Она слепо пошарила вокруг, схватила какую-то статуэтку, явно собираясь швырнуть ее мне в голову, но я легко выбил «оружие» из рук своей жертвы.
— Или я тебе глаза выцарапаю, - пообещала Нана, шипя, словно кошка.
Я рывком стащил с нее халат. Она в ответ залепила мне по морде. Я только рассмеялся Нане в лицо, даже не сомневаясь, что в эту минуту выгляжу, как полный псих. Плевать на все: на правила, на гребаную ваниль, на то, что я не должен снова вляпываться в эту девчонку. Единственное, что мне нужно – она, подо мной, на мне, передо мной. И если я не получу ее, то просто сойду с ума.
— Убирайся из моего дома, Р’ран Шад’Арэн, иначе я вызову полицию и заявлю о попытке изнасилования.
— Ты же не такая дура, - бросил я, растворяясь в открывшемся виде.
На ней было что-то совершенно воздушное, нежно-розовое, в кружевах и шелковых лентах. Что-то, что завязывалось впереди от промежности и до самой груди. И чертов бантик прямо кричал, что его нужно развязать. Я потянул за ленточку – и Шпилька наотмашь ударила меня по руке.
— Ты кого-то ждешь в таком наряде? – От злости я сгреб шнуровку в кулак и рванул к чертовой матери. – Того придурка с благотворительного вечера? Лэрса? Или есть кто-то третий?
Если она скажет «да» - я трахну ее прямо здесь. Подчиню и докажу, что она будет моей до тех пор, пока я не решу, что пришло время отпустить. Хоть сейчас кажется, что, чтобы насытится ею, не хватит и целой жизни.
— Ты больной озабоченный засранец, - сквозь зубы выдохнула она. – И я ничего не обязана тебе объяснять.
— Удивлен, что ты знаешь столько грязных слов, малышка. И ты мне все расскажешь. Просто, мать его, поверь на слово.
Еще рывок – и лоскутки пенных кружев полетели на пол.
Кажется, никогда мой член еще не был таким жестким. Я не сомневался, что, если в ближайшие минуты не сниму штаны, они лопнут к чертям.
Нана – само совершенство. Что-то неземное, нереальное, сладкое, как пыльца на кончике языка. Хрупкая, беззащитная, как бабочка, которую я ей подарил. Сливочная кожа выглядела так безупречно, что зверю во мне захотелось заклеймить ее следами укусов. Сосать и мучить эти крохотные розовые соски до тех пор, пока боль не превратится для Наны в изысканное наслаждение. Понятия не имею, что она творит со мной и как ей это удается, но с Наной все работает иначе. С ней у меня совсем нет контроля. Только инстинкты, от которых тело порядочно потряхивает. Боги, дай мне терпения, потому что яйца, кажется, уже посинели от ожидания.
Нана вскинула руки, чтобы прикрыться, но я ловко завел их себе за голову. Шпилька тут же вцепилась мне в волосы, скомкала в кулаках и дернула, пытаясь разорвать нашу близость.
— Малышка, я совсем не против боли, - прямо в ее искусанные припухшие губы ухмыльнулся я. – У меня уже и так жуткий стояк. Еще хотя бы одна такая выходка – и до спальни мы не дойдем.
— Я тебя ненавижу, ты… самодовольная свинья.
— Ты одна? – Я легко подхватил ее за бедра, поднял.
— Что?
Боги, она даже не понимает, что стягивает с меня рубашку и злится, потому что мокрая ткань прилипла к телу. Я чуть не расхохотался, с наслаждением впитывая недвусмысленные импульсы своей Шпильки.
— Твои сестры дома?
— Нет, нет… - Ее голос дрогнул, взгляд нащупал мой взгляд, и серебряное желание прошило позвоночник до самого затылка.
— Где твоя комната, Шпилька?
— Где твоя невеста, монстр?
— Плачет, потому что я раздумал жениться или, может, двинула в клуб на поиски подходящей замены, или напивается вдрызг. Выбирай любой вариант.
— Ты порвал с ней?
Я утвердительно кивнул, прекрасно понимая, что Нана никогда не согласится на интрижку с почти женатым мужиком.
— Да, порвал.
Мгновение Шпилька смотрела на меня огромными глазищами, в которых есть все, чтобы я окончательно слетел с катушек: радость, желанием, счастье, похоть. Мне почти хотелось потянуть время, насладиться ее перченой нежностью, но я вовремя заметил проблеск еще одной эмоции, на которую не был готов дать ответ. Поэтому жестко, как ненормальный, смял губы моей Шпильки поцелуем, заглушая нас обоих.
Хватит разговоров. Их и так уже слишком много.
Я взял ее на руки, прижал к себе так крепко, что заныло в груди. Проклятье, не собирался же быть с ней грубым, хотел сделать все так, чтобы Шпилька не испытывала ни страха, ни, по возможности, сильной боли. И все это было целиком в моих руках. И от осознания такой ответственности волосы на руках встали дыбом. Потому что одно дело хотеть стать ее первым в обозримом будущем, и совсем другое – понимать, что вот сейчас все и случится, потому что я несу ее вверх по лестнице, и потому что Нана так сильно обнимает меня руками, что кажется, будто отпечатки ее пальцев навеки заклеймят мою кожу.
Я, мать его, волнуюсь, как прыщавый школьник!
— Направо, - сказала Шпилька, когда мы оказались на втором этаже. Здесь темно, но я прекрасно вижу все полутона. – Третья дверь.
Я пнул дверь ногой, чувствуя себя почти варваром, который грубо вторгся в священный храм. В ее комнате пахнет теми самыми духами: миндаль, нежные цветы и еще что-то, острое, как опасная бритва. Вот он, тот проклятий запах, который до сих пор не дает мне нормально спать и из-за которого я почти перебрался из своей спальни на диван в кабинет.
— Что? – Нана поерзала у меня в руках, наверняка обеспокоенная тем, что я так и остался стоять в пороге, грубо втягивая через ноздри ее отраву.
— Ты застряла у меня в голове, Шпилька, и теперь я, кажется, понимаю, почему.
Она снова поджала губу, впилась в нее зубами, словно в какую-то адски твердую карамель. Я мысленно простонал, вытолкал из головы ненужные образы о том, что эти губы будут просто офигительно чувствоваться, обернутые вокруг моего члена. Может быть, когда-нибудь, наши отношения дойдут до этой степени откровенности, и эгоист во мне сделает все возможное, чтобы Шпилька свыклась с этой мыслью и полюбила ее, но сегодня я – весь для нее.
Ее комната была наполнена уютом: занавески с цветочек, игрушки на полках, уйма крохотных цветочный горшков с разными цветами. И много, безумно много книг. Целая гора даже на кровати. Я мысленно выругался, ногой закрыл за собой дверь и бережно, словно фарфоровую статуэтку, поставил Нану на ноги. Она зашаталась, так что пришлось схватить ее за руки и положить их на свою талию. Все-таки хорошо, что Шпилька пока не успела меня раздеть: уверен, что остатки моего терпения не выдержали бы контакта кожи с кожей. А выдержка мне сегодня понадобится, как никогда раньше. Хотя именно сегодня я совершенно не в состоянии с ней справиться. Что бы ни делала со мной эта маленькая заноза, она единственная, кто так глубоко просочился мне в мозги.
— Р’ран.
Нана настойчиво освободилась из моей хватки, сделала шаг назад, дернула покрывало с кровати и завернулась в него, словно готовая к превращению гусеница. Книги с грохотом посыпались на пол, и каждый удар болезненной вибрацией ударил мне по яйцам. Я чуть не кончил в штаны от одного ее вида. Ну вот как так: в дурацком покрывале, взъерошенная, с лихорадочно сверкающими серебряными глазами, она заводит еще сильнее, чем совершенно голая. Может, я просто слетел с катушек от своей одержимости во что бы то ни стало покорить эту девчонку, стать единственным мужчиной, который имеет право ею владеть?
«Слишком много мыслей, старина, хватит».
— Я не стану еще одной девушкой, которая согреет тебе постель в одну из твоих одиноких ночей, - с неожиданной серьезностью выпалила Шпилька.
— Конечно, ты не станешь, - ответил я. – Что вообще за дурацкие мысли, Шпилька?
— Ты ушел, завел себе невесту и до нашей сегодняшней встречи жил припеваючи. Одно то, что ты решил вдруг осчастливить меня своим вниманием, не означает, что я готова поступиться своими принципами и…
Я не выдержал и от всего сердца рассмеялся.
— Нана, боги, я только что видел тебя совершенно голую, и у меня реально уже член ломит от желания поскорее сделать нам обоим приятно и жарко, но я мужественно держусь, чтобы все не испортить. Спасибо, что помогаешь мне этой философской лекцией на тему того, какой же я мудак и не подхожу тебе.
— Я этого не говорила! – быстро выпалила она и тут же осеклась, понимая, что выдала сокровенные мысли.
Пришлось мягко толкнуть ее на кровать, заставить сесть. Мгновение я откровенно наслаждался тем, как она ошалело смотрит на меня снизу-вверх, больше похожая на экзотическую птичку. У меня еще точно не было женщины, которая в порыве страсти, голая, вздернув к верху курносый нос, рассуждала о том, что хрен мне, а не роскошный секс с ней этой ночью. Это веселило и расслабляло одновременно. Потому что только что я, сам того не желая, вдруг ясно понял, что и сам не хочу разового секса. Потому что богатый перечень всего, что мне хотелось с ней сделать, был слишком многообещающим.
Быстро, пока Нана окончательно не растерялась, я опустился перед ней на колени, уверенно развел ее ноги и забросил их на себя, поглаживая, словно драгоценный шелк.
— Я никогда не думал о тебе, как о девушке на одну ночь, Нана, - сказал чистую правду. – Потому что уверен – мы захотим повторить.
— Не притворяйся, что не понял, - нахмурилась она. – Я не хочу отношений в спальне.
— Чего же ты хочешь?
— Нормальных отношений, Р’ран Шад’Арэн.
— Конфетно-букетных? – уточнил я, снова подавляя смех.
— Именно. И если ты не готов к этому, то проваливай к чертовой матери! Я знаю себе цену и не собираюсь сидеть дома послушной мышью, дожидаясь, когда ты соизволишь меня навестить, чтобы удовлетворить свои… основополагающие потребности!
Основа… что?
На этот раз я хохотал так громко, что чуть не лопнули легкие.
— Малышка, где ты таких слов нахваталась? – Я кое-как взял себя в руки, придвинулся ближе, медленно накручивая на кулак ее длинные волосы. – Знаешь, у меня есть более приятное занятие для твоего рта.
— Ты хоть слышал, что я сказала?