— Модгуд? — Мика подняла на женщину глаза, задрав голову так, что спустя несколько секунд ощутила напряжение в шее.
— Забываешься ты, Микаэлла. Забываешь о том, кто ты есть. Забываешь о богах и их проделках, как простая смертная.
— Я не понимаю...
Модгуд, будто и не слыша шепота девушки, поднялась с травы, нависла над ней, точно скала, и со всей силы ударила ногой по земле. Все вокруг содрогнулось, поднялся ветер, сгоняя с деревьев листву и подгоняя встревоженных птиц. Едва не задохнувшись от неожиданности и ужаса, Мика выставила руки в стороны, пытаясь удержать равновесие.
— В прошлый раз ты подарила мне возможность побеседовать с тобой, — продолжила великанша сдержанно и спокойно, но ее низкий голос по-прежнему эхом отзывался в лесу. — Я пришла отблагодарить тебя. Предупредить, что он ни разу не посещал Хельхейм. Нет его души среди душ мертвых.
— О ком ты говоришь? — громко спросила Микаэлла, сжимая кулаки. — Модгуд, о ком?
— Беги, Мика. Никогда не останавливайся. Враг прячет то, что для тебя важнее собственной жизни. Как же ты могла забыться?.. — Модгуд печально покачала головой и прикрыла веки. Подол ее платья начал стремительно рассыпаться в пыль. — Никогда не забывайся. Не позволяй хорошему застилать тебе глаза. Иначе ты ослепнешь и утратишь всякую возможность видеть ясно и четко, как хищник. Как сокол, кем зовешься неспроста.
Великанша растаяла на глазах, исчезла, превратившись в облако пыли. Мощный поток ветра ударил в лицо, вынуждая прикрыться руками. Все звуки вновь исчезли, дыхание перехватило, мышцы свело судорогой. Мика попыталась закричать, но получился только жалобный стон, который разом разорвал тонкую завесу между явью и сном.
Первый вдох после тяжелой дремы был мучительно болезненным. Распахнув глаза, Микаэлла села в кровати и, жадно хватая ртом воздух, заозиралась по сторонам. Все та же спальня, то же окно, пропускающее сквозь стекло мягкие лунные лучи, та же кровать и крепко спящий мужчина.
Мика осматривала его, так пристально вглядываясь в умиротворенное лицо, будто видела его впервые. Она успела позавидовать тому, что он так крепко спит, что его не мучают кошмары и видения. Но зависть быстро сменилась страхом, и, выпутавшись из одеяла, девушка свесила ноги с кровати, глубоко вздохнула, подавляя жуткое ощущение нависшей угрозы.
Она вздрагивала от завывания сильного ветра за окном, мучилась, прокручивая в голове слова Модгуд снова и снова. Обхватив себя руками за плечи, зажмурилась, слегка покачиваясь взад-вперед, пытаясь совладать с тем ужасом, что подступал к ней медленно, но открыто, и душившим ее гневом.
Генри жив.
Эта мысль не давала покоя. Мика знала, что он жив, не верила, а знала. Теперь знала наверняка.
Тяжелые думы давили на хрупкие плечи, грозясь разломать кости. Микаэлла накрыла лицо ладонями, втянула в себя воздух и подавилась всхлипом, силясь загнать страх поглубже в себя. Она не решилась разбудить Рейнарда, не решилась рассказать ему обо всем. Душа, мечась от безысходности, требовала одиночества. Поднявшись и ни разу не оглянувшись на спящего мужчину, Мика быстро и тихо вынырнула из спальни.
Только Рей не спал.
Он следил за каждым ее движением, слышал каждую мысль, чувствовал ее страх как свой собственный и видел сон, что едва отличался от реальности. И как бы ему ни хотелось остановить ее, утешить и спрятать в объятиях, он остался лежать в постели, прокручивая в голове видение суженой раз за разом.
Рейнард видел все, наблюдая со стороны, как призрак; слышал каждое слово великанши, в существование которой он никогда не поверил бы, если бы так и не увидел ее своими глазами. Однако это не так сильно тревожило его, равно как и новость о том, что брат Микаэллы жив. Сомнения о его смерти посетили дракона еще в приюте, когда за наглой ухмылкой настоятельницы он увидел хорошо скрываемую ложь.
Нет, его беспокоило совершенно иное. То, что он тоже помнил это место из сна, но намного лучше, чем Мика. Помнил тот ясный день и девушку, как две капли воды похожую на нее.
Глава 26. Тень
Потрескивание разгорающихся дров заглушало вой ветра и стук льдинок о стекла окон. В постоялой комнате было тепло, но Рагнар, укутавшись в меха, все равно ощущал внутри себя легкую дрожь. Он сидел на стуле, сверля тяжелым взглядом пламя в камине, и постукивал пальцами по краю стола, точно играл на пианино.
Запоздало к нему пришло осознание, что озноб пробрал его вовсе не из-за холода, привычного для него с самого детства, а из-за нахождения на чужой земле. На земле, жителей которой он так и не смог подчинить себе. Он знал, что даже вооруженные воины, стоявшие за дверью, не смогут спасти его от гнева нелюдей, собравшихся на первом этаже таверны и чующих его запах. Запах чужака.
Напряжение в комнате нарастало с каждой секундой, и, не выдержав угнетающей тишины, на свет вышла темная фигура. Легкое покашливание вывело Рагнара из оцепенения, и он поднял глаза на своего гостя — того, благодаря кому ни один дракон сегодня не посмел прикоснуться к нему.
Капюшон скрывал знакомое лицо, и в полумраке вождь с трудом мог разглядеть его. Единственное, что он смог бы увидеть и без света огня, — это блестящие в лучах луны черные пряди.
— Рад нашей встрече, — совсем безрадостно произнес Рагнар, вновь устремив задумчивый взгляд на дрова в камине. Огненные блики медленно скользили по темному плащу гостя. — Не скажу, что мне понравилось место встречи… Но понимаю, что иного выбора не было.
Он ненадолго затих, ожидая услышать ответ, но гость молчал. Недовольно причмокнув, мужчина продолжил:
— Я заплачу тебе, как только получу товар. Приведи ко мне девушку до следующего полнолуния. Но перед этим… — Он внезапно воззрился на возвышающуюся над ним темную фигуру, желая одним взглядом, полным злобы и жестокости, приструнить мерзкую нечисть. Но знал, что ему это не под силу. Пока что. — Перед этим сделай все, чтобы связь исчезла. Мне плевать, как ты это сделаешь, но избавь ее от этого ящера до того, как приведешь ее ко мне.
Гость кивнул — как показалось Рагнару, неуверенно — и быстрым шагом направился к выходу.
— Надеюсь, ты не подведешь меня, как Рейнард, — властным тоном, не терпящим возражений, бросил вождь, вынудив фигуру, теперь похожую на тень, замереть. — Я люблю предательство, но ненавижу предателей.
Тень, не удостоив его ответом, покинула комнату, неосознанно заставив сильного человека снова почувствовать себя уязвимым.
Глава 27. Утихшая страсть
Дни тянулись размеренно, неспешно, и это раздражало Мику больше, чем стойкое ощущение беспомощности. Время как будто замедлилось, желание быть одной — всегда и везде — разрасталось с каждым минувшим часом, крепло с каждым днем. Но никто и не смел претить этому желанию: все, словно ведая о ее состоянии, старались не задерживаться рядом с ней.
Четыре дня прошли в одиночестве. Микаэлла практически не покидала своей комнаты, изредка виделась с Уной, в основном, когда та приносила еду, и ни разу не столкнулась с Рейнардом. Не потому, что ей совсем не хотелось рассказать ему, что ее тревожит. Подготовка к священному празднику занимала все его время, и Мика не могла поймать возможность увидеться с ним в течение дня. А к вечеру желание проведать его испарялось, и слабость утягивала ее сознание в глубокий сон.
Она думала много и часто. Так много, что вскоре все мысли смешались в единый комок, и у нее не получалось разобрать: что правда, а что вымысел. Не выходило понять, как вырваться из новых пут и найти ту узенькую, извилистую, заросшую пожухлой травой тропинку, которая приведет ее к брату. Ей как никогда нужна была помощь, она готова была слепо делать то, что ей скажут. И только воспоминания о моментах, когда она проявляла свою силу, удерживали от безумных поступков.
Мысль о побеге посещала ее, и не раз, но понимание, что она не справится в одиночку и подвергнет риску не только себя, но и Генри, отметало безрассудство и принуждало ждать.
— Бежать и вправду не лучшая идея, — раздался поблизости спокойный и, как обычно, вкрадчивый голос.
Мика вздрогнула, резко повернув голову к нежданному гостю. Думы так поглотили ее, что она не услышала, как открылась дверь и в комнату вошел Рейнард. Она и не знала, как долго он наблюдал за ней, за тем, как она, сидя на кровати, сверлила пустым взглядом занавеску.
— Мысли читаешь, да? — едва слышно спросила Мика, хотя уже давно знала ответ на этот вопрос.
— Не сказал бы, что это приносит мне удовольствие, — скривился Рей, шагнув вглубь спальни, залитой тускло-оранжевым светом свечей. — От твоего потока мыслей непросто спрятаться.
Нотки раздражения, прорезавшиеся в голосе мужчины, смахнули с Микаэллы усталость, и, поднявшись с кровати, она вздернула подбородок, с вызовом посмотрев ему в глаза.
Что-то незримо изменилось в нем. Или, как казалось Мике, в ней самой.
Она больше не испытывала тех чувств, что овладели ею во время их близости. Не было желания. Не было ни капли симпатии, ни намека на притяжение. Волнующий трепет оставил ее, от страсти не осталось и следа. Все мнимые чувства и эмоции растаяли после видения, остались лишь недоверие и капелька ненависти. Связь наконец ослабила оковы, и Мика с облегчением поняла, что теперь ее чувства подвластны только ей. Хотя ее судьба по-прежнему находилась в чужих руках.
— Значит, ты знаешь? — спросила в тон ему. — О моем брате? Он жив, я уверена. И я хочу...
— Я знаю, — отрезал Рей, уверенно направившись к ней.
Подобное наступление сбило ее с толку, но она заставила себя стоять на месте, несмотря на то, что ее бросало в дрожь от непривычной холодности дракона. Он не солгал в ту ночь: их больше не тянуло друг к другу.
— Но пока это не представляется возможным, — продолжил, остановившись рядом с Микой. Она с удивлением заметила, что близость мужского тела ее скорее пугает, нежели волнует. — Сегодня Эйхра. И сегодня я не хочу и не могу думать о том, как помочь твоему брату. Сделай мне одолжение: посиди до утра в своей комнате. А завтра, обещаю, мы вернемся к этому разговору.