— Вы уже поступаете, как настоящая жена, — сказал он, когда они увидели гостиницу. — У меня такое чувство, что мне лучше начать привыкать к этому.
В Лондоне днем было свежо, и ветер жестоко набрасывался на весенние цветы в Гайд-парке. Такая ботаническая жестокость, однако, не удержала праздношатающихся гуляк показать себя и посмотреть на других, поскольку лондонский светский сезон уже был открыт, платяные шкафы подверглись критическому анализу, слухи передавались, а расписания вечеринок проверены.
Для большинства завсегдатаев парка это был приятный, хоть и утомительный ритуал. Но для пассажиров черного с золотом фаэтона лорда Лейзонби в сезоне было мало очарования. Леди Аниша Стаффорд, которая с презрением относилась к подобному бизнесу, несмотря на напряженные отношения с лордом Лейзонби, все-таки вела с ним светскую беседу в его экипаже.
— Так это правда, что ты теперь оказываешь знаки внимания Бессетту? — проезжая через Камберлендские ворота, спросил он. — Он должен быть напыщенный, как павлин.
— Да, я действительно ходила в театр с лордом Бессеттом, — раздраженно сказала леди Аниша, — как и мой брат. Но мы не оказываем ему знаки внимания.
— Не надо стесняться, Ниш, — сказал Лейзонби. — Мы слишком хорошо знаем друг друга.
— Правда, Рэнс? — Она бросила на него взгляд своих мистических темных миндалевидных глаз. — Иногда я задаюсь вопросом, знаю ли я тебя вообще? Ну, хорошо. Бессетт попросил разрешения у моего брата поухаживать за мной. Как-то старомодно, не правда ли? Вообще-то он должен был спросить меня.
— Бессетт восхитительно старомоден, — согласился Лейзонби. — Я думаю, это одна из его тонких черт.
— Мы с Эйдрианом немного поспорили на этот счет, — угрюмо сказала Аниша. — Я уже много раз говорила брату, что прежде чем выйти еще раз замуж, хочу завести любовника.
Лейзонби улыбнулся:
— В самом деле?
— Да, кого-то необычного и… обладающего, возможно, авантюрным складом характера. — Аниша приподняла подбородок. — Бессетт не совсем то, что я имела в виду, но теперь, подумав, я решила, что его внешность вполне может компенсировать его архаичность. Это оригинально.
Лейзонби протянул руку и сжал ее пальцы.
— Послушай, старушка… — Он попытался подобрать правильные слова. — Я… я не для тебя. Ты ведь это знаешь, не так ли, Ниш?
Ее щеки вспыхнули.
— Боже мой, Рэнс, ты слишком много себе позволяешь!
— Я позволяю себе считать тебя моим самым близким другом, — сказал он. — Мне остановиться?
Леди Аниша поерзала на месте, расправила юбки, которые в этом не нуждались, а затем слегка изменила наклон своей изящной шляпки.
— Нет, — наконец сказала она. Затем она глубоко вздохнула. — Итак, продолжим. Что ты от меня хочешь?
— Что я хочу? — с любопытством взглянул он на нее. — Вопрос застает меня врасплох.
— Рэнс, я очень долго была замужем и знаю, как рассуждают мужчины, — сказала она. — Ты не надел бы этот красивый сюртук для утренних визитов — кстати, я и не подозревала, что у тебя есть что-нибудь такое элегантное, — и только для того, чтобы проехать через Гайд-парк на виду у людей, на которых тебе наплевать. Эти хорошо известные тебе люди не обращали бы внимания ни на Эйдриана, ни на меня, если бы не деньги и титул брата.
— Аниша, ты недооцениваешь себя!
Она надменно взглянула на него.
— И не собираюсь! — ответила она. — Я также высокомерна, как и любой из них. Если помнишь, моя мать была принцессой Раджпут. Что касается меня, то мне нет дела до лондонского общества.
— Хорошая девочка, — улыбнулся он.
Порыв ветра подхватил элегантную шляпку леди Аниши, но она успела ухватиться за нее.
— Итак, что ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты пошла со мной в Скотленд-Ярд, — сказал он.
— С какой стати?
— Чтобы нанести визит помощнику комиссара лондонской полиции Нейпиру. Я знаю, что это не самое изысканное место, но я видел, как ты разговаривала с ним во время приема гостей после бракосочетания, и я подумал… ну, я подумал, что вы весьма близки.
— Господи, я бы не стала называть это так, — сказала она. — Но он был гостем в доме брата, и поэтому я была с ним любезна.
— Ты ему нравишься, — намекнул Лейзонби. — Или он решил, что ты собираешься украсть столовое серебро Рутвейна, потому что он не сводил с тебя глаз.
Леди Аниша задумалась.
— О, не будь смешным, — наконец сказала она. — Да, он был очень вежлив, но у Нейпира не было никаких иллюзий относительно того, почему он был приглашен.
— Да, — натянуто сказал Лейзонби, — чтобы однозначно дать понять сплетничающей общественности, что леди Рутвейн, обвиняемая в убийстве его работодателя, полностью оправдана. В конце концов это он публично обвинил ее. И именно из-за этого на голову Рутвейна обрушился поток грязи.
— Люди всегда недооценивают возможности Братства, не правда ли? — усмехнулась леди Аниша, все еще удерживая шляпку на ветру. — Нейпир спрашивал меня об Индии. Ему там предложили должность.
Лейзонби закатил глаза к небу.
— О Господи, пожалуйста, скажи мне, что он уезжает из Англии навсегда.
— Я слышала, он уже отклонил это предложение, — сказала леди Аниша. — Кто-то умер в его семье. Не думаю, что тебе удастся избавиться от Нейпира так легко. Я знаю, что именно его отец отправил тебя гнить в тюрьме. И по этой причине Нейпир никогда не будет моим другом.
— Но ты пойдешь со мной? — спросил Лейзонби. — Как представитель брата с тех пор, как он уехал в Индию? Сейчас Нейпир чувствует себя в долгу перед нашей семьей, и, возможно, ему даже немного стыдно. А ты его заинтриговала. И если ты будешь со мной, он не сможет меня сразу вышвырнуть.
Аниша закатила глаза.
— А что насчет Лукана? Может быть, он сходит с тобой?
Лейзонби рассмеялся.
— Твоему младшему брату, моя дорогая, не хватает солидности, — сказал он. — А ты — прости меня за такое сравнение — настоящий мужчина, каким он никогда не будет.
— Вздор! — отрезала она. — Он просто молодой человек, еще немного и превратится в повесу, но я собираюсь им заняться. Ну, хорошо, согласна, он не пойдет.
— И?..
Аниша снова тяжело вздохнула.
— Выбери день, — сказала она. — Я не возражаю, но это будет стоить тебе очень дорого. В качестве компенсации ты сопроводишь меня в субботу вечером в оперу.
— В оперу? — в ужасе спросил он. — Но я не люблю ее. Я даже не понимаю этот жанр.
— Это опера Доницетти «Любовный напиток», — едко сказала она. — И она очень проста. Молодые люди влюбляются, возникает большое недоразумение, появляется магический эликсир, и затем они оба…
— …трагически умирают? — уныло подсказал Лейзонби. — Я просто рискую высказать свою догадку.
Ее глаза предостерегающе сверкнули.
— Рэнс, обязательно быть таким невоспитанным?
Лорд Лейзонби рассмеялся.
— Или умрет только один, оставив другого с разбитым сердцем? — предположил он. — Или, может быть, они случайно отравят друг друга? Или заколют? И все это будет петься на каком-то непонятном языке, который не понимает ни один здравомыслящий человек?
Глаза Аниши сверкнули.
— О, ради всего святого, тебе и не обязательно понимать! — сказала она сквозь стиснутые зубы. — Ты должен надеть подходящий сюртук и быть на Аппер-Гросвенор-стрит ровно в семь. Леди Мэдлин нужен еще один джентльмен для ровного счета — и этим джентльменом будешь ты!
— Ну хорошо! — тихо согласился Лейзонби. — Еще одна сделка старого Рэнса с дьяволом!
Глава шестая
В целом Дао наступательной войны заключается в следующем: когда войска проникнут глубоко на чужую землю, они объединятся.
«Джоли Мэри» отплыла из королевской гавани Рамсгейта сразу после рассвета, вслед за первым утренним почтовым судном. Капитан Тибо был сыном пожилого французского ученого, который работал в Братстве на протяжении многих десятилетий и пережил смуту во Франции, не лишившись головы. Как и все ученые Братства, старший Тибо был человеком большой эрудиции, астрономом и математиком по профессии.
По оценке Тибо, путешествие по Северному морю должно было занять меньше двух дней, и Джефф приказал ему плыть, захватив с собой побольше оружия.
Однако проблемы начались, как только скалы Кента исчезли с горизонта, что с учетом ветра заняло немного времени. Как только исчезла береговая линия, Анаис, которая оставалась неподвижной у поручней на корме, глядя на Рамсгейт, начала ходить по палубе от носа до кормы, ее шаль и подол платья дико хлестали ее, и не надо было обладать особым даром — экстрасенса или еще кого-нибудь, — чтобы почувствовать ее беспокойство. Хотя «беспокойство» было не совсем точным словом, которым можно было описать ее состояние.
Проходя мимо нее, он дважды предлагал ей спуститься, но Анаис качала головой. Джефф испугался, что она сожалела о своем импульсивном решении. Несмотря на то, что накануне они не встретили никого из знакомых, сейчас на нее обрушилась суровая реальность ее выбора.
Он задумался о том, что она только что рассказала о своей семье. Очевидно, если не родители, то хотя бы Мария Витторио знала, что она снова уехала из Англии. Весьма вероятно, что ее брат также знал об этом.
Могут возникнуть неприятности.
И через какое-то время, возможно, придется иметь дело с этим безудержным молокососом Арманом де Роуэн. Но очевидно, что нрав ее брата, безрассудный или иной, не имеет ничего общего с теперешним настроением Анаис. Все утро она была сдержанной и даже отказалась от завтрака, который Бессетт организовал в холе гостиницы. И как ни странно, это немного задело Джеффа.
Отправляясь в это путешествие, он действительно пытался держать ее на дистанции. Все внимание, сказал он себе, должно быть направлено на стоящую перед ним задачу, а не на соблазнительные ягодицы партнерши. Наблюдая за тем, как она садится или выходит из экипажа и улыбается его служащим на каждой остановке на протяжении всей поездки из Лондона, Бессетт чувствовал, что сходит с ума. А он был не из тех мужчин, которых легко лишить рассудка.