— Она умерла, родив сына, ровно через год после свадьбы. Ей было восемнадцать, а это, согласись, очень рано, чтобы умереть.
— Случается, что женщины умирают в родах. А в те времена такое, наверное, бывало очень часто.
— Да, но говорят, ее призрак бродил по дому, дожидаясь новой Невесты, которая сменила бы ее.
— Сменила бы на посту привидения?
— Ты прямо как дядя Рок. Он тоже всегда над этим смеется и не верит. А я вот верю, я лучше знаю.
— Значит, ты веришь в привидение?
Она кивнула.
— Я умею предсказывать. Вот увидишь, скоро ты не будешь смеяться.
Она отскочила от меня и опять перекувырнулась, дрыгнув в воздухе длинными тонкими ногами. У меня создалось впечатление, что мысль о моей скорой печали ее развеселила, но она вернулась и сказала с благочестивым выражением лица:
— Я подумала, что тебе надо знать. Видишь ли, Невеста Ловелла успокоилась в своей могиле, когда бабушка Барбарина заняла ее место. Ее привидение бродит здесь уже двадцать пять лет и, полагаю, уже устало. Ей бы хотелось обрести покой, разве нет? Значит, она наверняка ждет следующую Невесту, чтобы та освободила ее.
— Понимаю. Я и есть эта невеста, — сказала я шутливо.
— Смейся-смейся! — Она отступила на шаг и опять встала на голову. — Вот увидишь!
Ее перевернутое лицо казалось довольным и веселым, волосы, собранные в хвостик, лежали на траве.
— Я уверена, что ты ни разу не видела привидения своей бабушки, признайся.
Она не ответила, но посмотрел а на меня долгим взглядом. Затем сделала сальто и запрыгала по траве к дому. Дверь за ней закрылась, и я опять осталась одна.
Я вернулась к своей книге и снова попыталась сосредоточиться и не обращать внимания на окна, которые, словно множество глаз следили за мной со всех сторон. Я ругала себя за впечатлительность. «Все это корнские предрассудки — эти истории о привидениях, — говорила я себе. — Ловелла, кажется, шалила и хотела испугать меня».
Северная дверь вдруг распахнулась, и показалось знакомое загорелое лицо, хвостик, голубая рубашка и синие шорты.
— Привет! Дядя Рок просил, чтобы я тебя развлекала, если тебе будет скучно.
— Чем ты и занимаешься.
— Я тебя нигде не могла найти. Обошла весь дом, пока сообразила поискать тебя здесь. Чем бы ты хотела заняться?
— Но ты ведь уже была здесь совсем недавно.
Она непонимающе воззрилась на меня.
— Ты рассказывала мне о Невестах.
Она закрыла рот ладонями.
— Не может быть! Неужели она рассказала?
— Ты ведь не… не Хайсон, нет?
— Конечно нет. Я Ловелла.
— Но она сказала…
Но разве она говорила, что она Ловелла? Я не была уверена.
— Хай, что, притворилась мной?
Девочка рассмеялась.
— Но ты и вправду Ловелла, — настаивала я. — Скажи честно.
— Провалиться мне на этом самом месте, если я вру! — сказала она с жаром.
— Но зачем ей было притворяться?
Ловелла наморщила лоб, думая.
— Мне кажется, ей не нравится быть сестрой-тихоней. И когда меня нет рядом, она думает, что можно стать мной — понарошку. Кто нас плохо знает, всегда ошибаются. Хочешь пойти на конюшню посмотреть наших пони?
— С удовольствием.
Как и утром на кладбище, мне вдруг захотелось поскорее уйти отсюда.
Ужин прошел тихо и мирно. Близнецов не было, и мы сидели за столом впятером. Морвенна предложила показать мне дом, когда я захочу, и объяснить, как и что в нем функционирует.
— Рок считает, что пока вы не освоились, лучше ничего здесь не менять, а там видно будет, — сказала она, ласково улыбаясь брату, — как уж вы сама решите. Он на этом настаивает.
— Только не думай, — вмешался Рок, — что Венна обидится или будет возражать, если ты захочешь вести домашние дела по-своему. Вот если бы ты пожелала выкорчевать ее магнолию или превратить розарий в площадку для игры в мяч — тогда другое дело. Правда, Венна?
Он улыбнулся ей.
— Я, знаете ли, всегда была никудышной хозяйкой, — весело согласилась Морвенна, обращаясь ко мне. — Да и нужды не было. Миссис Пеналлиган — просто сокровище, дом на ней и держится. Вот сад я действительно люблю, но если вы захотите там что-нибудь изменить…
— Она объявит тебе войну, — смеясь, закончил Рок.
— Не слушайте его, — продолжала Морвенна, — он обожает дразнить меня. Но вы, наверное, и сама успели это заметить.
Я заверила ее, что ничего не смыслю в садоводстве, что прожила всю жизнь в мастерской, где все по-другому, ничуть не похоже на жизнь в усадьбе.
Их шутливая перепалка очень меня порадовала, потому что за ней чувствовалась теплота и любовь между братом и сестрой. Я видела также, что Рок боится, чтобы Морвенна не почувствовала себя ущемленной теперь, когда он привел в дом жену и можно ждать всяческих перемен. За это я любила его еще сильнее.
Чарльз и Морвенна расспрашивали меня о Капри, и по тому, как они избегали упоминаний о папе, я поняла, что Рок предупредил их о моем горе.
«Как заботится он обо всех нас, — думала я, и благодарность и нежность к нему переполняли меня. — И он не выставляет это напоказ, а прячет за шутливостью и поддразниванием».
Морвенна и Чарльз были ко мне очень добры — может быть, потому что были добры по натуре и потому что любили Рока. Насчет Рейчел я не была уверена. Со слугами она держалась так, чтобы показать всем, что она уважаемый член семьи. Казалось, она беспрестанно это доказывала. Когда же она на минуту забывалась, я замечала на ее лице выражение какой-то горечи и неудовлетворенности.
Кофе миссис Пеналлиган подала в одну из маленьких гостиных. Рок и Чарльз обсуждали дела, а Морвенна с Рейчел, сидя от меня по обе стороны, пустились рассказывать мне о местных делах и жителях. Для меня это было очень интересно, особенно после того, как я утром побывала в деревне. Морвенна сказала, что когда я соберусь за покупками, она с удовольствием отвезет меня в Плимут — туда в первый раз лучше ехать с кем-то, кто знает тамошние магазины. Я поблагодарила ее.
— А если Морвенна не сможет, — добавила Рейчел, — рассчитывайте на меня.
— Спасибо, — сказала я. — Вы очень любезны.
— Рада буду сделать, что могу, для невесты Рока, — пробормотала она.
«Невеста! Невеста! — думала я с досадой. — Почему не жена, что было бы точнее и естественней?!» Должно быть, именно тогда я почувствовала в первый раз странную и таинственную атмосферу дома, и темнота за окнами показалась мне зловещей и угрожающей.
Мы рано легли в тот день, и, проходя по длинному коридору в нашу половину, я посмотрела вниз на четырехугольник дворика и вспомнила разговор с близнецами.
Рок стоял у меня за спиной, пока я смотрела в окно.
— Тебе нравится внутренний дворик, правда?
— Мне там нравится все, кроме этих окон-глаз, которые так и таращатся на меня все время.
Он рассмеялся.
— Да, ты уже говорила. Но не волнуйся — у нас у всех тут полно своих дел и просто нет времени подглядывать. Но я вижу, что ты чем-то обеспокоена, дорогая. Нет?
— Да, нет… ничего особенного.
— Ну, теперь я вижу, что угадал. Давай-ка, выкладывай.
Я попыталась было отшутиться, но тишина, охватившая огромный дом, действовала на меня угнетающе. Я думала о трагедиях, которые видели эти старые стены за сотни лет, и мне почудилось, что прошлое не ушло, а где-то совсем рядом, обступает меня со всех сторон. Я не выдержала и рассказала обо всем, что случилось со мной днем.
— Ох уж эти мне близнецы! — с досадой воскликнул Рок. — Их хлебом не корми, дай поозорничать.
— Но это предание… легенда о Невестах…
— В Корнуолле подобные легенды рассказывают о дюжине старинных усадеб. Мы ведь кельты — народ горячий, не какие-нибудь там флегматичные англосаксы. Если уж в Англии водятся привидения — в Хересфорде или там в Оксфордшире, — то уж Корнуолл, по мнению его жителей, весь просто кишит ими. Прибавь сюда еще «маленький народец» — всяких эльфов, фей, гномов. Да кого тут только нет! Есть, например, пяточники — те, что родились вперед пятками, что по здешнему поверью признак магической силы. Есть семейства морских колдунов — их предки-рыбаки оказали услугу какой-нибудь русалке, за что та и наградила их и их потомков колдовской силой, есть обычные ведьмы и колдуны — черные и белые, как и положено. Так что ж удивляться какому-то призраку? Не один уважающий себя дом не может без них обойтись. Здесь это вопрос престижа. Держу пари, что Лорд Полорган не пожалел бы тысячи-другой фунтов, чтобы заполучить себе в Причуду хоть какой-нибудь завалященький призрак. Да не тут-то было. В глазах корнуэльцев он чужак и, значит, лишен такой привилегии.
Рассуждения Рока успокоили меня, и я стыдилась своей мнительности. Этот разговор с Хайсон (какая странная девочка!) выбил меня из колеи, главным образом потому, что я приняла ее за Ловеллу. И очень меня неприятно удивила та, даже нездоровая какая-то радость, которую я прочла в ее глазах, когда ей удалось смутить меня.
— Все-таки меня очень интересует предание о Невестах Пендоррика, — сказала я. — Как-никак она и меня касается — я ведь одна из них.
— Очень жаль, что Ловелла Пендоррик умерла, и очень некстати она умерла ровно через год после свадьбы, что, очевидно, и породило разные слухи. Она родила наследника, и это стоило ей жизни — не такой уж редкий случай в те дни. Но это же Корнуолл, тут легенды и предания растут, как грибы после дождя, и меньшего повода хватило бы, чтобы появилась ее тень.
— И тень ее стала бродить по дому, так?
Он кивнул.
— Так. О Ловелле и о том, что, якобы, ее тень бродила по дому по ночам, забыл и бы скоро, если бы моя мать не умерла, когда нам с Морвенной едва исполнилось пять лет. Ей тогда было всего двадцать пять.
— А как она умерла?
— В этом-то, похоже, все и дело. Она упала с северной галереи — перила сломались. Дерево было трухлявое, изъеденное жучком. Это был несчастный случай, но из-за того, что в северном холле висит портрет Ловеллы, пошли слухи, что Ловелла ее и убила, заставив упасть. Будто бы она устала бродить призраком по дому и решила, что пусть-ка Барбарина займет ее место. Уверен, именно тогда и распространилась история о том, что тень умершей Невесты будет бродить по дому, пока новая Невеста не умрет и не станет призраком. Теперь ты услышишь, что призрак — это моя мама Барбарина. Пожалуй, для такого старого дома привидение уж слишком молодое, но наши привидения, так сказать, эстафетные.