учив свою память и ничего там не найдя, я уточнила:
— Барон фон Трокер? А кто это такой?
— Его земли расположены на границе с графством, госпожа графиня. Но, может быть, мы зайдем в тепло?
Только тут я заметила, что уже изрядно клацаю зубами и машинально плотнее кутаюсь в шаль, которая не слишком спасает от холода.
— Да, да, капрал. Пойдемте в тепло. Так кто такой барон фон Трокер?
Глава 30
КЛЭР
Поздно ночью я лежала в постели и все не могла уснуть. Вяло крутила в голове разговор с капралом, вспоминала, каким измученным выглядел барон после удаления стрелы и перевязки, и переживала за Ханса, у которого была одна из самых тяжелых ран: в живот. К нему меня госпожа Краузе даже не пустила, отказавшись отодвинуть ширму, которой загородила его тюфяк.
— И нечего вам на этакие страсти смотреть, госпожа графиня. Даст Господь, выживет бедолага, – компаньонка перекрестилась и добавила: – Хорошо бы на ночь возле больных горничную оставить. Такую, знаете, понадежнее, которая не уснет и если что, меня разбудит, – она вопросительно посмотрела на меня, и я согласно кивнула.
— Надо, значит, найдем. Если хотите какую-то конкретную девушку, скажите.
— Да вот Фанну можно. Она уже не молоденькая и сказывала, что ее бабка лекаркой деревенской была. Думаю, вполне справится.
— Хорошо, я прикажу освободить ее от всех других занятий. Нужно еще что-то?
— Бульон горячий и крепкий хорошо бы, да еще вина красного. После вина раненые и спят спокойнее, да и кровь у них быстрее восстановится. Я вино нагрею, да туда меду и травок, вот и будет им облегчение.
Мысль о том, что вино не слишком полезно раненым, я отогнала: другого обезбаливающего здесь не знают. Да и не сопьються раненые от бокала горячего напитка:
— Я прикажу на кухне, госпожа Краузе. Вам дадут любые продукты, на которые вы укажете.
Надо было решать, что делать с информацией, полученной от капрала. Надо будет сообразить, как отправить деньги в семью одного из погибших солдат. Второй погибший был одиночкой. А вот у Фернана, по словам сослуживцев, где-то под столицей живут престарелые родители. А главное, надо было решить, вступать ли в конфронтацию с церковью. Я прекрасно понимала, насколько это чревато неприятностями. Чувствовала себя я весьма неуверенно без мужа. Но и ожидать его прибытия в ближайшие месяцы было глупо: муж вполне может задержаться в столице и на целый год.
Я ворочалась с боку на бок и вздыхала, все не могла найти удобную позу для сна. И вдруг снова почувствовала внутри мягкое прикосновение. Это было настолько трогательно и восхитительно, что у меня от счастья перехватило горло. Казалось, малыш пытается меня успокоить. Аккуратно положила руку на только еще начавший расти живот, слегка погладила, нежно и ласково, как хрупкого котенка, и подумала: «Спи, моя малышка.
Не стоит волноваться: мама со всем справится. Спи, мое маленькое счастье!».
Ребенок как будто услышал меня: еще одно бархатное прикосновение – и он затих. От этой простой и, в общем-т, совершенно ожидаемой физиологической реакции я странным образом успокоилась и достаточно быстро задремала. Но, кажется, даже во сне я улыбалась. Да и сам сон был совершенно восхитительным: я гуляла по цветущем лугу с маленькой кудрявой девочкой, которая, чуть косолапя, пыталась убежать от меня и восторженно смеялась, когда я ловила ее и крепко целовала теплые тугие щеки, слегка перемазанные желтой цветочной пыльцой. Утром я встала в прекрасном настроении и полностью уверенная: у меня будет дочь!
Однако никакие проблемы никуда не делись, и за неимением Освальда рядом, решать мне придется самой. С самого утра меня навестил капрал Прессон и отчитался о том, что смог узнать после допроса пленных.
После завтрака я навестила раненых, узнала, что состояние барона и Ханса не изменилось, сходила на кухню и распорядилась не трогать Фанну до вечера и кормить ее не кашами, а по солдатской норме – с мясом и сыром. И с чашкой чая уселась у окна: надо было еще раз хладнокровно обдумать все, что я знаю, и принять решение.
***
Жил-был на свете барон фон Трокер. Баронство он принял после смерти отца и именно тогда вусмерть разругался с родным младшим братом. Старый фон Трокер, прежде чем умереть, обещал младшему отписать две весьма зажиточных деревеньки. Но поскольку завещания старик так и не оставил, то новоявленный барон фон Трокер решил не разбазаривать добро. Так что младшему брату, баронету фон Трокеру, пришлось довольствоваться единственной деревушкой, доставшейся ему после смерти матери.
Вскоре новоиспеченный барон женился на симпатичной соседке с хорошим приданым, и баронство слегка приросло землями. И все бы в жизни барона было замечательно, вот только жена никак не могла родить наследника. Год от года отношения между супругами становились все хуже, барон даже стал иногда поколачивать жену. Но на шестом году супружеской жизни Господь благословил семью. Правда, благословил как-то не слишком удачно – родилась девочка.
В надежде, что теперь-то, когда жена разродилась, следующим будет непременно мальчик, барон даже перестал бегать в деревню к вдовушке, а удвоил усилия в супружеской спальне. И точно, через два года баронесса понесла еще раз. Только вот незадача: однажды, перебрав вина, барон слегка поколотил жену, и ребеночка она скинула.
Очнувшись и поняв, что долгожданного сына не будет, барон еще раз поучил жену. Да так сильно, что больше баронесса принялась болеть, так и не забеременев более.
Между тем время шло, дочери было уже десять лет, а наследником баронства фон Трокер по-прежнему считался ненавистный младший брат.
Барон уже был готов оторвать хороший кусок земель на вклад для монастыря, чтобы сдать туда неугодную жену.
Но и тут ему повезло: после очередных побоев баронесса скончалась. Едва выждав положенный траур, барон, уже нисколько не чинясь, взял в жены дочку обедневших соседей. К этому времени ему было наплевать на приданое, и жену он выбирал исключительно за ширину бедер: барону необходим был наследник!
Новая баронесса, к сожалению, за ближайшие пять лет так родить ребенка и не сподобилась: единственная беременность закончилась выкидышем. Более того, наглая тварь, однажды, рыдая после очередных побоев, произнесла ужасное:
-- Так ведь ни Сильда ваша, ни эта… которая вдова-то солдатская… они ведь вам тоже ребеночка не родили. Моя ли это вина, спаси меня, Господи?!
За такие богопротивные слова жену барон немедленно отправил в монастырь под присмотр матери настоятельницы. И даже не пожалел отписать монастырю, как вклад, небольшой кусочек леса, где располагался крепкий хутор на четыре дома.
За такое «вкусное» приобретение матушка настоятельница удостоилась похвалы от самого кардинала Марионе и вдобавок к похвале кардинал, по просьбе матушки, сменил священника, который курировал монастырь и проводил в нем воскресные службы для сестер.
Новый святой отец, выбранный настоятельницей лично, был человеком пожилым, больным и довольно равнодушным. Исправно ездил на службы, принимал исповеди сестер, искренне наслаждался роскошным обедом, приготовленным для него в монастыре, и ни во что более не лез.
Матушка настоятельница расправила крылья. Ранее не любимая младшая дочь в семье, сейчас она могла оказывать милости не только старшим сестрам и их детям, но и престарелым родителям, не забывая уколоть властную прежде мать теми благодеяниями, которые сейчас могла оказывать. Сердце матушки настоятельницы сладко замирало каждый раз, когда собственная ее мать, когда-то дама почти гренадерского роста, а теперь высохшая и сгорбленная старуха, потупив глаза, бормотала благодарности и норовила поцеловать дочери руку. В такие мгновения от ощущения собственной власти над душами простых смертных сердце монашки таяло от удовольствия.
В городке Трокберге, что окружал наследный замок фон Трокеров и куда съезжались на главные церковные праздники окрестные бароны, стоял хороший, недавно вновь отремонтированный храм, где и столкнулись лицом к лицу барон и баронет фон Трокеры. И пятидесятитрехлетний барон с неудовольствием заметил, что его младший брат, которому едва-едва стукнуло сорок, выглядит даже моложе своих лет. Братья давно уже не разговаривали, но в этот раз баронет нарушил традицию. Внешне вполне почтительно поклонившись старшему брату, он с гнусной ухмылкой спросил:
— Надеюсь, господин барон, вы бережно относитесь к моему будущему наследству. Я слышал, что на мельнице был пожар. Так вы уж, дорогой барон, потрудитесь восстановить, чтобы я потом не возился!
Барон сдержался просто чудом, но заметил и ухмылки слышавших эту беседу соседей, и любезность, с которой некоторые из зажиточных баронов приветствовали его недавно овдовевшего брата. Особенно отвратительным было то, что от первой жены у баронета подрастали двое крепких сыновей.
Вернувшись в замок, барон пьянствовал два дня, а протрезвев, потребовал привести к нему дочь. Недовольно осмотрев девицу и задав несколько малозначащих вопросов, вызвал старую экономку, дал денег, отчего старуха пришла в искреннее недоумение, и потребовал сшить для дочери не менее четырех платьев на выход и двух приличных домашних.
После этого барон тихо просидел в своих покоях еще несколько дней, разговаривая только с любимым лакеем и требуя вместо привычного вина травяной взвар. А затем, выбрав из кладовой штуку сукна и штуку льна, отправился в монастырь. Это был его первый визит в монастырь со дня смерти второй жены: та скончалась от простуды в первую же зиму после принятия монашества. И тогда барон фон Трокер внес приличный вклад зерном и тканями на заупокойные молитвы. Однако с той поры прошло уже четыре года…
Невзирая на столь долгую разлуку матушка, настоятельница немедленно приняла дорогого гостя. А уж услышав, с какой бедой он к ней обращается, и вовсе пришла в восторг. Эта самая беда обещала монастырю невиданные барыши, а ей самой – фантастический карьерный взлет. Возможно даже – перевод в более благодатные земли, ближе к югу.