Дело было сделано, но Мика не успела покинуть курятник: дверца неожиданно распахнулась, впуская внутрь игривый ветер и Рейнарда с глазами-блюдцами, явно не ожидавшего застать невесту именно здесь.
— Думал, что мне уже мерещится твой запах, — растерянно выдохнул он. Уголок его рта дрогнул, в то время как между бровями залегла складочка недовольства. — Что ты тут делаешь?
— Закрой дверь! Курам же холодно, — недовольно буркнула девушка, резко схватив Рея за ворот кожаной кирасы и затолкав его вовнутрь.
Она слишком поздно осознала, что это было плохой затеей. Курам определенно не понравилось появление еще одного гостя, а петух, похоже, сразу принял свое поражение и продолжил клевать зерно. Голова мужчины касалась потолка, и ему пришлось даже слегка наклонить ее набок. Мике вдруг показалось, что помещение, освещенное парочкой свечей, стало до безобразия тесным.
— Прячешься от кого-то? — предположил Рей, шагнув к суженой. Она застыла, боясь наступить на какую-нибудь шатающуюся под ногами курочку, и заметила, как на мужских губах появилась лукавая улыбка. — От брата? Успел надоесть? Или от болтливой парочки?
— Всего лишь кормлю кур, — Мика потрясла перед носом Рея пустым мешком из-под зерна. — Агнес трудно справляться одной… Я решила ей помочь.
Улыбка вмиг спала с лица дракона, и он тихо вздохнул.
— Добрая женщина. Обязательно вознагражу ее, когда будем отплывать. Ей хватит на то, чтобы не работать на очередного равнодушного вождя.
— Ты причисляешь себя к равнодушным? — Микаэлла изогнула одну бровь, мягко улыбнувшись. Несмотря на внутреннее тепло, вспыхнувшее с появлением дракона, дрожь в животе так и не утихла.
— Скорее, к мерзавцам с холодным сердцем, которые не ценят чужой труд. — Слова мужчины были полны горечи и насмешки по отношению к самому себе. На лице застыла такая же горькая улыбка. Он вдруг присел на корточки, прежде чем продолжить говорить. — Шея затекла. Давно надо было увеличить размеры курятника.
— Зачем? — Мика усмехнулась, следя за тем, как Рейнард разминает шею, и, подойдя ближе к нему, присела напротив. Так, что он замер и впился в ее лицо изумленным взглядом. — Курам места хватает.
На несколько секунд между ними повисло молчание. Девушка старалась ни о чем не думать, зная, что в это мгновение Рей прислушивается к ней. Она оставила мысли, полностью сконцентрировавшись на его лице — смуглом, с твердым подбородком и легкой щетиной. Ей не удалось сдержать желания прикоснуться к нему, потому осторожно поднесла к его щеке ладонь, и та тут же оказалась прижата мужской рукой к горячему лицу.
— Уж думал не коснешься, — сорвался с его уст хриплый от волнения шепот. — Мне не хватает этого тепла. Особенного тепла. — Он сжал ее пальцы и прижался губами к костяшкам. От ощущения его дыхания меж лопаток деранул мороз. — Знаю, что ждешь. Каждое утро и ночь. Но пока я не могу проводить с тобой больше времени.
Рей поднялся на ноги, резко притянул Мику к себе и зарылся носом в ее пепельные волосы. Восхитительный запах утренней росы — запах свежести — стал сильнее. Пытаясь успокоить участившееся дыхание и разбушевавшееся сердце, девушка продолжила слушать его голос, спрятав лицо на широкой груди.
— Нам придется задержаться еще на два дня. Старейшина дала добро, поскольку только мне известны все тонкости нынешних дел в поселении. Поселенцы конфликтуют… Нужно переселить некоторых из них. — Микаэлла слышала, как слегка дрожал его голос и сильно билось сердце. Но не знала причины такой реакции. — Потерпи еще два дня. Скоро этот холод останется позади.
Она почувствовала, как его рука заскользила по ее волосам. Поглаживания были аккуратными и нежными.
— Хорошо, — шепнула еле слышно, сжав пальцами ткань рубахи, торчащей из-под кирасы. — Сколько потребуется…
«… ведь моя жизнь в твоих руках», — мысленно закончила она.
Ей вдруг вспомнились слова Ингви — бога плодородия и лета, встретившегося ей на пути в приют, — о том, что ее судьба находится в чужих руках. Не Рейнарда ли он, случайно, имел в виду? Но даже если так, почему это показал именно Хагалаз — руна уничтожения?..
— Ты ощущаешь какие-нибудь изменения? — прервал молчание Рей, и Мика, чуть отстранившись, подняла на него глаза.
— Какие изменения?
— Ну… — Мужчина отвел взгляд, как делал всякий раз, когда его начинала мучить неловкость. Мика сразу поняла, что он пытается сказать ей что-то важное, но не может правильно подобрать слова. Поколебавшись мгновение, он все же выпалил: — Что-нибудь странное чувствуешь? Может, тебя что-то тревожит, не дает покоя?
Он всматривался в ее лицо, чувствуя, как тяжело бьется сердце, пока она хмурилась, уставившись куда-то за его спину.
— Не уверена, — протянула задумчиво, вновь взглянув на него. — Вроде бы все как обычно.
Рейнард глубоко вздохнул, не понимая, какой ответ мог бы удовлетворить его и какой ответ он вообще ожидал услышать. Ему казалось, что он и сам должен был ощутить изменения, которые могли произойти в суженой, но ничего подобного не случилось. Внутри нее билось лишь одно сердце, способное в любую секунду затихнуть навсегда.
— Забудь, — Рей покачал головой и взял ее за руку. — Идем обратно. Агнес наверняка тебя заждалась.
Глава 37. Портрет незнакомки
Когда Мика вернулась в спальню, Генри уже спал. Она не стала будить его, только поправила одеяло и осторожно поцеловала в лоб. Взяв со стола подсвечник, вышла в коридор, желая попасть в библиотеку, о которой еще утром упомянула Уна.
Она не знала, что именно хотела найти среди старинных книг; скорее всего, на нее повлияли слова Уны, что на книжных полках библиотеки хранятся очень редкие экземпляры, содержащие информацию о древнем роде Рейнарда и Лейва. Девушка не чувствовала усталости, потому решила утолить любопытство, а не в очередной раз вертеться в постели, пытаясь зацепить ловко ускользающий от нее сон.
Но, уже долгое время блуждая по коридорам замка, Микаэлла, в конце концов, поняла, что заблудилась. Обратная дорога не запомнилась совершенно; позади — узенькая лестница, а впереди — только стена и арка, уводящая направо. Мика свернула в проход и резко затормозила, едва не оступившись на ступеньке.
Винтовая лестница уходила глубоко вниз, в темноту. Мике стало не по себе оттого, что она не видела конца лестницы и чувствовала липкий холод, поднимающийся снизу. Первой ее мыслью было поскорее уйти отсюда, непонятно откуда взявшийся страх подталкивал к тому, чтобы вернуться обратно в комнату. Пульс ускорился, дыхание перехватило. Она долго вглядывалась во мрак, прежде чем сдаться и, вытянув вперед руку с подсвечником, начать спускаться по лестнице. Неуемное любопытство снова одержало над ней верх.
Чем глубже Мика спускалась, тем сильнее становилось ее волнение. Вспотевшие пальцы крепче сжали подсвечник, во рту стало сухо. Стены постепенно сужались, превращаясь в глубокий тоннель. Наконец ступеньки закончились, и девушка оказалась в тесном помещении, как она предположила, в подвале.
Здесь было настолько темно, что она могла видеть только на расстоянии вытянутой руки, в которой держала свечу. Осторожно ступая, чуть ли не на носочках, прошла вперед и резко остановилась, задев что-то ногой. Глухой удар отдался дрожью в теле, Мика глянула себе под ноги и обнаружила, что это была стопка пыльных книг. Помимо них на полу стояли сундуки, заваленные свитками, и всевозможные пустые бутыльки; кое-где валялись сушеные травы. На маленьком столе у стены она увидела кипу старых фолиантов, но все ее внимание захватила небольшая шкатулка из красного дерева и засохший бутон розы.
Лепестки едва не рассыпались, когда Микаэлла коснулась их. Поставив подсвечник на край стола, она взяла в руки шкатулку и сдула с нее пыль. Внутри оказался серебряный браслет с выгравированными на нем узорами в виде тонких веточек и лепестков. Такой простенький аксессуар таил необычайно сильную энергию — Мика чувствовала ее. Чувствовала силу, принадлежащую хозяину этого браслета. Чувствовала странное тепло — ласковое и мягкое, какое возникало каждый раз, когда она прижималась щечкой к загрубевшей руке матери.
Девушка вздрогнула, в коленях растеклась слабость. Горло болезненно сдавило, и на глаза внезапно навернулись слезы. Но Мика не понимала, почему вдруг стало так больно дышать, почему сердце, сжавшись, заныло так сильно. Время словно остановилось. В попытке избавиться от боли, душевной боли, яростно сжимающей все внутренности, она вернула шкатулку на стол и рвано выдохнула.
Нечто сильное, то, чему она не смогла противостоять, вынудило смахнуть с глаз жгучие слезы и посмотреть на стену. Только сейчас Мика заметила над столом картину, укрытую бордовой тканью. Дрожащая рука невольно потянулась к полотну, пальцы коснулись, крепко сжали…
Ткань спала с картины, накрыла стол, и перед глазами Микаэллы предстало выцветшее и потертое изображение молодой женщины, улыбка которой была такой же теплой, как закат за ее спиной. Лучи касались ее белесых волос, в светло-голубых глазах застыло спокойствие. Она держала в руке розу, а на тонком запястье красовался браслет из шкатулки.
Мика почувствовала, как по щекам потекли слезы, как огонь обжег ей сердце и заструился по венам. Она не знала, почему плачет и почему портрет незнакомки вызвал ощущение слабости, ощущение, что сердце стало тяжелым. Почему он вдруг вызвал скорбь и… гнев?..
Под безумный стук крови в ушах она потянулась к холсту и оцепенела, услышав за спиной шаги. Они становились все громче и четче, а после затихли где-то совсем рядом. Повисла тишина, и девушка, почти не дыша, никак не решалась обернуться, чтобы встретиться лицом к лицу с последствиями своего любопытства.
Глава 38. Тайна прошлого
— Что ты здесь делаешь?
Спокойный голос Лейва ударил по сознанию, как молот о наковальню. Рваный вздох облегчения вырвался из груди Мики, она обернулась, поймав себя на мысли, что рада появлению этого дракона. Меньше всего она сейчас желала видеться с Рейнардом, особенно в этом месте — сокровенном, как тайны в глубине души.