Этот сон резко прервался в середине дня.
Едва Саймон взял ее за руку и отвел от очередного сладострастного дядюшки, по аллее, разбрасывая гравий, промчался ярко-красный спортивный мотоцикл и резко остановился рядом с розовым кустом. Спустя несколько мгновений по склону поднялась зловещая фигура в очках и шляпе.
— Джералд… Проклятье! — пробормотал Саймон. — А я уже начинал надеяться, что он не приедет.
Да, Джералд был отнюдь не сном. Разве что кошмарным, решила Оливия, когда суровый и раздосадованный Саймон повел ее навстречу кузену и представил с таким видом, словно знакомил леди с бродягой.
— Очаровательна, — сказал Джералд, показывая все свои тридцать два зуба. — Прошу прощения за опоздание. Никак не мог оторваться от подушки, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Посмотрев на Саймона, Оливия убедилась, что муж прекрасно понял намек кузена, но не увидел в нем ничего забавного.
Джералд тряхнул головой с таким видом, словно находил этот жест очень привлекательным.
— Так ты все-таки решил окунуться[15], кузен? — спросил он. — Судя по всему, водичка горячая!
У Саймона напряглась челюсть, и Оливия поняла, что обязана что-то придумать, если хочет избежать в высшей степени неприятной сцены. Она испытывала к красавчику Джералду искреннее сочувствие. Тот был моложе Саймона по крайней мере лет на пятнадцать и до сегодняшнего дня имел хорошие шансы унаследовать Шерраби. Естественно, его не слишком обрадовала весть о том, что желанное наследство уплывает из рук.
Когда Саймон угрожающе шагнул вперед, Оливия протянула новоявленному родственнику кончики пальцев в белых перчатках и сказала самым надменным тоном, на какой была способна:
— Очень приятно. Рада, что вы сумели приехать, Джералд. Да, кажется, вода сегодня очень теплая.
Насмешливая улыбка Джералда слегка увяла. Он пожал протянутую руку, что-то неразборчиво пробормотал, наградил Саймона убийственным взглядом и поплелся на поиски шампанского.
Саймон провел рукой по губам.
— Я предпочел бы поговорить с моим очаровательным кузеном по-другому, — буркнул он. — Но все прошло великолепно. Какая жалость, что я не герцог. Из вас вышла бы великолепная герцогиня, моя дорогая.
Как ни глупо, Оливия зарделась от гордости. На этот раз Саймон говорил серьезно, несмотря на напыщенную терминологию. Он действительно был доволен тем, как она обошлась с его кузеном.
В эту минуту к ним торопливо подошла Эмма, казавшаяся в светло-зеленом шифоне воздушным созданием, и деланно-непринужденным тоном спросила:
— Ты не видел Зака?
— Видел, — сказал Саймон. — Он был моим шафером.
Эмма нахмурилась.
— Не издевайся, пожалуйста!
Саймон покачал головой.
— Я шучу, а не издеваюсь. Что случилось, милая ворчунья?
У Эммы поникли плечи.
— Извини. Это не твоя вина.
Выражение лица Саймона смягчилось.
— Ничего страшного. Насколько я знаю, Зак в доме. Думаю, он исчерпал запасы своей общительности.
— Какой там общительности! — фыркнула Эмма. — С того утра, как ты позвонил нам и сообщил, что женишься, он не сказал мне и пары слов!
— Вы прилетели вместе, — мягко напомнил Саймон.
— Да, но он всю дорогу притворялся спящим. Он хуже Ари.
Оливия, молча наблюдавшая за ними, заметила, что Саймон прищурился.
— Значит, в Нью-Йорке ничего не вышло? Твой план не сработал?
— Откуда ты знаешь, что я что-то планировала?
— Моя дорогая Эмма, я знаю тебя с рождения. Умение скрывать чувства никогда не относилось к числу твоих достоинств.
— Ох, Саймон… — У Эммы сморщилось лицо, что лишний раз доказывало правоту ее кузена. — Иногда я сомневаюсь, что у меня вообще есть какие-то достоинства. Во всяком случае, Зак мне в них отказывает.
— Что это значит? — решительно спросил Саймон.
Эмма отвернулась и начала пинать ногой траву. Именно так поступал Джейми, когда не хотел говорить правду, но был вынужден это делать.
— Мой план сработал, — наконец промямлила она.
— Что ты сказала? — И снова Оливия вспомнила Джейми. Именно таким тоном Саймон разговаривал с мальчиком, когда ждал от него ответа.
— Я сказала, что мой план удался. Частично. Мы… ну, ты понимаешь. Но это не помогло, вот и все. — Она снова пнула траву.
— Угу, — мрачно сказал Саймон. — Понимаю.
— Нет, ты не… — Эмма остановилась, потому что Саймон уже шагал к дому. Она тревожно посмотрела ему вслед. — Оливия, он не… Как ты думаешь, он ничего не скажет Заку? Он такой… странный.
— Не знаю, — честно призналась Оливия. — Ты знакома с ним лучше, чем я. Знаешь, он очень любит тебя и ни за что не даст в обиду. — Она увидела смятение Эммы и мягко спросила: — А что случится, если Саймон поговорит с Заком?
— Будет плохо, — пролепетала Эмма. — Зак такой скрытный. Если он узнает, что Саймону известно, что мы… что мы…
— Понимаю, — сказала Оливия. — Можешь не рассказывать.
— Нет, я хочу рассказать. Мы… занимались любовью. И это было чудесно. А потом Зак сказал, что все кончено. Но мы еще раз занялись любовью, и я подумала… А потом позвонил Саймон, и Зак снова взялся за свое: что не о чем тут больше говорить и что в один прекрасный день я сама скажу ему спасибо.
— Угу… — сочувственно кивнула Оливия. — Мужчины всегда говорят так, когда не хотят делать то, чего хотим мы.
— О боже! А после этого он ни разу не подошел ко мне. Иногда мне кажется, что я ненавижу его, Оливия. И я бы непременно его возненавидела, если бы так сильно не любила.
— Я знаю, что ты имеешь в виду.
— Знаешь? Да, конечно… — Эмма вынула из сумки платочек и высморкалась. — Извини, я не хотела портить тебе свадьбу…
Видя, что ее подружка готова пасть духом, Оливия обняла девушку за плечи и решительно сказала:
— Ничего ты не испортила. И я уверена, что Саймон ничего ему не скажет. А теперь пойдем выпьем шампанского, пока мой сын не напоил им Риппера.
— А он может? — оживилась Эмма.
— Джейми? Непременно, если сумеет удрать от Энни. Вот только будет ли Риппер пить?
— Может быть. Если что-нибудь останется после Джералда.
Они засмеялись и вернулись под тент, где Джералд и в самом деле прилагал гигантские усилия, чтобы шампанское можно было вычеркнуть из меню.
Джейми сидел под столом и помогал Рипперу искать объедки.
Как и следовало ожидать, Саймон нашел Зака в комнате, которую по традиции называли библиотекой, хотя в ней оставался всего один застекленный книжный шкаф. Теперь здесь смотрели телевизор. На смену любимым нашими предками кожаным стульям и настольным лампам давно пришли удобные кресла с изголовьями и диваны, однако в теплые дни здесь еще витал запах старых книг и жидкости для полировки мебели.
Когда Заку требовалось хорошенько подумать, он всегда предпочитал это небольшое помещение пышной гостиной. Саймон догадывался, что подсознательное воспоминание о нищем детстве заставляет друга чувствовать себя неуютно в просторных и почти не используемых комнатах. Все знали, что Зак — человек сложный.
Кент с закрытыми глазами без пиджака лежал на коричневом твидовом диване.
— Это что за фокусы? — спросил Саймон, плотно прикрывая за собой дверь. — Свадьба в самом разгаре. Моя свадьба, между прочим.
Зак открыл глаза.
— Я знаю.
Себастьян опустился в ближайшее кресло.
— Эмма? — вполголоса спросил он. На самом деле это был вовсе не вопрос, поэтому Зак не стал затруднять себя ответом. — Ты собираешься жениться на ней? — От Саймона было не так легко избавиться.
— Нет.
— А я думаю, ты должен.
Зак открыл другой глаз.
— Почему? У тебя в голосе звонят свадебные колокола? Говорят, несчастье любит компанию.
Саймон подавил желание схватить друга за глотку.
— Что случилось в Нью-Йорке? — тихо спросил он.
— Не твое дело.
— Нет, мое, раз это касается Эммы. Вспомни, именно я устроил, чтобы ты мог остановиться в доме ее родителей.
— А заодно устроил, чтобы там оказалась она? Эмма взрослая, Сай. Достаточно взрослая, чтобы решать самой.
Саймон помнил, что говорил себе то же самое. Он помолчал, а потом сказал:
— Нет. Я этого не устраивал. Но и не стал отговаривать ее от поездки. И хоть она взрослая, я все равно не хочу, чтобы ее обижали.
— Знаешь, как ни странно, я тоже. Именно поэтому я и не собираюсь жениться на ней.
Саймон нахмурился.
— Тогда ты не имел права…
Зак порывисто сел и спустил ноги на пол.
— А ты не имеешь права говорить мне, на что я имею право, а на что нет! Именно этого я и боялся.
— Чего именно? — Усмешка Саймона была далеко не дружелюбной. — Я и не знал, что ты можешь чего-то бояться. Особенно какой-то худышки.
— Эмма не худышка, она… — Зак осекся. — Неважно. Я хочу сказать вот что: никакие… сложности с твоей кузиной не должны мешать нашим с тобой партнерским отношениям. Черт побери, ты всегда опекал ее, Сай, даже тогда, когда ничего не мог для нее сделать…
— Ты сказал "сложности"? — спросил Саймон, пропуская мимо ушей все остальное.
Зак пожал плечами.
— Перестань разыгрывать из себя строгого отца. Она не твоя дочь.
— Слава богу, нет. Потому что, если бы она была моей дочерью, я бы тебя четвертовал.
— Хотелось бы видеть, как тебе это удастся.
— А мне бы не хотелось. — Саймон встал и посмотрел на друга сверху вниз. — Ей больно, Зак. Ты сам знаешь, какая она. Будет ломаться, хихикать, злиться… а потом сорвется и сотворит очередную глупость. Вроде Ари Андракиса. Или этого банкира, за которого она снова взялась вчера вечером.
— А чем плох этот банкир?
— Он вдвое старше ее и замешан в грязной истории с разводом.
— Мой развод тоже был не слишком гигиеничным.
— Нет. Но ты, по крайней мере, ее любишь.
— С чего ты взял?
Саймон понял, что нужно уйти, пока он не дошел до белого каления. Похоже, предсказание Зака о крахе их партнерства походило на правду.