— Закари Марк!
Зак неохотно выпустил Эмму из объятий и, держа ее за руку, вслед за священником пошел в ризницу за алтарем. Саймон и Оливия двинулись следом.
Зак смотрел по сторонам без всякого интереса. Метлы и веники боролись за место с будничными ризами священника, расшатанным стулом и поцарапанным столом, на котором лежала солидных размеров книга в кожаном переплете, пахнувшая плесенью. Несомненно, книга регистрации венчаний.
— Удачи тебе, дружище! — хлопнул его по плечу Саймон.
— Думаешь, она мне очень понадобится? — попытался отшутиться Зак.
— Угу. Как и дополнительный запас терпения.
Эмма ощетинилась и ущипнула кузена за руку.
— Вот еще! Это мне понадобится терпение, если я собираюсь жить с этим любителем командовать!
— Сомневаюсь. Судя по глазам твоего мужа, первое, что тебе понадобится, это сорочка, в которой ты родилась[19], — коварно улыбнулся Саймон.
Эмма засмеялась и тут же успокоилась.
— Пока что хватит и той, что на мне.
— Ненадолго, — вставила улыбающаяся Оливия. — Подожди, когда окажешься в моем положении. Клянусь тебе, это не такое уж приятное зрелище.
— А я думаю, что очень приятное, — сказал Саймон, жестом собственника кладя руку на выпуклый живот жены.
— Так когда, говоришь, тебе рожать? — спросила Эмма, подозрительно глядя на этот холм.
— Не раньше следующего месяца, — хмуро сказала Оливия.
Священника снова разобрал кашель, и все четверо принялись с серьезным видом расписываться в книге. Как только дело было сделано, Зак взял Эмму за руку и сказал:
— Держись. Сейчас на нас пойдет в атаку целая шеренга.
Подавив смешок и избегая сердитого взгляда священника, они вернулись в церковь под одобрительный шумок прихожан. Спустя несколько секунд этот шумок прорезал возбужденный голос Джейми:
— Рип! Рип, я велел тебе оставаться снаружи! Тебя не приглашали!
Издав нестройный аккорд, орган умолк, и дружная четверка застыла на верхней ступеньке лестницы, спускавшейся к алтарю.
В левой части второго ряда царила суматоха. Нарядные доктор Марфлит и его жена вышли в боковой проход. На другом конце ряда Джейми, сидевший между Энни и матерью Саймона, уговаривал коричнево-белого песика с обрывком веревки на шее, пытавшегося забраться к нему на колени и сожрать псалтырь.
Саймон, с первого взгляда оценивший ситуацию, пробормотал Оливии "извини", сошел по ступенькам и взял Риппера под мышку. Несколько секунд спустя, когда орган заиграл снова и жених с невестой триумфально двинулись по проходу, он занял место рядом с женой.
— Я говорил Джейми, что Риппера брать с собой нельзя, — прошептала она. — Не понимаю, как…
— Крисси, — лаконично ответил Саймон. — Тут видна рука сообщника.
— Да, я… О боже, — сморщилась Оливия.
Саймон крепче зажал под мышкой извивавшегося Риппера.
— Не волнуйся. Ничего страшного. Счастливой паре не до того. Однако… — Он улыбнулся. — Должно быть, это первый случай в истории церкви святой Марии, когда на церемонии венчания владельцев Шерраби в качестве почетного гостя присутствует собака.
— И, думаю, последний, — с трудом промолвила Оливия.
— Я бы не поручился. Может быть, в один прекрасный день здесь будет венчаться Джейми.
Саймон широко улыбнулся, увидев ошеломленное лицо жены. Видимо, раньше ей и в голову не приходило, что Джейми когда-нибудь вырастет и станет солидным членом общества.
— Саймон, — пробормотала она. — Мне кажется…
Что-то в тоне жены заставило Саймона взглянуть на нее более пристально. Ее черты исказило не ошеломление. Это была боль.
— Оливия! Что с тобой? — резко спросил он.
— Кажется, я… — Она пошатнулась. Саймон обхватил ее за несуществующую талию и отвел в сторону от толпы гостей, устремившихся по проходу.
— Что с тобой? — повторил он.
— Кажется, я… — она положила руку на живот, — рожаю…
— Не может быть!
— Ох, может, — простонала Оливия. — Поверь мне, я знаю, что говорю.
Сердце Саймона стиснул обессиливающий страх, которого он не испытывал даже в те дни, когда рисковал жизнью. Она должна была рожать только через месяц. Что-то не так. Нет, не может быть, не должно быть… Потому что если с Оливией что-нибудь случится…
Прекратить, Себастьян. Немедленно прекратить! Саймон заставил себя двигаться. Если он будет стоять как пень, кончится тем, что его жена родит ребенка прямо на церковной скамье.
— Все в порядке, — услышал он собственный голос. — Все в порядке, моя радость. Я позабочусь о тебе. — Не дав себе времени подумать, он спустил Риппера на пол, поднял Оливию, весившую больше семидесяти килограммов, и прижал ее к груди. Потом он выбрался с ней в дверь и по каменным ступеням спустился на траву, где группами стояли гости, ждавшие очереди поздравить Зака и Эмму.
— Мама! — устремился к ним Джейми. — Ma…
— Найди доктора Марфлита, Джейми, — прервал его Саймон. — Твоя мать рожает.
— Ух ты, — сказал Джейми. — Значит, у нее не будет времени ругать меня за Рипа.
— Очень возможно. Джейми, я велел…
— Знаю. Найти дока Марфлита. О'кей. Вот он, стоит у вишни. — Джейми замахал ему рукой и припустился рысью. Все в порядке! Моя мама уже рожает! — крикнул он стоявшей у ограды Крисси. — У нее не будет времени злиться!
Саймон как во сне видел повернувшиеся к ним головы и искаженное болью лицо Оливии, смотревшей на него с доверием, которого он едва ли заслуживал. Затем рядом оказались доктор Марфлит, Зак и… Боже правый! Даже Джералд помогал ему сажать Оливию на заднее сиденье большой серой машины.
Машина была не его, но это не имело значения. Саймон сел рядом с женой и взял ее за руку. Когда дверь закрывалась, до него донесся уверенный голос матери:
— Ну вот еще! Вовсе не обязательно становиться похожим на треску в соусе из петрушки, Саймон! Она совершенно здоровая молодая женщина.
Саймон знал, что Селия права, но ничего не мог с собой поделать. Дорога до поместья казалась нескончаемой.
— Больница, — сказал Саймон, как только они добрались до крыльца. — Она не должна…
— Все будет в порядке, — бодро заверил его доктор Марфлит. — Если понадобится, мы вызовем "скорую помощь", но сейчас главное — это не терять времени.
Саймон закрыл глаза. Не терять времени? Это значит…
— Оливия, — пробормотал он. — Оливия, не… — Он хотел сказать "не умирай", но не имел права позволять ей думать о смерти. Ведь они так мало прожили вместе…
Он почувствовал прикосновение руки Оливии.
— Не буду, — прошептала она. — Сейчас я буду рожать нашего ребенка, Саймон.
И она начала делать это — через несколько минут после того, как они отвели ее в дом.
Но лишь несколько часов спустя до Саймона дошло, что во время всей этой суматохи он ни разу не подумал о том, выживет ли ребенок, необходимость зачать которого и была причиной его женитьбы.
Оливия открыла глаза. Это потребовало усилий, потому что просыпаться не хотелось. Однако ее усталость была спокойной, мирной и удовлетворенной. Она лежала на боку. В окно струился золотистый вечерний свет. Солнечный луч согревал щеку, и Оливия постепенно стала понимать: что-то изменилось. Она положила руку на живот. Тот больше не напоминал огромный детский надувной мяч… А рядом со старинной кроватью на четырех столбиках, которую она делила с Саймоном, стояла старинная деревянная колыбель.
Саймон. Где он? Она протянула руку, но его не было рядом.
— Оливия… — Его низкий, веселый и удивительно родной голос доносился откуда-то сверху. — Оливия, я здесь!
Она повернулась на спину. Муж стоял у кровати и держал в руках маленький белый сверток. Младенец… Откуда?
— Оливия, — снова позвал он.
И тут она все вспомнила.
Церковь, Джейми, Риппер, возвращение в поместье на непрерывно сигналящей машине. Потом резная деревянная лестница и кровать, в которой родилось несколько поколений Себастьянов. А после — сплошной туман. Суматоха, боль, неестественно белое лицо Саймона… и доктор Марфлит, что-то делающий руками в хирургических перчатках. Все кончилось, когда на ее живот легло нечто интенсивно розовое, голое и пищащее. А затем писк прекратился.
Кто-то — наверное, доктор Марфлит — сказал "девочка". А затем она уснула и увидела сон. Под пологом деревьев стоял смеющийся Саймон и говорил:
— Разве Эмма не рассказывала тебе, что лес Шерраби волшебный?
— Ребенок, — сказала она, отгоняя воспоминания. — Саймон, она…
— Она красавица. Спасибо тебе, дорогая. — Он наклонился и положил на кровать крошечное сонное тельце. Оливия с трепетом посмотрела на темно-бронзовые волосы и надутое личико, напоминавшее грецкий орех с губами.
Саймон прав. Поразительная красавица.
Оливия протянула большой палец, и грецкий орех жадно схватил его. До чего крошечные пальчики. Кукольные. Она уже забыла, какими они бывают…
— Здравствуй, малышка Эллен, — прошептала она, охваченная тем же благоговейным страхом, который испытала при виде чудесной красоты новорожденного Джейми.
Они с Саймоном давно договорились: если родится мальчик, его назовут Мартином в честь брата Саймона, а девочка получит имя сестры Оливии. Она подняла глаза на чем-то смущенного Саймона и спросила:
— Ты не очень расстроился, что Шерраби унаследует девочка?
Саймон покачал головой, словно лишившись дара речи. Его глаза были красноречивее языка.
— Я расстроился бы только в одном случае — если бы наследника Шерраби звали Джералд, — серьезно заверил он и тут же улыбнулся. — Кстати, видела бы ты физиономию моего бездельника кузена, когда он испугался, что ты родишь у него на глазах прямо во дворе церкви! Он даже помогал мне грузить тебя в машину.
Оливия закрыла лицо руками.
— О боже… Не напоминай мне. Я не хотела испортить Заку и Эмме свадьбу…
— Ничего ты не испортила. Зак сказал, что это великолепное завершение церемонии. После того как мой партнер уладил дела с Эммой, он стал куда человечнее. А Эмма заявила, что видит в рождении Эллен предзнаменование того, что Бог благословит их с Заком большой семьей. При этих словах Зак немного позеленел.