— Тогда неси его ко мне, немедленно! — Гард едва не треснул кулаком по зеркалу, но тихое урчание у ног заставило его сбавить обороты. — Джина… Ну иди сюда… — Он поднял кошку на руки и стал гладить ее, правда, чересчур энергично и резко: тяжелые мысли не давали возможности расслабиться.
— Я уже слышал, что случилось, сьер, — сочувственно произнес пришедший вскоре Вел.
— Я же говорил, что она очень изменилась. — Гард бросил кошку на кровать, и та, возмущенно мяукнув, перебежала к изголовью и улеглась на подушку. — Я имею в виду Теоллу… Ее слова, поведение… Даже взгляд! Это уже не та покорная девчонка, которую я знал раньше! Сегодня она пыталась сбежать, бросила мне вызов. Мне! Едва не обвела вокруг пальца! Откуда в ней все это, а? Вел, ответь!
— Я не знаю, сьер. — Секретарь опустил глаза. — Возможно, сьера Теолла просто взрослеет, бунтует, пытается вырваться из-под вашей опеки. Ведь она стала женщиной, еще и ребенка носит под сердцем. Беременные женщины часто ведут себя нелогично.
— Хорошо, если так. А если она вспомнила Фаррета и решила сбежать к нему? — Эйдон нервно мерил шагами комнату. — Нет, нужно срочно заставить забыть ее обо всем снова…
— Сьер Гард, звали? — В дверях показалась Райма.
— Да, проходи, — тот махнул ей рукой. — Как Теолла?
— Приняла ванну, поела немного, сейчас лежит, — отчиталась служанка.
— Плачет, раскаивается?
— Нет, сьер… — не поднимая на него глаз, мотнула головой Райма. — Просто лежит и смотрит в одну точку…
Гард нервно дернул щекой и обратился снова к секретарю:
— Где зелье?
— Вот, сьер… — Тот сразу протянул сверток, в котором оказался пузырек из коричневого стекла. — Как и в прошлый раз его надо добавить в чай или другой напиток…
— Слышишь, Райма, что сказал Вел? — Гард покрутил флакон в руке и передал его служанке. — Дашь его Теолле. Сегодня же, сейчас. И проследи, чтобы она все выпила.
— Единственное, сьер, — встрял Вел, — оно может пагубно повлиять на плод…
— Как будто меня это волнует, — отозвался Эйдон. — Если выкинет своего выродка, всем будет только лучше. Меня больше волнует, что станет с ее памятью?
— Она снова все забудет, только уже до сегодняшнего дня…
— Прекрасно. — Гард задумчиво пожевал губы. — Тогда скажем ей, что ее ублюдок от меня. А там посмотрим… Райма, ты все поняла?
— Да, сьер.
— Тогда выполняй.
Райма ушла, а секретарь подал Эйдону конверт с гербовой печатью:
— Вот, сьер… Пришло сегодня из Йорта.
— Что это?
— Приглашение на ежегодный Праздник Единения… На две персоны. Состоится через десять дней.
— В этом году принимает Морай? — Гард забрал письмо. — Лучший друг нашего Фаррета…
— Как видите, сьер. А очередь Фаррета в будущем году.
— Я помню. Только меня там точно не будет. — Эйдон резким движением вспорол конверт и пробежался глазами по строчкам стандартного приглашения.
— А в этом? — осторожно уточнил Вел.
— В этом… — Эйдон медленно перевел взгляд с письма на секретаря. — В этому буду. И буду с Теоллой. Более того, объявлю перед всеми о нашей с ней помолвке. А затем, — он усмехнулся со злорадным предвкушением, — попрошу Морая разрешения обвенчаться в его храме, в те же дни… В присутствии всех глав клана… И по кодексу нашего союза он не сможет мне в этом отказать…
Я пребывала в полнейшей апатии. Не хотелось ничего, даже есть и пить. Делала это только из-за ребенка. А так просто лежала и бездумно пялилась то в потолок, то в стену. Одно из самых страшных наказаний для человека — потерять веру в себя. Именно это сейчас со мной и происходило. Я никогда не чувствовала себя такой ничтожной и беспомощной. Жалкой, как сказал Гард. Сил для борьбы не осталось, я ощущала себя сдутым воздушным шариком. Птицей с подбитым крылом…
— Сьера, вы не спите? — В спальню вошла Райма с подносом. — Я вам принесла поесть и чаю.
— У меня нет аппетита, Райма, — вздохнула я.
Райма поставила поднос на столик, взяла с него лишь кружку и подошла с ней ко мне:
— Хотя бы чай выпейте. Он прибавит вам сил, и ребеночку будет полезен. Слышите, как вкусно пахнет? Там столько травок полезных. Давайте, сьера, поднимайтесь, а я помогу вам его выпить.
— Чай? Ну, чай можно и выпить.
Я, приподнявшись, села и протянула руки к чашке, а вот Райма вдруг изменилась в лице. Ее ладони мелкомелко затряслись, отчего чай стал выплескиваться из посуды, а глаза налились слезами.
— Райма, что случилось? — Я с тревогой посмотрела на женщину. Потом попыталась забрать у нее чай, но она отшатнулась от меня и со словами:
— Нет… Не надо, сьера… — выпустила чашку из рук.
Та, ударившись об пол, разлетелась на куски, а чай разлился по светлому дереву коричневой лужицей. Райма же закрыла лицо руками и заплакала, тихо приговаривая:
— Нет… Не могу… Не могу…
— Райма? — Я, совсем растерявшись, подскочила на ноги. — Да что такое? Если ты из-за чашки, то это ерунда…
— Не могу, — повторила служанка, всхлипывая.
— Что не можешь? Объясни нормально! — Я уже начала терять терпение.
— Не могу позволить вам выпить этот чай, сьера, — тихо призналась Райма.
— А что с этим чаем не так, Райма? — осторожно уточнила я.
— Там зелье, которое должно заставить вас обо всем забыть, сьера… — прошептала та убито.
— Это Гард тебе его дал? — Мой голос тоже осип от волнения. — Он приказал принести его мне?
Райма кивнула, а затем подняла на меня красные от слез глаза:
— Но это зелье может причинить вред ребенку. Да и ваша память, сьера. Не могу. Только не выдавайте меня, сьера. Пожалуйста.
— Что ты, — проговорила я. — Конечно, не выдам. Скажешь, что я выпила его. А я… Я подыграю. Говоришь, я должна все забыть?
Райма снова кивнула и выдала новое признание:
— Сьер хочет сказать, что ваш ребенок — его…
Вот гад! Но какую цель он преследует? Зачем ему это?
— Понятно, Райма. Спасибо тебе, что не скрыла это от меня. — Я улыбнулась.
Райма на это лишь шмыгнула носом и отмахнулась.
— Нет, правда, я очень благодарна тебе…
— Не надо, сьера, я просто наконец поступила по совести. — Служанка присела и стала собирать осколки чашки.
— Райма… — Я замялась, прежде чем спросить еще кое о чем важном. — А первый раз… Мне тоже давали выпить такое же зелье? Из-за него я потеряла память?
— Не знаю, сьера, — быстро отозвалась та и засуетилась еще больше. — И прошу, не спрашивайте меня больше ни о чем таком… Пожалуйста. Я и так много вам сказала, чего не следует.
Она переложила осколки чашки на поднос, затем сняла передник и насухо вытерла им пол, что и следа от пролитого чая не осталось.
— Я пойду, сьера. — Райма сунула передник под мышку, подхватила поднос и спешно вышла.
Я же обессиленно опустилась обратно на кровать и обхватила руками голову. Признание Раймы все еще звучало в ушах. Даже представить страшно, что было бы, если бы я выпила этот чай. Тогда я точно не смогла бы помочь Теолле. Впрочем, я и сейчас пока не особо полезна.
Зато у меня теперь есть фора перед Гардом. Сыграть, что снова потеряла память, думаю, будет несложно. Только бы Райма сама не испугалась и не созналась перед ним в своем проступке.
Райма… А ведь она явно знает больше, чем говорит. И по поводу побега Теоллы от Фаррета тоже. Недаром же она сопровождала Гарда, возможно, даже напрямую участвовала в том деле. Но как у нее это выведать? Как разговорить? Райма предана Гарду, это видно невооруженным глазом, но сегодняшний ее поступок доказывает, что и ей нелегко поступаться своей совестью, а значит, не все потеряно. Надо будет еще понаблюдать за ней, поискать ключик к ее доверию и, может быть, даже переманить на свою сторону…
Гард пришел ко мне вечером. Я в этот момент все так же лежала на кровати, только, услышав, что он вошел, сделала вид, что сплю.
— Теолла… — Его голос вновь был мягок и ласков. — Как ты, милая?
Лицемер…
Я открыла глаза и посмотрела на него удивленно, будто не узнаю.
— Ты меня не помнишь? — Ладонь Гарда нашла мою и сжала ее. — Ничего страшного, скоро вспомнишь.
Одно радует, Райма пока не раскололась и он уверен, что я без памяти.
— Кто вы? Где я? — подыграла я.
— Я твой жених, Теолла. — От приторной улыбки сводит зубы, как от сахарного сиропа. — Меня зовут Эйдон… И… Не пугайся, но у тебя скоро будет ребенок. Наш ребенок. Так получилось, но в этом нет ничего постыдного. Мы поженимся, очень скоро поженимся…
— Ничего не понимаю, — пролепетала я как можно испуганней. — Ничего не помню…
— Не переживай, милая. Тебе нельзя сейчас волноваться. Завтра, когда ты отдохнешь, я отвечу на все твои вопросы, расскажу все как есть. А пока спи дальше. Тебе надо набираться сил, милая… — Гард поцеловал меня в лоб, а меня внутри всю передернуло. — И не бойся, ничего не бойся. Ты под моей защитой. А утром я вернусь к тебе, и мы вместе позавтракаем.
Он направился к двери, я же еле сдержалась, чтобы не запустить ему вслед чем-нибудь тяжелым, желательно в голову.
Мерзавец, какой же мерзавец. И как же хочется узнать, что у него в голове и какие планы насчет меня он вынашивает!..
ГЛАВА 16
Наступившей ночью я вновь оказалась в объятиях Фаррета. Во сне конечно же…
— Ты не жалеешь об этом? — спрашивает он, целуя меня в плечо.
Мы оба обнажены, лежим на его кровати, едва прикрытые шелковой простыней. Сегодня я стала его, полностью. Тело еще горит от его ласк, слишком бесстыдных и слишком… нежных. И это оказалось не так уж больно, как шепотом пугали друг друга послушницы в монастыре. Разве что чуть-чуть, и то быстро забылось. А может, все дело в чувствах и… мужчине, которому ты готова подарить себя без остатка.
— Нет, не жалею… — отвечаю тихо и теснее прижимаюсь к его груди, оплетаю рукой талию.
— В следующем месяце Праздник Единения, и я собираюсь на нем быть. С тобой, — вдруг говорит Фаррет.
Мое сердце начинает встревоженно биться.