«Но что за глупые мысли лезут мне в голову, — отругала я себя. — Какое может быть одиночество, когда у меня есть муж!»
Сгущались сумерки. Машина катила по узкой извилистой дороге между живыми изгородями. Воздух был напоен запахом цветущего шиповника и жимолости.
— Еще далеко до Пендоррика? — поинтересовалась я.
— Осталось миль восемь. Впереди у нас море, позади — вересковая пустошь. Мы как-нибудь выберемся туда на прогулку, пешком или на лошади. Ты ездишь верхом?
— Боюсь, что нет.
— Я научу тебя. Для тебя эти места станут домом, Фэйвел. Не всем это удается, но в тебе я уверен.
— Я тоже так думаю.
Мы какое-то время ехали в молчании. Я жадно вглядывалась в окружающий пейзаж. Дома, которые мы проезжали — небольшие, похожие на коттеджи — не показались мне красивыми. Я подумала, что выглядят они довольно мрачно — они были целиком построены из серого корнского гранита. Мне почудилось, что пахнуло морем. Мы поднялись по крутому склону и въехали в лесистую местность, затем дорога снова пошла вниз по другому склону холма. «Как только ты увидишь море, знай, что мы почти дома», — сказал Рок, и почти тут же мы начали новый подъем.
На вершине холма он остановил машину и, положив руку на спинку сиденья, указал по направлению к Эдрю.
— Вон, видишь, дом на краю скалы? Это и есть Причуда. Пендоррик немного правее, за холмом, его отсюда не видно.
Причуда была похожа на средневековый замок.
— Удивляюсь, как это еще он не соорудил ров и подъемный мост, — процедил Рок сквозь зубы. — Хотя как можно устроить ров на такой высоте, ума не приложу. Тем похвальнее было бы, сумей он сделать это.
Он тронул машину, и, проехав еще с полмили, я впервые увидала Пендоррик. Он настолько был похож на тот, другой дом, что я поразилась.
— Отсюда кажется, что они стоят совсем рядом, — сказал Рок. — На самом деле, между ними добрая миля, если ехать по дороге вдоль берега, а не лететь по воздуху. Теперь ты можешь понять ярость Пендорриков, когда вот это появилось так близко и с тех пор так и торчит занозой в глазу!
Мы выехали на главное шоссе и какое-то время катили по нему, пока не свернули на боковую дорогу, ведущую круто вниз. По обочинам росли дикие цветы, которых я раньше не заметила, и небольшие коренастые хвойные деревца, распространяющие вокруг сильный смолистый запах.
Спустившись с холма, дорога пошла вдоль берега, и я увидела побережье во всей красе. Море в тот вечер было спокойное, и с тихим шорохом плескалось о скалы. Утесы заросли травой и папоротником, и по этому зеленому ковру разбросаны были яркие розовые, красные и белые пятна цветущей валерьяны. Залив был прекрасен. В мягком свете сумерек были видны коварные острые скалы, открытые сейчас отливом. А впереди виден был Пендоррик, и дыхание у меня перехватило — до того он был величественный, внушающий благоговение. Он нависал над морем серым монолитом стен и зубьями башен, бросая вызов морю, и погоде, и всему, что могло бы угрожать ему.
— Это твой дом, дорогая, — сказал Рок, и в голосе его я услышала гордость.
— Он… великолепен.
— Ты не разочарована? Знаешь, я рад, что ты видишь Пендоррик в первый раз. Иначе ты могла бы выйти замуж за него, а не за меня.
— Я никогда не вышла бы за дом!
— Конечно же нет — ты слишком честна и полна здравого смысла, одним словом, ты просто прелесть. Поэтому я и влюбился в тебя и во что бы то ни стало решил жениться.
Мы снова начали подъем, и по мере приближения дом все больше подчинял себе окружающий пейзаж. В некоторых окнах горел свет, и я заметила арочные ворота напротив северного портика.
— Парк, — сказал Рок, — с южной стороны. К дому можно подъехать с четырех сторон, но сегодня нас ждут у северного портика. Морвеннаи Чарли. Смотри! — воскликнул он, и, проследив за его взглядом, я увидела маленькую и тоненькую фигурку в бриджах и алой блузе, с растрепанными черными волосами, со всех сил бежавшую нам навстречу. Рок остановил машину, и она вспрыгнула на подножку. Я увидела загорелое обветренное лицо и черные, как у Рока, глаза.
— Я хотела первой увидеть невесту! — крикнула она.
— И ты всегда делаешь то, что хочешь, и добиваешься своего, — улыбнулся Рок. — Фэйвел, это та самая Ловелла, с которой надо быть настороже.
— Не слушай его, — Ловелла тряхнула головой. — Я думаю, что мы подружимся.
— Спасибо, — ответила я. — Надеюсь, так и будет.
Черные глаза девочки внимательно рассматривали меня.
— Я же говорила, что она будет блондинкой. Я была просто уверена.
— Ловелла, — сказал Рок, — ты мешаешь нам ехать. Или слезай, или садись внутрь.
— Я останусь здесь, — заявила она. — Поезжай!
Рок подчинился, и мы медленно двинулись к дому.
— Они все ужасно хотят увидеть тебя, — сообщила мне Ловелла. Мы тут все время гадали, какая ты. И в деревне тоже все ждут. Всякий раз, как кто-то из наших спускается в деревню, к нему пристают с вопросом: «А когда же Невеста приедет в Пендоррик?»
— Надеюсь, они останутся довольны мной.
Ловелла лукаво взглянула на своего дядю, и меня снова поразило их сходство.
— Ему давно пора было жениться. Мы уже начали беспокоиться.
— Вот видишь, я недаром предупреждал тебя, — вмешался Рок. — Она у нас enfant terrible[9].
— Не такой уж ребенок, — возразила Ловелла. — Мне уже двенадцать.
— С годами ты становишься все ужаснее. Даже страшно подумать, что будет с тобой в двадцать лет!
Мы въехали в ворота. Я увидела впереди каменную арку, портик с каменными львами по обеим сторонам — потрепанными временем и непогодой, но все еще воинственными и грозными, стерегущими вход. И там стояла женщина, настолько похожая на Рока, что сомнений быть не могло — это была его сестра. Рядом с ней я увидела мужчину, как я заключила, — ее мужа и отца близнецов. Морвенна приблизилась к машине.
— Рок! Наконец-то. А это, я знаю, Фэйвел. Добро пожаловать в Пендоррик, Фэйвел.
Я улыбнулась ей и почувствовала облегчение оттого, что она так походила на Рока. Из-за этого она не показалась мне совсем уж незнакомой и чужой. У нее были густые, темные, слегка волнистые волосы, в полутьме напоминавшие вдовий чепец. Темное, изумрудно-зеленое платье очень шло ей, +оттеняя глаза и волосы, в ушах блестели золотые серьги.
— Я так рада увидеть вас наконец, — сказала я. — Я надеюсь, вы не были неприятно поражены, когда узнали обо мне.
— Рок уже ничем не может поразить нас. Мы привыкли ждать от него сюрпризов.
— Видишь, как я их воспитал, — ухмыльнулся Рок. — А вот и Чарли.
Рукопожатие было таким крепким, что я поморщилась и надеялась только, что он этого не заметил. Я улыбнулась, глядя в круглое, загорелое лицо Чарльза Честона.
— Мы с нетерпением ожидали вас, как только услышали о вашем приезде.
Ловелла кругами носилась вокруг нас, пританцовывая и напевая что-то себе под нос. Я подумала, что сейчас, с растрепанными, развивающимися черными волосами, она похожа на ведьму, творящую заклинания.
— Ловелла, прекрати же ты, пожалуйста, — улыбнувшись, сказала ей мать. — Где Хайсон?
Ловелла развела руками, показывая, что она понятия не имеет, где ее сестра.
— Пойди поищи ее, — велела Морвенна. — Она наверняка захочет поздороваться со своей тетей Фэйвел.
— Тетя ей не идет, она слишком молода. Мы будем звать ее просто Фэйвел. Тебе ведь это больше нравится, Фэйвел, правда?
— Да, пожалуй, так звучит привычнее.
— Вот так-то, — сказала Ловелла матери и побежала в дом.
Морвенна взяла меня под руку, Рок с другой стороны взял за другую, процессию завершал Чарльз. Меня повели через портик в большой холл, в конце которого резная деревянная лестница поднималась на галерею. На обшитых панелями стенах висели мечи и щиты, а под каждой ступенькой красовался герб.
— Это наше крыло, — сообщила Морвенна. — Дом вообще очень удобный. Он построен четырехугольником вокруг внутреннего дворика, так что получилось как бы четыре дома, соединенные вместе. Его строили с тем расчетом, что все Пендоррики будут тут жить со своими многочисленными семействами. Наверное, когда-то дом был полон народу, и только несколько слуг жили на чердаке, все же остальные — в коттеджах. Шесть таких домиков все еще стоят на прежнем месте — очень живописно, но, так сказать, антисанитарно. Правда, недавно Рок с Чарльзом привели их в порядок и для чего-то приспособили. Из слуг у нас остался только Томе, его жена и дочь Хетти, миссис Пеналлиган и ее дочь Мария — совсем не то, что в прошлые славные дни. Но вы, должно быть, проголодались.
Я сказала, что мы поели в поезде.
— Ну тогда поужинаем позже. Вы, конечно, захотите осмотреть дом? Или сначала пройдете на свою половину?
Я отвечала, что пойду сначала к себе и еще не успела закончить фразу, как мой взгляд упал на портрет, висевший на стене в галерее. На нем была изображена белокурая молодая женщина в открытом голубом платье. Волосы забраны наверх в высокую прическу, один локон падает на плечо. По всему было видно, что портрет относится к концу восемнадцатого века. На галерее он занимал одно из центральных мест и был хорошо виден из холла.
— Какая очаровательная дама, — сказала я.
— Да. Это одна из Невест Пендоррика.
Опять эта странная фраза, которую я уже не в первый раз тут слышу.
— Какая красивая… и видно, что счастлива.
— Моя пра-пра-пра… не помню уж точно сколько раз пра-… бабушка. Она действительно была счастлива, когда писался этот портрет. Но умерла молодой.
Мне было трудно оторвать взгляд от портрета. Лицо молодой женщины притягивало меня.
— Рок, — продолжала Морвенна, — я подумала, что теперь, когда ты женился, ты захочешь занять «большую анфиладу».
— Спасибо, — сказал Рок. — Именно про нее я и думал.
Морвенна повернулась ко мне:
— Все части дома соединены между собой, так что не обязательно пользоваться отдельным входом, если не захочется, конечно. Ну, давайте поднимемся на галерею, и я вас провожу.