда не стать хорошим, потому что вся эта сопливая мишура – совершенно не мое. Каким-то образом Шпилька пробила мою защиту - и настоящий «Я» чуть не захлебнулся в дурацком сладком сиропе, которым она наполнила меня до краев.
Самое время сделать то, что у меня получается лучше всего и, наконец, позволить себе быть тем, кем я рожден. И в жопу сожаления.
Дождь лил, как из ведра, когда я остановил машину около особняка Шереметьевых. Я не спешил звонить в дверь, а какое-то время просто изучал окна. Проблеск света был только на первом этаже и, если память меня не подводит, именно там у них расположена была. Боги, надеюсь, ее старшая сестра уже спит, потому что мои планы на Нану вряд ли придутся ей по душе, а я так заведен, что не услышу ни единого слова против. Я пришел сюда, как голодный зверь – по следу крови, и, ей-богу, сейчас меня проще пристрелить, чем остановить.
Я бросил насквозь мокрый пиджак в машину, легко поднялся по лестнице и нажал на звонок.
Держись, мужик, главное, не сожри ее сразу.
Легкий торопливый звук шагов грохотал у меня в висках, словно победный марш.
Два щелчка проворачиваемого в замочной скважине ключа, лязг – и…
— Р’ран?
Ее запах заставил меня грязно выругаться.
— Что ты…
— Я голодный, Шпилька, - прорычал я, молниеносным движением хватая ее за запястье, а второй рукой срывая с плеча дурацкий плед.
— Убери от меня руки! – выкрикнула она.
— Или… что? – Я захлопнул за собой дверь, пошел на Шпильку, заставляя ее отступать к комоду.