Резкие движения сводили с ума, окропленные вожделением тела дрожали, как при лихорадке. Прильнув к нему как можно теснее, Мика стала двигаться вместе с ним, и Рей едва не задохнулся от ее решительности и пьянящей близости. И плевать, что это лишь последствия связи, насильно вызванная страсть... Рей знал, что ни одна женщина из тех, что у него были, не могла сравниться с ней. Сейчас она была самой желанной, единственной, снова бросающей ему вызов и в то же время о чем-то просящей.
Их силы сливались в одну, разъединялись и снова сливались. Мике он вдруг показался таким уязвимым, чувствительным. Хоть она и знала другую его сторону — властную, дерзкую, это открытие всколыхнуло ее сердце, так слабо, но ощутимо. Рядом с ним она чувствовала себя такой же слабой, но эта слабость нравилась ей. Ведь сейчас в его руках, подмятая горячим сильным телом, она понимала, что находится в безопасности.
Они достигли вершины неожиданно, с такой жадностью хватая ртом воздух, словно он вот-вот должен был закончиться. Растворялись в моменте, не решаясь отпрянуть друг от друга. Рей вжимался в нее, не спешил отказываться от тепла, которое внезапно заменило ему воздух. Гладил ее волосы, целуя щеки, шею, мягко проводя языком вдоль ключиц...
Только когда она вздрогнула, будто пробудившись ото сна, и сердце ее забилось не в крайнем возбуждении, а испуганно и пылко, он откинулся на соседнюю подушку, краем глаза заметив, как она тотчас прижала к груди дрожащие руки. А после и вовсе отвернулась, тяжело дыша, страшась посмотреть на него.
Рей вздохнул, тяжко и шумно, слыша все ее мысли, чувствуя, как она мечется в агонии стыда и совести, почему-то виня не его, а себя. Не выдержав, он сгреб ее в охапку, так быстро, что она даже не успела возмутиться. Прижал спиной к груди и, накрыв себя и ее одеялом, задышал глубоко, размеренно, в попытке избавиться от собственных мыслей, крутящихся вокруг нее — до сих пор такой желанной и сладкой.
— Не кори себя, Мика, — шепнул он ей в ушко, и она вздрогнула — то ли от его вкрадчивого и пугающе нежного шепота, то ли от того, что он назвал ее по имени. Снова. — Не знавал ни одной женщины, которая устояла бы перед связью и драконом. Это практически невозможно. Но ты держалась долго, и я уже начал подумывать, что сама ты не сдашься. Хотя я догадываюсь, почему сдалась.
— Почему? — несмело спросила Мика сбивчивым шепотом, не в силах унять того трепета, что захватил ее целиком.
— Ты многое перенесла за последние дни, — продолжил Рей, нагло и уверенно вжавшись рукой в грудь, прижимая девушку ближе, хотя ближе уже было некуда. — Эти хрупкие плечи, — он коснулся губами ее плеча, оставляя почти невесомый, нежный поцелуй, — несут такой груз, какой не всякий мужчина сможет вынести. Да, брачная метка сыграла свою роль, ты поддалась искушению, поскольку ты рождена человеческой женщиной. Слабая и в то же время сильная. Но если бы тебя не ломала боль, ты продержалась бы дольше. Люди склонны искать утешения, где только можно. А когда находят — забывают о своих принципах, моральных устоях и клятвах. Потому что желание избавиться от душевной боли всегда будет сильнее, чем желание оставаться чистым перед своей совестью.
— И мне стоит забыть об этом? — осторожно проронила Микаэлла и тотчас ощутила, как напряглись все мышцы дракона.
Почему-то она не сомневалась, что он разозлился из-за ее слов. Кажется, потому и уткнулся носом в волосы, сопя, как недовольный и голодный кот.
— Если тебе будет угодно, — сдержанно ответил Рей. — Но это не выход. Забудешь лучше, когда разорву связь. А пока предлагаю перемирие. — Он замолк на миг, давая Мике возможность сосредоточиться на его голосе. — Наверное, больше не будет тянуть так сильно, как сегодня… Но нам лучше быть рядом, иначе все начнется заново. Я не буду прикасаться к тебе так, как прикасался недавно, не буду целовать и трогать без твоего согласия. Только…
Рейнард задержал дыхание, в наступившей тишине отчетливо услышал торопливый стук ее сердца и почувствовал, как она коснулась пальцами руки, будто готовясь задержать его, если он решится отпрянуть.
— Только позволь полежать с тобой еще немного. Мне было мало.
Мика тихо и судорожно вздохнула, прикрыв веки, сглотнула, чувствуя легкую дрожь в тех местах, где к ней прикасался дракон, и выдохнула почти неслышно:
— Жадный…
Она улыбнулась бы, если бы не осознавала, что Рей прав. Он увидел все ее страхи и переживания, точно прочитал ее полностью, как текст в раскрытой книге. Покой неожиданно застал ее рядом с ним, она нашла утешение не только в его словах, но и в действиях, обоюдном желании. И больше не корила себя за то, что совершила, как не корила и его. Ведь он был первым, кто смог увидеть раны, которые долгое время были незримы, но все еще оставались разверстыми в глубине души.
Мика призналась сама себе, даже не догадываясь, что Рей прекрасно слышит ее внутренний голос: если это излечит ее, поможет ранам быстрее затянуться, она позволит ему снова быть рядом, так близко, что она не сможет думать ни о чем, кроме него.
Глава 23. Вождь драконов
Долгий день клонился к закату. Через окна небольшой кухоньки проникли последние солнечные лучи, огладили поверхность дубового стола, зацепив кувшин, наполненный медом.
Микаэлла лениво водила ложкой по дну почти пустой миски и, подпирая рукой голову, смотрела в окно, особо не вглядываясь в далекие снежные горы. Она проснулась пару часов назад и, не застав в спальне Рейнарда, попросила громилу, сторожившего ее сон за дверью, позвать Уну. К ее удивлению, девушка примчалась сразу же, а после, практически не разговаривая, привела Мику в порядок, подобрав ей холщовое платье простого кроя, но с изумительным лазурным оттенком — в тон ее глазам, и проводила на кухню.
Уже около часа Мика сидела в тишине, чувствуя на себе жутко любопытный взгляд служанки, ждущей указаний за ее спиной, и столь же любопытный взгляд Уны, сидящей рядом, сбоку от нее.
Вскоре терпению пришел конец — Мика тяжело вздохнула и повернула голову в сторону Уны, спросив едва слышно:
— Почему ты так смотришь?
Вначале прислуга отчего-то смутилась, опустила глаза, а затем, сделав небольшой глоток меда из подпиленного рога, посмотрела на Микаэллу намного смелее и увереннее. Все остатки ее смущения испарились в ту же секунду.
— Да ничего... — отмахнулась она, неотрывно следя за тем, как Мика пьет мед. — Просто мне крайне любопытно, как прошла ваша первая брачная ночь. Вернее, утро.
Смысл слов долетел до Мики за одно короткое мгновение, и она поперхнулась от изумления, ощутив, что сердце замерло и забилось снова — но в разы быстрее и больнее.
— Откуда ты знаешь?..
— О, ну так я же обещала проведать тебя утром. Но Арне, стороживший твои покои, не пустил меня. Сказал, хозяин внутри, запретил тревожить. Вот я и подумала, что... Ну, очень сомневаюсь, что вы там просто перебросились парочкой слов.
Прочистив горло, Микаэлла увела взгляд и выдохнула приглушенно, проклиная сзади стоящую служанку, наверняка навострившую свои маленькие ушки:
— Я не хочу об этом говорить.
— Ой, не скромничай. — Уна мягко стукнула девушку по плечу и, поймав ее возмущенный взгляд, улыбнулась. — Мне всегда было интересно, что чувствуют невесты в такие моменты. Отличается ли это от близости с обычным мужчиной? А как себя вел Рей? Грубо и страстно? Он это любит...
— Уна, послушай...
— О, прости. Тебе, наверное, не с кем сравнивать... Я как-то не подумала... — Уна замолчала, поджала губы, ковыряя ноготком трещину в столе. Неловкое молчание длилось недолго. Услышав тихий вздох, она бросила взгляд на пустую миску и осторожно спросила: — Положить добавку?
— Нет, я наелась.
Слова прозвучали грубее, чем хотелось бы. Но Мика не корила себя ни за дерзкий тон, ни за злость, тронувшую взволнованное сердце. Лазурные глаза встретились с ярко-карими в каком-то немом поединке, и Микаэлла никак не могла понять, вглядываясь в эту загадочную холодную пелену, искренна ли была девушка, прося прощения, или она лишь искусно играла словами.
— Тогда давай выпьем, — мягко улыбнувшись, предложила Уна. — Подлей нам меда, — добавила она, кивнув служанке.
Та, взяв кувшин, торопливо разлила медовый напиток по кружкам из бычьих рогов и, прежде чем удалиться, чуть помедлила, испуганно глянув в сторону арки. На кухню не спеша вошел Рейнард.
— Господин. — Служанка тотчас поклонилась, налила в еще один рог мед и, подав его Рею, быстро вышла.
— Надо же, — протянула Уна, скользя взглядом снизу вверх по мужскому торсу, скрытому за черной тканью рубахи. — Тебя теперь и служанки шугаются, будто ты все время рычишь на них, как собака, которой недодали мяса.
Рей не ответил. Взгляд его встретился с тревожным взглядом Мики, и он сразу ощутил ее волнение, заметив румянец на смуглых щеках, и с трудом подавил улыбку, так и норовящую наползти на лицо и выдать все его мысли.
Глотнув меда, чувствуя, как он обжигает язык и горячит сердце, Рей прислонился к тумбе и спросил:
— Какие новости, Уна?
Он приготовился внимательно слушать ее, но аромат спелой вишни, коей пахла суженая, слившись с запахом меда, наполнил его голову мыслями о девушке, не оставив места для важной информации.
— Ну, если не учитывать негодование тех семей, которых ты поселил на краю фьорда... — начала Уна, постукивая пальцами по поверхности стола и не замечая, как сгустился вокруг них воздух, создав вязкое, тягучее напряжение, — ... то тогда все замечательно. А еще я разослала приглашения всем тем, кто был в прошлом году, и новеньким, прибывшим с моря.
— Погоди... — Чуть сильнее сжав рог, Рей хмуро посмотрел на нее. — Какие приглашения?
Изящные брови девушки взметнулись и почти сразу сдвинулись на переносице, создав неповторимую иллюзию недовольства на светлом лице с тонкими чертами.
— Очнись, Рей, — сухо бросила она, и Мика едва не подавилась, уловив в ее звонком голосе осуждающие и раздраженные нотки. Но, мельком глянув на дракона, она поняла, что такое поведение для него давно стало привычным. — Пора взяться за работу. Драконы не будут ждать, пока ты разберешься со своей связью. — Она кинула на Микаэллу до омерзения недовольный взгляд и снова воззрилась на Рейнарда. — Через четыре дня Эйхра.