Они вышли из дома, но не успели отойти от входа, как Мика притормозила, ощутив покалывание в том месте, где начиналась вязь. Вскинула глаза к небу, вгляделась в синеву, усыпанную серебристыми точками и кое-где затянутую темными густыми облаками. Они медленно скользили по бескрайнему небосводу, приоткрываясь как ворота, чтобы впустить в мир лунный свет. С тучи упала первая капелька, коснулась лица девушки и заскользила по щеке.
— Дождь, — шепнула она и поежилась, ощутив касание прохладного ветра. — Фригг плачет.
— Кто? — Лейв равнодушно посмотрел на небо, словил пару капель и перевел взгляд на Мику.
— Фригг... Богиня брачных уз и домашнего очага. Покровительница мудрости, мира и порядка.
— Еще бы она не плакала, — хмыкнул дракон. — Такое горе грядет. Ты все же за моего сумасбродного брата выходишь.
Его слова вызвали улыбку, однако не уняли растущей тревоги. Мика продолжила стоять неподвижно, чувствуя, как капли дождя скользят по лицу и шее, теряются в лифе платья.
— Я этого хочу, но... Почему кажется, что это неправильно? — шепотом спросила она и прикрыла глаза, позволяя дождю смыть с лица усталость.
Лейв пожал плечами и немного помолчал, прежде чем ответить, хоть девушка и не ждала от него ответа.
— Правильно или же нет... Это точно решать не богам. Ты всегда слушаешь, что они говорят? Всегда следуешь их советам? Знаешь, я все же дракон, и веры в богов у меня нет... Но я знаю, что если чего-то хочется, нужно слушать только самого себя. Можно выслушать других, услышать, как тебе следует поступить, но в конечном итоге поступай так, как считаешь нужным. В таком случае винить будешь уже себя, а не богов, и осознавать последствия своего решения.
— Ты тоже поступил, как посчитал нужным? — Микаэлла посмотрела на дракона и поймала его недоуменный взгляд. — Решил сдаться и отдать камень?
Лейву потребовалось несколько секунд, прежде чем, поборов нечто черствое внутри, подтолкнуть девушку к тропинке и проговорить:
— А кто сказал, что я сдался?..
Глава 52. Стирая нити связи...
Рука в руке. Но связь не становится сильнее, дракон отчего-то медлит, вглядываясь в лазурные глаза, смотрящие на него с легким беспокойством и надеждой. Лунные лучи давно прорвались сквозь кустистые облака, дождь утих, и лишь мокрая трава под ногами напоминала Мике о слезах богини, предостерегающей, стремящейся остановить, но не способной сделать это.
Арханцы, окружившие их, хранили молчание, смотрели, ожидая начала обряда. Над головами шелестела листва огромного дерева, ветер оглаживал белые бутончики, распустившиеся на ветвях. У ствола стояла Тира, рядом притихла пантера, не спускающая с девушки своих черных острых глаз. Помимо ее взгляда она чувствовала на себе множество других — любопытных, пронзительных и ожидающих. И взгляд Генри, который она быстро отыскала среди других. Взгляд добрых изумрудных глаз.
Не было трепета, которого Мика ждала; в душе притаилось лишь беспокойство, растущее с каждым мгновением тишины. Ей хотелось сбежать, прямо сейчас, скрыться от того, чего все ждут — ждут больше, чем она сама.
— Если ты не готова, — прорвался сквозь толщу мыслей шепот дракона, и Микаэлла, наконец, подняла на него глаза, невольно крепче сжав его пальцы, — скажи — и я остановлюсь.
Она заметила, как потускнели его глаза, насыщенный янтарный цвет стал холодным, а взгляд прозрачным, но все еще хранящим тепло.
Нет, она знала, что уже давно была готова к этому. Дело было в другом — в людях, что смотрели на нее, в Тире, держащей недовольство при себе, и богах, связь с которыми крепчала с каждым видением.
— Все хорошо, — улыбнувшись, соврала Мика, догадываясь, что Рей прознает о ее лжи.
Он нервно сглотнул, огладил любовно костяшки ее пальцев, но все еще медлил — не призывал огня, который должен укрепить их связь, не пытался подступить к тому, чего и сам боялся.
Молчание, царящее на опушке леса, прервала Тира, незаметно приблизившись к Мике и Рею и протянув им увитые плющом кубки.
— Прояснит разум и поможет сделать шаг к намеченной цели, — улыбнулась она.
Все тепло разом ушло, стоило девушке отпустить ладонь дракона и взять кубок. Понимание пронзило ее точно стрела: лишь при ощущении его тепла тревога ослабляет свою хватку. Стремясь поскорее вновь взять его за руку, Микаэлла пригубила горячий ароматный напиток и, заметив, как мужчина улыбнулся и последовал ее примеру, залпом выпила его. Медленно вкус изменился, стал чуть горьковатым и соленым, как аромат моря, все еще хранящийся в памяти после долгого путешествия.
Чувствуя неприятную вязкость во рту, Мика скривилась, передала кубок Тире и поймала ее взгляд — внимательный и спокойный. Огненные кристаллики внезапно обожгли изнутри, в груди словно цепями сжало сердце. Прижав ладонь к губам, девушка отшатнулась, зажмурилась, пытаясь подавить неожиданно вспыхнувшую боль, толстыми шипастыми нитями скручивающую внутренности.
— Мика, — выдохнул Рей, ловя ее за плечи и ставя перед собой. Невидящий взгляд уперся в него, как в стену. — Что происходит? — рыкнул он, вонзив злые глаза в королеву.
Изумленный шепот прокатился по толпе. Генри бросился к сестре, но его быстро схватил один из мужчин, отвел в сторону, крепко держа и не давая возможности вырваться.
Тира окинула своих людей равнодушным взглядом, бросила на траву кубки и с мнимым сожалением в голосе произнесла:
— Мне так жаль, Рей, что ваш союз распался… Но не думал же ты, что я позволю своей преемнице быть с кем-то вроде тебя? — Темные губы Тиры скривились в подобии улыбки. — Возрадуйся: я избавила тебя от такой непосильной ноши, как лживая любовь. Но не переживай, ты не умрешь. Умрет лишь связь.
Выбросить впившуюся в горло злость Рейнарду не дала Мика, вдруг ухватившаяся за ворот его рубахи. Она вмиг ослабла, задышала тяжело, с хрипами. Дракон прижал ее к себе, не давая упасть, заглянул в глаза, ловя каждый шумный вдох и выдох. Грудь его обожгло огнем — он едва не задохнулся от боли, смешавшейся с гневом. На черной ткани проступили кровавые пятна, узор на груди начал гореть, кожа заныла, покрываясь корочкой, тлея, как догорающие угли. Ему хотелось зарычать, но вместо этого он стиснул челюсти, упал на колени, крепко прижимая к себе слабое, с каждой секундой теряющее силы тело.
Микаэлла пыталась что-то сказать, но не выходил. Рот беззвучно открывался, из горла вырывались жалкие, жуткие хрипы, по щекам текли слезы.
— Она умирает, — шепнул Рей, сильнее стискивая суженую в объятиях, будто в попытке унять боль — ее и свою, которые смешались воедино и остервенело разрывали последние связывающие их нити. — Она умирает! — намного громче повторил он, резко воззрившись на Тиру, едва сдерживая желание наброситься на нее прямо сейчас, перегрызть ее длинную, изящную шею.
Вовсе не грозный голос, больше похожий на рычание, а страшные слова и вид задыхающейся девушки пробудили страх, тотчас охвативший тело королевы холодной колкой дрожью. Взгляд пустых глаз стал растерянным, с губ сорвался полный неверящего, изумленного ужаса вздох.
— Я не понимаю, — сипло шепнула она, неосознанно сделав шаг назад, словно кожей ощущая растущий гнев дракона, в любую секунду готовый обжечь ее. — Она не должна была… только связь… ни ты, ни она… — Тира прижала руки к груди, неотрывно смотря на теряющее румянец лицо Микаэллы, боясь взглянуть на мужчину. — Это не правда… Все должно было быть по-другому, так сказала Цкелах…
— Заткнись! — рявкнул Рей, и женщина сразу замолкла, задержав на миг дыхание. Глаза его вспыхнули золотистым огнем, по жилам заструился жар, сойдясь в схватке с леденящим душу ужасом.
Все внутри содрогнулось, замерло, когда Мика умолкла и спустя тяжкое мгновение испустила последний вздох. Сердце дракона заколотилось яростно и бойко, заглушая внутренний голос, без устали шепчущий слова неверия. На смуглом лице застыло пустое, безжизненное выражение, и только лазурные глаза поблескивали в темноте.
— Осколок, — касаясь горячими пальцами холодного лица, прошептал Рей. — Отдай мне камень!
Повинуясь то ли его словам, то ли собственному кричавшему разуму, Тира сжала пальцами подвеску в виде выпуклого овала, сорвала с шеи, раскрыла…
— Украл, — изумленно выдохнула она. Пустые, но все видящие глаза забегали по толпе, выискивая среди множества лиц одно единственное. — Ты! — вскричала женщина, столкнувшись взглядом с янтарными глазами, скрывающими глубоко внутри смятение. — Ты украл осколок! Взять его!
Лейв не сопротивлялся. Два воина схватили его, подвели ближе, и он, наконец, решился посмотреть на брата. Глаза их встретились, и Лейв помимо тяжести от представшего перед ним выбора вдруг испытал жалость и раннее чувство вины, неприятным комом застрявшее в горле.
— Брат, — шепнул Рей на удивление твердым, уверенным голосом, ближе притянув к себе Мику, поддерживая ее голову дрожащей рукой. — Я не вправе просить. И не буду делать этого. Приму любой выбор…
— Знаю, — оборвал его Лейв, судорожно сглотнул, взглянул на Генри, наблюдающего за ними глазами полными невыносимого страха. — Как и то, что уйдешь следом за ней, пусть и связь пощадит тебя. Ты это точно сделаешь, — он вновь посмотрел на Рейнарда, сильно сжимая кулаки. — Ты не я — не струсишь, не позволишь себе дышать без нее. Я хочу уйти, не сделать того, на что ты надеешься, но не могу. Не могу отпустить ее и позволить ей вновь расстаться с братом.
Дракон, рыкнув, легко высвободился из хватки воинов и, быстро достав из поясного мешочка хрустальный камешек, передал его Рею. Тот почувствовал прежде, чем увидел, что Лейв не жалеет о своем решении.
Сжав в кулаке осколок, с такой силой, что на ладони наверняка останется след, Рейнард уложил Мику на траву и, призвав огонь, нагрел камень до такой степени, что он начал плавиться, превращаясь в вязкую красно-оранжевую жидкость. Он раскрыл кулак у женских ключиц, и густые капли медленно поползли по его пальцам вниз. Они падали на нежную кожу, оставляли сильные ожоги — единственное, что всегда, даже спустя столетия, будет напоминать о смерти и воскрешении.