— Чарльз — очень хороший, добрый человек. Он никогда не покажет, что разочарован. Мне надо быть поосторожнее. Пять лет назад у меня уже был выкидыш, и доктор Элгин — он работал тут до Эндрю Клемента — сказал, что мне некоторое время не следует думать о ребенке. Можешь себе представить, как я счастлива теперь… И как боюсь снова потерять его. Конечно, уж слишком беречься тоже не годится. Говорят, надо, пока можешь, вести обычный образ жизни.
— У тебя все будет хорошо. И даже если родится девочка, ты все равно будешь любить ее, ведь правда?
Ее лицо омрачилось.
— Конечно же, я ее буду любить, но это будет совсем не то. Я мечтаю о мальчике. Ты себе представить не можешь, как я хочу мальчика.
— Как вы решили назвать его?
— Чарльз хочет назвать его Эннис. Так звали многих Пендорриков. Вашего с Роком сына будут звать Петрок — такова традиция: старший сын старшего сына получает это имя. Эннис — тоже старинное корнское имя и очень милое. Как ты находишь?
— Эннис, — повторила я.
Морвенна как-то странно — грустно и в то же время восторженно — улыбалась.
— Наверняка будет Эннис, — пообещала она.
Таким образом, Морвенна, сама того не подозревая, подтвердила мои подозрения. Эннис — семейное имя Пендорриков, мальчика на болотах зовут Эннис и родился он четырнадцать лет назад, когда Морвенна и Рейчел жили в Париже, а Рок часто навещал их там. Дебора тогда очень боялась, что Рок в конце концов женится на Рейчел.
Мне казалось, я научилась скрывать свои чувства, но я ошибалась.
В один прекрасный день Рок объявил мне, что сегодня он наконец покажет мне Корнуолл. И пусть я не думаю, что знаю этот край, если облазила окрестности Пендоррика. Он повезет меня дальше в глубь страны.
Мы довольно долго ехали по болотам и наконец, свернув к северу, остановились у небольшой сельской гостиницы перекусить.
Во время еды Рок приступил к допросу.
— Итак, — начал он, наливая мне в бокал шабли, — давай-ка, выкладывай.
— Что выкладывать?
— Что у тебя на уме.
— У меня на уме?
— Да будет тебе притворяться. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Последние несколько недель ты смотришь на меня, будто подозреваешь, что я — Синяя Борода, а ты — моя девятая жена.
— Если честно, Рок, то меня действительно беспокоит, что я так мало знаю про тебя. Ты ведь мой муж, и женаты мы не один месяц.
— Я же говорил, что мы будем открывать друг друга всю оставшуюся жизнь! — воскликнул он весело.
И как всегда рядом с ним, я почти забыла свои тревоги и почувствовала себя беззаботно и легко.
— Но я не хочу, чтобы между нами были тайны, — продолжала я, тем не менее, свою линию.
— Я тоже не хочу этого.
Он улыбнулся мне своей обезоруживающей улыбкой.
— И я знаю, в чем дело. Ты обнаружила, что я не был отшельником до знакомства с тобой. Ты права, не был. Но ведь тебя же не интересуют детали моих похождений, не правда ли?
— Нет, детали, конечно, не интересуют… Но все-таки… если я совсем ничего не знаю, то могу оказаться в глупом положении.
— Но Фэйвел, когда я тебя увидел, то сразу понял, что все, что было до этого, не имеет ни малейшего значения.
— И с тех пор ты покончил с прошлым?
— Я могу поклясться, что остаюсь верен тебе и в делах, и в помыслах. Вот! Ты удовлетворена?
— Да, но…
— Значит, не удовлетворена?
— Кое-кто и сейчас смотрит на тебя так, что я задаю себе вопрос, понимают ли они, что отношения между вами теперь… чисто дружеские.
— Знаю. Ты говоришь об Альтэа Грей.
— Допустим.
— Когда она приехала ухаживать за твоим дедом, я решил, что она самая красивая женщина, каких я встречал. Мы подружились. Мои домашние все время подталкивали меня, чтобы я женился. Морвенна уже не один год была замужем, и они все наседали на меня, считая, что мой долг — жениться. Я же просто не мог себя заставить связать свою жизнь ни с одной женщиной….
— Пока не встретил Альтэа Грей?
— Не то чтобы я решил что-то окончательно, но, скажем, такая мысль приходила мне в голову.
— Затем мой дедушка попросил тебя разыскать меня, и ты решил, что я — вариант получше?
— Это звучит в духе твоего деда. Нет, вопрос о вариантах не стоял. Я решил, что не хочу жениться на Альтэа еще до того, как твой дед попросил меня на тебя посмотреть. Когда же я увидел тебя, все решилось само собой. С той поры ты — единственная.
— Альтэа это вряд ли понравилось.
Он пожал плечами.
— Для брака необходимы две стороны.
— Я начинаю понимать… Ты чуть было не сделал Альтэа предложение, но передумал. А как насчет Дины Бонд?
— Дина? Она приняла участие в образовании большинства молодых людей в округе.
— Так что с ней ничего серьезного?
— Абсолютно.
— А Рейчел?
— Никогда! — воскликнул он с нетерпением. — Фэйвел, я начинаю подозревать, что ты безумно ревнива.
— Не думаю, что стала бы ревновать… без причины.
— Ну, теперь ты знаешь, что причины нет.
— Рок… Тот мальчик, что я встретила на болотах…
— Что же он?
— Он вылитый Пендоррик.
— Да. Ты уже говорила. Ну, так что из того? Ты ведь не думаешь, что он — доказательство моих прошлых грехов, так сказать, «тайный плод любви несчастной»?
— А… мне и в самом деле было интересно, кто же он.
— Ты знаешь, душа моя, у тебя, похоже, слишком много свободного времени. В конце недели мне надо будет поехать на северное побережье, там у меня кое-какая недвижимость. Поехали вместе. Дня на два.
— Это было бы здорово!
— Что-нибудь еще тебя тревожит?
— Ах, Рок! Так много мне непонятно… С тех пор, как ты появился, все стало вдруг меняться.
— Ну, конечно! Безумная любовь изменила нашу жизнь, твою и мою.
Он улыбнулся.
— Нет, Рок, не о том… Даже мой папа переменился…
Он посерьезнел и, казалось, обдумывал что-то. Наконец, решился.
— Ты, Фэйвел, многого не знала про своего отца.
— Не знала? Я?
— Да, он скрывал от тебя.
— Как это скрывал? Он ничего не умел скрывать, он всегда делился со мной всем! Мы все были так близки… мама, он и я.
Рок покачал головой.
— Вспомни, дорогая, ты ведь не знала, что он писал твоему деду. Так ведь?
Мне оставалось только признать это.
— А почему, ты думаешь, он ему написал? — продолжал Рок.
— Наверное, решил, что нам пора встретиться?
— Девятнадцать лет было не пора, а тут вдруг пора? Ах, Фэйвел, я не хотел тебе говорить… ну, если только много позже, через много-много лет, когда тебе будет пятьдесят и у нас будут внуки… Тогда бы это не было бы тебе так больно. Но, видно, надо рассказать сейчас.
— Не тяни, Рок, что ты знаешь про папу?
— Он написал твоему деду, когда понял, что серьезно болен.
— Болен? Как… болен? Чем?
— Он все время проводил с твоей матерью и заразился сам. Они ведь не расставались, делали вид, что все в порядке. Он говорил мне, что и она не хотела ехать в санаторий, а это могло бы продлить ей жизнь. Но они предпочли остаться вместе.
— Он никогда мне не говорил…
— Не хотел тебя расстраивать понапрасну. Чем бы ты могла помочь? Он очень беспокоился, что будет с тобой, потому и написал лорду Полоргану. Он надеялся, что тот пригласит тебя в Корнуолл. Сам бы он остался на Капри, и, когда болезнь свалила бы его, ты бы этого не увидела.
— Но ведь он же мог лечиться! В санаторий поехать! Как же так?
— Именно это я и сказал ему. И надеялся, что он так и сделает.
— И он открылся тебе… а мне, своей дочери, не сказал ни слова!
— Фэйвел, дорогая, обстоятельства были необычные. Он сразу догадался, кто я, откуда и зачем прибыл. Слишком большим совпадением было бы, если бы Пендоррик случайно попал на Капри и появился в мастерской через месяц после того, как он отправил письмо. Кроме того, ему были знакомы методы лорда Полоргана.
— Ты сказал ему?
— Лорд Полорган просил меня не говорить, но отрицать тут уже не имело смысла. Однако мы договорились, что ты ничего не должна знать. Все пошло бы по плану, если бы… если бы наша встреча не изменила всю нашу жизнь.
— Бедный папа!
— Да. Он чувствовал, что скоро сляжет. И очень обрадовался, что мы собираемся пожениться.
— Тебе не показалось, что ему было как-то не по себе из-за этого?
— Не по себе? Почему?
— Потому что ты знал, что я — внучка миллионера.
Рок рассмеялся.
— Не забывай, что он знал и твоего деда. То, что ты была его внучкой, само по себе еще ничего не решало. Он мог бы невзлюбить тебя и ровно ничего тебе не оставить. Нет-нет твой отец был рад. Он верил, что я о тебе позабочусь, и на меня он надеялся куда больше, чем на лорда Полоргана.
— У меня такое впечатление, что его что-то ужасно беспокоило… перед смертью. Что-то, в связи с нашей свадьбой. Что тогда произошло на самом деле? Почему ты вернулся?
— Фэйвел, я, кажется, знаю, почему умер Фредерик Фэррингтон.
— Знаешь?..
— Он больше не хотел жить.
— Ты хочешь сказать…
— Я думаю, он предпочел быструю смерть медленной и мучительной. Мы спустились к морю. Приближалось время сиесты, если помнишь, и народу на пляже почти не осталось. Он сказал: «Вам, верно, больше хочется побыть с Фэйвел, Рок». Я не стал отрицать. «Так знаете что, идите-ка к ней. Я один искупаюсь. Мне что-то хочется побыть одному». Затем он очень серьезно посмотрел на меня и добавил: «Я очень рад, что она с вами. Берегите ее».
— Ты полагаешь, он специально это сделал — заплыл далеко в море и не вернулся?
Рок кивнул.
— Оглядываясь теперь назад, я вижу, что у него был вид человека, который собирается поставить точку в последнем предложении своей жизненной повести. Он сделал все, все привел в порядок.
Чувства, казалось, душили меня. Я не могла произнести ни слова. Я снова видела Рока в нашей маленькой кухне: он сидит на столе, беззаботно качая ногой и улыбаясь, а кончики его ушей светятся красным в лучах солнца. Тогда он еще не знал, что произошло, потому что мы не сразу понимаем значение некоторых слов и поступков…