Мне показалось, я прочла на его добром лице тревогу, когда он тронул меня за руку, сказав:
— Не стоит придавать значения всем этим старым россказням, миссис Пендоррик. Просто любопытные сказки, не больше.
Мы попрощались у дверей церкви. Когда мы остались одни, Рок вздохнул.
— Он кого угодно может заговорить, стоит ему сесть на своего любимого конька. Я уж было подумал, что он собирается прочитать нам длиннющую лекцию и мы никогда от него не отделаемся. — Он взглянул на часы: — Нам бы надо поторапливаться. Вот только быстренько пробежимся по кладбищу. Тут есть очень забавные надписи.
Мы пробирались между могильных камней, некоторые были такие древние, что надписи стерлись совсем, многие покосились и торчали в разные стороны. Мы остановились перед могилой, которая, очевидно, лучше других была защищена от непогоды, потому что, хотя дата на надгробье была 1779, слова легко читались. Рок прочитал вслух:
Друзья мои, смотрите,
Где я нашел покой.
Свой срок нам всем назначен
Покинуть мир земной.
Хотя я в расцвете сил был,
Господь меня прибрал.
Никто в земной юдоли
Судьбы не миновал.
Он повернулся ко мне, улыбаясь:
— Веселенькие стишки. Теперь твоя очередь. Когда мы с Морвенной были детьми, мы часто приходили сюда и читали по очереди вслух.
Я остановилась перед другим надгробным камнем, менее древним, на котором была выбита дата 1842.
Порхай, как мотылек,
Не знай беды злосчастной —
Как я, в могилу лечь
Ты можешь ежечасно.
— Все та же тема, — сказала я.
— А что бы ты хотела — здесь, среди мертвых? По-моему, вполне подходящие стихи.
— И все же хорошо бы найти что-нибудь не столь мрачное, где поменьше напоминаний о смерти.
— Не так-то это просто. Впрочем, иди-ка сюда, — сказал Рок, увлекая меня за собой по высокой траве.
Наконец он остановился у одной из могил и прочитал:
Хоть был я глух и нем,
Познал я в жизни толк:
Не ссорился ни с кем —
Ругаться я не мог.
Мы улыбнулись.
— Ну вот, другое дело. Куда веселее, — согласилась я. — Я ужасно рада, что у него действительно не было худа без добра.
Я хотела осмотреть другую могилу, рядом и, неловко повернувшись, споткнулась о скрытый в густой траве бордюр.
Рок поспешил ко мне и помог подняться.
— Ты не ушиблась, родная? Все в порядке?
— Спасибо. Нет, я не ушиблась. Вот только чулок разорвала.
Я огорченно посмотрела на спущенный чулок.
У него в голосе был неподдельный испуг, и я почувствовала себя счастливой. Все мои черные мысли показались мне глупостью.
— А ведь кое-кто из здешних сказал бы, что это дурное предзнаменование — упасть на могилу, да еще и при первом же посещении кладбища!
Его глаза смеялись.
— А предзнаменование чье именно?
— Вот этого я сказать не могу, не знаю. Но что примета дурная, это уж точно.
— Как, должно быть, трудно жить некоторым людям, — размышляла я вслух. — Они кругом видят знаки, предзнаменования, во всем — руку судьбы. Выходит, по собственной воле ничего и не сделать.
— Тогда как ты — хозяйка своей судьбы и души и перекладывать вину на звезды или что-нибудь еще в этом роде не собираешься?
— Вот именно. А ты, Рок?
Он вдруг поцеловал мне руку.
— Как всегда, мы с тобой думаем одинаково.
Он огляделся и сказал:
— А вон там, видишь, — семейный склеп Пендорриков.
— Я должна его увидеть! — воскликнула я и направилась туда, на этот раз не забывая глядеть под ноги. Рок шел следом.
— Здесь покоятся многочисленные мертвые Пендоррики, — важно произнес Рок.
Это был богато украшенный мавзолей. Три ступеньки вели вниз к двери.
Мне вдруг расхотелось заходить туда.
— Пожалуй, для одного солнечного утра я уже довольно думала о смерти.
Рок обнял меня и поцеловал. Затем, отпустив меня, он спустился по ступенькам проверить дверь, а я осталась стоять, где была. Вдруг я заметила на позолоченной ограде лавровый венок, повешенный кем-то на заостренный прут. Подойдя ближе, я увидела прикрепленную к венку карточку. «Барбарине», — прочла я.
Подошел Рок, но ничего, казалось, не заметил, и я не стала говорить ему о своей находке. Почему-то мне захотелось поскорее покинуть это скорбное место.
Ленч подали в одной из небольших комнат, непосредственно выходящих в северный холл. Все было очень вкусно, Чарльз и Морвенна очень старались, чтобы я почувствовала себя дома, и мне показалось сейчас, что я уже давно знаю их. Близнецы и Рейчел Бектив тоже были за столом. Ловелла болтала без умолку, Хайсон не произнесла и двух слов, а гувернантка явно чувствовала себя другом семьи. Она приструнила Ловеллу, когда та слишком уж разошлась; со мной же была подчеркнуто любезна и дружелюбна. Я подумала, что, может быть; была неправа, когда так сразу невзлюбила ее.
После ленча Рок и Чарльз ушли вместе а я пошла к себе за книгой. Я решила сделать то, о чем подумала, как только увидела из окна внутренний дворик — посидеть там под пальмой и почитать.
Я взяла книгу и вышла наружу. В тени было восхитительно прохладно. Я залюбовалась красотой этого уединенного места, и сейчас дворик напомнил мне Испанию, где подобные дворики есть в каждом доме. Цвели голубые, розовые и белые гортензии, дивно пахла лаванда, бронзовый Гермес отражался в воде бассейна, где плавали золотые рыбки.
Я хотела читать, но не могла сосредоточиться — мне все казалось, что из окон за мной наблюдают. И как я ни убеждала себя, что это глупо и кому здесь нужно подсматривать за мной, да и если бы и подсматривал, то что мне за дело — все было напрасно. Тем не менее я заставила себя прочитать несколько страниц.
Вдруг за спиной у меня послышался шорох и чьи-то руки закрыли мне глаза. Я сильно вздрогнула и сказала гораздо более резко, чем хотела:
— Кто здесь?
Я ощупала руки, оказавшиеся детскими. Раздался смешок и голос произнес:
— Угадай!
— Ловелла.
Девочка весело закружилась передо мной.
— Я умею стоять на голове, — объявила она, — спорю, что ты не умеешь.
Она тут же продемонстрировала свое умение, болтая в воздухе длинными тонкими ногами в ярко-синих шортах в опасной близости от бассейна.
— Ну все, все, хватит! Ты уже доказала.
Сделав сальто-мортале, она приземлилась на ноги и, улыбаясь, смотрела на меня. Лицо ее раскраснелось от усилия.
— Как ты угадала, что я Ловелла? — спросила она.
— Просто ни о ком другом не подумала.
— Это могла быть и Хайсон.
— Я почему-то была уверена, что Ловелла.
— Хайсон таких вещей не делает, ведь так?
— Кажется, она немного стеснительная.
Она снова сделала сальто-мортале.
— Тебе страшно? — неожиданно спросила она.
— Почему страшно?
— Ну, потому что ты — одна из Невест.
— Каких еще невест?
— Невест Пендоррика, разумеется.
Она стояла совершенно неподвижно, глядя на меня прищуренными глазами.
— Ты ведь ничего не знаешь, так?
— Поэтому я и прошу тебя рассказать мне.
Она приблизилась и, опершись о мои колени, долго и внимательно вглядывалась в меня. Я смотрела в ее удлиненные черные глаза, похожие на глаза Рока, и мне почудилось в ее взгляде что-то, что тоже напомнило мне Рока — лукавство и озорство. Но уверена я не была.
— Так ты мне расскажешь? — спросила я.
Она медлила, глядя через плечо на окна, Я продолжала:
— Почему ты спросила, не страшно ли мне?
— Ну, ты же одна из Невест Пендоррика. Как и бабушка. Ее портрет висит в южном холле, ты ведь видела его?
— Барбарина, — сказала я.
— Ага. Бабушка Барбарина. Она умерла. Тоже Невеста Пендоррика.
— Ну и что же из того? Перестань, пожалуйста, говорить загадками. Причем тут невеста? Почему она должна была умереть?
— Была еще одна Невеста, та, что в северном холле — Ловелла. Ее тень бродила по Пендоррику, пока Бабушка Барбарина не умерла. Только тогда она успокоилась в могиле.
— А-а, понятно. История о привидениях.
— Не только. И о живых тоже.
— Мне очень хочется послушать ее.
Она снова посмотрела на меня как быв нерешительности, и я подумала, что, возможно, ей не велели мне рассказывать.
— Хорошо, — зашептала она. — Когда Ловелла выходила замуж, была устроена пышная свадьба и потом банкет. Ее семья была очень богата. Они жили в Северном Корнуолле, и всей семьей приехали на бал в Пендоррик — отец, мать, сестры, братья, кузены и кузины, тетушки и дядюшки. Бал был в разгаре, когда вошла женщина и с ней маленькая девочка. Девочка была ее дочкой и, как она сказала, дочкой Петрока Пендоррика. Не Рока — это было очень давно, — а другого Петрока, его тогда Роком не звали. Так вот, этот Петрок Пендоррик и был женихом Ловеллы, а женщина с девочкой считала, что он должен был жениться не на Ловелле, а на ней. Она жила в лесу, и мать у нее была ведьмой, так что проклятье их имело силу. Она тогда прокляла Пендоррика и Невесту, и веселье тогда закончилось.
— А как давно это было? — спросила я.
— Почти двести лет назад.
— Это очень давно.
— Но ничего еще не кончилось и никогда не кончится, наверное. Это история не только Ловеллы и Барбарины… но и твоя тоже.
— Причем тут я?
— Ты же не знаешь еще, какое было проклятье. Невеста должна умереть в расцвете сил, и душа ее не найдет покоя, пока новая Невеста не сойдет в могилу, — разумеется, тоже в расцвете сил.
Я улыбнулась и, что меня саму удивило, вздохнула с облегчением. Зловещая фраза «Невеста Пендоррика» перестала быть загадкой. Просто старая легенда, каких немало здесь в Корнуолле и которая населила старый дом привидением, чего и следовало ожидать.
— Ты как-то очень легко ко всему этому отнеслась. Я бы на твоем месте задумалась.
— Ты не дорассказала. Так что же случилось с Ловеллой?