… А может быть, он хотел совсем другого? Сделать карьеру, стать главой Министерства или Протектората, и потом, вернув себе память, закончить начатое? Увенчать пирамиду из черепов своими коллегами и править единолично?
Кира осторожно обернулась к профессору – и увидела, что тот лежит с открытыми глазами.
– Профессор, – прошептала она. – Тоже видели сон?
Он кивнул.
– И преинтереснейший.
– Я видела, как вы сдались. Сдались Райли, и…
– Как и я, – мягко произнёс профессор. – Глядите.
Профессор поднял к её глазам правую руку. Руна на ней пылала. Кира схватилась за пуговицы на пижаме, расстёгивая их одну за другой – и увидела собственную руну, горящую в темноте.
– Вы тоже видели битву между вами и Райли? – потрясённо выдохнула она. – Из-за рун?
– Они улучшают связь довольно сильно, мисс Риаз, – кивнул профессор. – Особенно если спать в одной постели. И особенно если почаще показывать то, что вы мне сейчас показываете.
Кира ахнула, запоздало запахиваясь в пижаму, но профессор тихо засмеялся и покачал головой.
– После того, как вы меня так сладко поддразнили? Ну уж нет.
Он самым возмутительным образом потянул ткань на себя, снова обнажая её грудь.
– Нет! – выдохнула Кира. – Нет, и всё. Я хочу спать.
– Спите, – согласился он, продолжая расстёгивать её пижаму, пока не дошёл до последних двух пуговиц. – Я взрослый мужчина и вполне могу разобраться без ваших указаний.
Кира забарахталась в его руках.
– Эй, это уже не…
– Да-да? – поинтересовался он, садясь и разводя борта пижамной куртки в стороны. – Продолжайте.
И накрыл ртом её правую грудь. Прямо под руной, которая тут же вспыхнула острым, болезненным огнём.
– Не надо, – шепнула Кира, с каждой секундой теряя силы говорить. Чёрт, это её третье «нет» или уже пятое?
Но если бы это и впрямь было «нет», промелькнуло у неё в голове, она бы сказала об этом совсем другим тоном. Тоном, который не употребляла почти никогда. И профессор это бы заметил.
Она набрала в лёгкие воздух, чтобы сказать «нет» правильным тоном. Его языку, который наконец-то добрался до её упругого соска, его пальцам, которые водили у неё по животу, его рту, который, казалось, готов был съесть её целиком…
… И его возбуждённой плоти, которую она чувствовала бедром после того, как он придвинулся к ней и почти насильно посадил на себя, раздвинув ей колени. Напряжённые бёдра под её пижамными штанами, весь мужчина, обнажённый и опасный…
– Нет, – прошептала она, закрывая глаза. – Не останавливайтесь.
– Даже и не планировал, мисс Риаз, – прошептал он, целуя её грудь. – Этой ночью нас запомнит каждая табуретка в этом номере.
Он медленно, бережно опустил её на спину, расстёгивая на пижаме последние пуговицы, обнажая её до пояса.
– Мой шёлковый цветок, – шепнул он, коснувшись её кожи губами.
Его руки гладили её по бёдрам сквозь тонкую ткань пижамных штанов, оглаживая низ живота и края ягодиц, но так и не спускались к заветной цели. Кира почувствовала, как напряжение внутри живота начало нарастать, сжимая её бёдра сладким спазмом.
– Дразнитесь, – прошептала она.
– А вы хотите, чтобы было по-другому? – В его голос вкралась опасная нотка.
– Да!
– Будь по-вашему, – жарко выдохнул он, накрывая её губы.
Кира не думала, что можно стать влажной от одного только поцелуя. Его рот, томящий и терзающий её, распускающий сладкую истому в самом низу её живота, обещающий, снова дразнящий… она собралась уже возмутиться – как он задрал её ноги, одним движением стянул с неё пижамные штаны, оставив ноги торчать раскинутыми в воздухе – и, оторвавшись от её губ, резко вошёл в неё.
Кира охнула.
– Вы…
– Шшш. Раскиньте ножки и получайте удовольствие. Будьте паинькой.
Она вскинула руки, скользя по его груди, плечам, животу. Словно потерявшись, заблудившись, словно он один мог подсказать ей дорогу домой. Он склонился над её плечом и поцеловал его, рисуя цепочку поцелуев ниже, прочерчивая изысканную линию кончиком языка.
Он двигался в ней медленно, томительно медленно, то погружаясь в неё одной лишь головкой, чтобы Кира почувствовала её округлость, то входя целиком, утверждая связь между ними. И не переставал её целовать. Оторвавшись от её губ, он поцеловал её шею, ловя её стоны, когда горячие губы нашли чувствительное местечко, снова прошлись по шее, открытой для ласки. Его рука спустилась ниже и накрыла её влажную от поцелуев грудь, перекатывая горошинки сосков между пальцами, поглаживая, сжимая. Кира закусила нижнюю губу, и у неё снова вырвался сладкий стон.
– Ещё, – шёпотом попросила она, и её просьба была исполнена.
Теперь он двигался быстрее, и Кира, не выдержав, впилась ногтями в его плечи, извиваясь навстречу ему. Её ноги, зависшие в воздухе, одновременно пытались обвить его талию, согнуться в коленях и лечь ему на плечи; Кира не знала, что она хотела сделать, она сходила с ума от волны наслаждения, захватывающей её.
Её давно сбитое дыхание захлебнулось, когда рука, ласкающая её раньше, нашла чувствительную жемчужинку, и Кира застонала в голос, раскидываясь перед ним шире, ловя каждое движение. Он опустился на неё, прижавшись к ней целиком, кожа к коже, и Кира могла только стонать, двигаясь одновременно с ним всё сильнее, мощнее, и выдохнуть на финише, чувствуя, как он изливается в неё.
– Где-то здесь, – пробормотала она, чувствуя, как неудержимо краснеет, – должна быть моя пижама.
– Крайне необходимый сейчас атрибут, – серьёзно подтвердил голос профессора.
Он всё ещё обнимал её, даже не думая отстраняться. Он всё ещё был в ней.
– Так и уснём? – тихо поинтересовалась она.
– Именно. Этой ночью я вас никуда не отпущу.
– И я, – прошептала Кира, закрывая глаза. – Я вас тоже.
Они лежали в удовлетворённой и счастливой темноте.
– Изменить мир, – тихо сказал профессор. – Как вы думаете, у меня получится?
– Ради меня, – прошептала Кира, – у вас всегда получается всё.
Короткий смешок.
– Спите, центр всей вселенной. Надеюсь, мне не придётся больше спасать вас на этой неделе. Мои силы тоже не безграничны.
Она проснулась от скрипа мела по полу.
Профессор рисовал магический круг. И, с холодком заметила Кира, на его пальце поблёскивал золотой перстень, который Вероника отдала своему Тёмному Лорду.
– Уже пора начинать ритуал? – выдохнула Кира. – Чтобы исцелить милорда ректора?
Профессор поднял голову от линий, наливающихся силой и светом на глазах.
– Мэтр Антейн не знает об этом, – негромко предупредил он. – И никогда не узнает, кто его проклял. Леди Крейн когда-то была мне ближе всех на свете, и я не подставлю её под удар, кем бы она ни была.
– Я понимаю, – тихо сказала Кира. – И ревную.
– Правильно делаете. Я не помню её, но на меня действует её обаяние. Примерно так же, как на вас – наш вчерашний гость.
– Ревнуете?
– Немного, – легко согласился профессор. – Станешь тут с вами ревнивцем на старости лет. Вы портите меня, мисс Риаз, чудовищно портите: я становлюсь мягче и добрее, и даже не приказываю вам принести мне утренний кофе на коленях, хотя мог бы. Как вы себя чувствуете?
– Отлично, – с изумлением сказала Кира.
– Очень хорошо. Тогда снижаем вам дозу до минимальной. Кстати, после ритуала мы выезжаем.
– Куда?
Профессор улыбнулся.
– Сюрприз. Вам понравится, мисс Риаз. Это не море, но почти так же хорошо, как море. А теперь не мешайте.
Он вернулся к ритуальному кругу. Кира минуту смотрела, а потом отправилась в душ.
Когда она застегнула платье и влезла в чулки, завтрак уже ждал её на столе. Булочки, чай, быстроразогреваемая каша. Когда она убрала за собой, профессор как раз дочертил круг.
– Садитесь на кровать, – негромко приказал он. – И смотрите мне в глаза, не отводя взгляд. Малейшее неудобство – и я увижу, что вам делается нехорошо, и прерву ритуал.
– Я не хочу выказывать слабость, – тихо сказала Кира.
Он покачал головой.
– Вы выздоравливаете с чудесной скоростью, но то, что я ваш маг, не значит, что моя близость – волшебная палочка. Мы будем осторожны. Теперь сконцентрируйтесь.
Всё было буднично и просто, подумала Кира, глядя профессору в лицо. Всего лишь ещё один ритуал: лёгкий магический ветер, развевающий полы мантии профессора, магические формулы, пусть и необычно звучащие, голубые руны, вспыхивающие на полу то там, то там…
… И умирающий мэтр Антейн, лорд-ректор Академии, которого они должны были спасти.
Кира выдохнула, почувствовав, как профессор захватывает её своим взглядом. Он не пытался отнять её магию, или даже коснуться её силы. Но он раздевал её глазами, он брал её взглядом, ласкавшим её шею, плечи, губы… Кира подавила порыв застонать.
– Что вы делаете? – шевельнулись её губы.
И она поняла. Чувственность.
Кира медленно поднялась. Сделала шаг – всего лишь шагнула с кровати, не касаясь ещё линий магического круга.
И с томительной, дразнящей медлительностью потянула молнию своего синего платья вниз. Не отрывая взгляда, теперь прожигающего её грудь.
С которой медленно сползало платье, открывая белое кружево белья.
Кира переступила через ткань, оставшись в прозрачных чулках, белых кружевных трусиках – и белом кружевном лифчике.
Который она тут же расстегнула. И тёмные соски, полные желания, показались наружу, направленные прямо к тому, кто раздевал её взглядом.
Кира подняла кружевной лифчик за лямку – и опустила его вниз, полностью обнажив грудь. И подняла руки, беря обе груди в нежные ладони.
У мужчины, который стоял в центре круга, перехватило дыхание.
– Продолжайте, – прошептала Кира. – Продолжайте до конца.
А потом она увидела.
Палата в незнакомой клинике. Широкая медицинская кровать. Экран, по которому бежали плавные кривые.
И мэтр Антейн. В больничной рубашке, на простынях, он казался совсем невысоким. Его благородное величие не ушло, но он выглядел таким ослабевшим, таким больным, словно дыхание смерти уже парило над ним.