— Что ты делаешь? — шепнул Рей, а после едва сдержался, чтобы не закатить глаза, осознав, как глупо прозвучал его вопрос.
Мика сглотнула, прежде чем ответить, и заметила, как дракон мельком глянул на ее шею.
— Убери это. Я не хочу это чувствовать, — потребовала она, стараясь придать своему виду решительности, хотя слышала, как колеблется голос. — Не могу унять сердце… — выдавила тише. — И жар… Что ты сделал со мной?
Губы Рейнарда растянулись в улыбке, почти усмешке. Придерживая одной рукой запястья, он осторожно прикоснулся к ее щеке. Девичье лицо горело так сильно, что он почувствовал это сразу же, несмотря на то, что ладонь его была горячей и влажной. А затем удивился тому, какой чувствительной она стала к его прикосновениям.
— В самом деле хочешь, чтобы я убрал?
Слова прозвучали глухо и хрипло, как будто шли откуда-то из самой глубины. Задав этот вопрос, он против воли пробудил в себе те же чувства, что терзали его три ночи, и они снова переполнили его, угрожая захлестнуть с головой.
Руки Мики ослабли, напряжение спало, сменившись приятным ноющим чувством. Рей слышал, как дрожит ее сердце, так остро чувствовал ее запах, ставший в это мгновение еще слаще и вкуснее, что с трудом балансировал на тонкой грани между благоразумием и безумием, которое уже почти одержало над ним верх.
— Хочу, — шепнула она и облизнула сухие губы, этим действием сметая последние остатки стойкости, не позволявшие Рею забыть о принципах.
Глава 22. В поисках утешения
Он нагнулся к ней, отпустив руки, обхватил лицо и впился устами в объятые дрожью губы. Чуть нерешительно, будто делал это впервые. Но когда она сжала пальцами его плечи, притягивая ближе к себе, поцелуй превратился из нежного в глубокий, более интимный.
Они отдались этому поцелую, словно кинулись в омут. Сдались оба. Но не друг другу, а тому, что билось и трепетало в них, вынуждая желать большего, чем простые касания, обостряя нюх и слух, сметая робость и нерешительность.
Рейнард оторвался от нее, с трудом заставив себя, но понимал, что это был единственный раз, когда он смог остановиться. Противостоять этому затуманенному взгляду, этим пылающим страстью глазам он был не в силах.
— Ты очень красивая, — шепотом сказал он, осматривая смуглое лицо, обласканное солнечными лучами.
И вдруг понял, что сказал это совершенно искренне. Не потому, что на это его толкнула сила вожделения и связь, а потому, что действительно считал ее красивой. Особенно сейчас — когда она одним взглядом говорила, как сильно желает его; сейчас, когда ее глаза блестят, а грудь вздымается и пальцы нервно теребят ткань его рубахи.
Он вновь приник к ее губам — мягким и податливым от поцелуя — и ощутил, как содрогнулось все ее тело.
Руки скользнули вдоль талии, изучая мягко и нежно, с каким-то особенным благоговением, и стянули рубаху одним аккуратным движением. Пепельные волосы рассыпались по подушке, придавая девушке особое очарование, и Рей выпрямился, шумно дыша, желая насладиться видом на сильную, подтянутую фигуру и округлыми грудями, которые Мика тут же прикрыла.
— Твое смущение уже неуместно, — мягко усмехнулся Рейнард, коснувшись ее рук, и развел их в стороны, переплетая свои сильные пальцы с ее — длинными и чуткими.
Дыхание становилось более поверхностным и шумным. Микаэллу не отпускали ощущение натянутой кожи и дрожь в ногах, сжатых мужскими ногами, и в груди, где трепыхалось, точно обезумевшая птица, взволнованное сердце. Грудная клетка напряглась, стоило мужчине опуститься ниже, коснуться губами чувствительной кожи, и Мика выдохнула. Слишком шумно. Кажется, потому тишину на миг разорвала какая-то довольная усмешка со стороны дракона.
Губы принялись ласкать грудь, соблазнительную и аккуратную. Сомкнулись вокруг набухшего соска, втянули медленно и нежно, и Мика выгнулась ему навстречу, едва не задохнувшись от нахлынувшей волны новых возбуждающих ощущений.
Никогда прежде не испытывая ничего подобного, она смутно понимала, что сходит с ума от желания, с каждым мгновением, с каждой новой лаской становящегося все сильнее и сильнее. Обхватив руками его голову, она прижала ее к груди теснее, сгорая от нетерпения и гадая, почему он так медлит, растягивая удовольствие и дразня ее.
А Рей вовсе не желал испытывать ее терпение, равно как и торопиться. Она была не той, кем можно было бы воспользоваться. Не той, кого можно было бы обласкать, не задумываясь об ее удовольствии, и сразу же забыть. Она была не похожа на Уну — страстную и умелую, и на других женщин, определенно знающих, как удовлетворить его.
Нет, она была гораздо нежнее их, гораздо неопытнее. Он не мог поступить с ней так же, как и с остальными, когда глаза ее полны глупого доверия, а сердце трепещет так, как не трепетало еще ни разу, ни с одним мужчиной, если таковые были.
Рей спускался ниже, скользя губами меж грудей, по впалому животу, и, раздвинув ее ноги, замер у основания штанов. Бросил на Мику взгляд и заметил, как она перестала дышать.
Он отпустил ее руки, вернулся к губам и, оставив на них легкий поцелуй, встретился с ней взглядом. Внезапный прилив тепла — не жара, а ласкового сладостного тепла — поразил его до глубины души, как и внезапное желание, давно не испытываемое, принести этой девушке наслаждение. Он был просто не в силах заставить ее страдать, был не способен сделать ей больно, он вовсе не хотел терять это доверие, пусть и не принадлежащее ей, вызванное связью.
Вдохнув запах девичьих волос, Рейнард выпрямился, видя, как Микаэлла, с замиранием сердца ожидая продолжения, следит за каждым его движением, стянул с себя рубаху и замер. Ее взгляд, обжигая, скользнул по шее, обнаженной груди и остановился на кровавом узоре, вертикальной линией разделившей его грудь пополам.
— Что это? — спросила тихо и сипло, а после села в кровати, с по-детски невинным любопытством рассматривая четкие линии внутри небольшого ромба и ровного круга, расположенного ниже, ближе к животу.
— То же, что и у тебя на кисти, — шепотом ответил Рей, наблюдая за ней. Она неуверенно протянула к нему руку, но прежде чем прикоснуться к узору, подняла глаза, будто спрашивая разрешения. Он кивнул, слабо улыбнувшись. — Брачная метка.
— А почему на груди? — Микаэлла нежно провела пальцами вдоль мужского торса, чувствуя, как он чуть дрожит от ее касаний.
— Так уж заведено, — глухо усмехнулся дракон и сжал зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не оттолкнуть ее, не повалить на кровать и не закончить начатое. Прикрыв на миг глаза, он глубоко вздохнул, а открыв, поймал вопрошающий взгляд. — У невест вязь появляется на левой руке. Узор обычно всегда отличается, но он виден всем для безопасности самой невесты. У мужчин иначе. Четкие линии разрезают кожу на груди, и кровавый цвет сохраняется до самого конца, пока его спутница не погибнет или связь не разорвется… Тогда узор покроется корочкой, утратит свой цвет и будет выглядеть как тлеющие угли.
— Значит… — тихо начала Мика, не прерывая зрительного контакта, — ... он сохранится в любом случае? Даже когда ты разорвешь связь?
Легкая насмешливая улыбка скользнула по губам Рея.
— Что за странные нотки сожаления в твоем голосе? — Мягко уложив девушку на кровать, он провел носом по ее щеке и шепнул в самое ухо: — Может, и останется. Кто его знает…
Жаркий трепет пробежал по телу Мики, от горячего дыхания стеснило грудь. Она понимала, что он лукавит, не договаривает по какой-то причине, но все ее посторонние мысли он отсек начисто одним поцелуем, а после заставил думать только о нем, ни о чем другом, любовно огладив девичью грудь.
Новая волна жара захлестнула с головой. Каждое прикосновение, кажлый поцелуй, оставленный на чувствительной коже, вынуждал содрогаться целомудренное тело, гореть сердце, как в костре.
Губы слились в безумном нетерпении, а затем Рей освободил себя и ее от последних кусков ткани. Каждый вздох давался Мике с таким трудом, как будто грудь оказалась зажата в тиски. Дышать стало гораздо труднее, из легких выбило весь воздух, когда их нагие тела соприкоснулись и Микаэлла поймала его взгляд, впившийся в нее так, словно она была для него последней женщиной в мире.
Он ощущал тепло ее груди, живот и дрожащие ноги, чувствовал влагу, выступившую на теле. Мягким, неторопливым движением Рей развел ее ноги, коснулся влажной плоти, ловя стон, вмиг сорвавшийся с приоткрытых губ. Ему нравилось слушать ее сбивчивое дыхание и видеть пелену вожделения, застелившую глаза. Совсем неожиданная мысль ударила в голову, вызывая головокружение и сильную жажду.
Эта девушка принадлежит ему.
Может, на какое-то время, на безжалостно короткий миг, но сейчас она его женщина, дарящая ему довольство и тепло, почти как свежий глоток воздуха.
Мика почувствовала острое и одновременно сладкое возбуждение, пробежавшее по нервам, когда его пальцы скользнули в нее. Она выгнула спину, держась за шею, царапая в нетерпении широкие плечи, и увидела его улыбку — но ее едва ли можно было бы назвать насмехающейся. Скорее, довольной и нежной.
Наконец Рей приподнялся над ней, растратив все терпение, которое было доселе невероятно большим, ни разу не овладевавшим им. Сплетя пальцы, он зарылся носом в светлые пряди и медленно, с осторожностью, заставляющей его мышцы судорожно вздрагивать, погрузился в нее.
Все чувства Микаэллы обострились до боли, сердце чуть не разорвалось на части. Ощущение, что он внутри, нежно, но настойчиво двигается, потрясло, вызывая наслаждение, которое она испытала впервые в жизни. На тело бисером посыпались мурашки.
Рей немного подался назад, потом вновь устремился вперед, ускоряясь, сжимая ее пальцы все сильнее. Он торопился насытиться ей, не представляя, как держался до этого мгновения, сколько сил прикладывал. Но это стоило ожиданий. Он не жалел, что терпел, ведь теперь ее стоны ласкали слух, запах ее был головокружительным, одуряющим, а за касания женских рук к своему телу он готов был отдать абсолютно все нажитое добро, лишь бы она не переставала касаться, царапать и сжимать.