— И как она звучит сейчас? — спросил старший перевёртыш.
— Форест, — ответила я, видя, как брови Унрека взлетели вверх. Да, он знал мою фамилию, помогал мне её писать в первый день в библиотеке, и теперь не мог не заметить совпадение. Но пока промолчал.
— Александр Форест, — «молодой отец» покатал на языке имя сына, вслушиваясь в звучание, потом покачал головой: — Это неправильно. Он должен быть Александром Халлораном.
— Вряд ли несколько сотен перевёртышей согласятся сменить фамилию, — усмехнулась я. — К тому же, у них многое завязано на фамилии, название корпорации, например, всякие бренды, благотворительные фонды, и тому подобное. Да и привычка, знаете ли.
Лично я точно не захотела бы менять свою фамилию на «Халлоран». А вот на «Линдон» — не раздумывая. Мечты, мечты…
— Нет-нет, я понимаю, я всё понимаю, — забормотал мужчина. — У них своя жизнь, свой мир, в котором всё это время не было меня, кто я такой, чтобы что-то кому-то навязывать, никакого морального права у меня на это нет, просто… Сколько?! — до него дошла и вторая часть моего посыла. — Несколько сотен?
— Ваши внуки, конечно, не были такими плодовитыми, как Алекс, — про здравый смысл решила не озвучивать — Но всё же несколько сотен правнуков-праправнуков и так далее, до двенадцатого колена, у вас есть. Точной цифры не скажу, это нужно фамильное древо смотреть, но где-то близко к полутысяче.
Я порадовалась, что перевёртыши не подвержены всяким инфарктам и прочим стрессовым заболеваниям и в принципе не способны умереть от счастья. Но всё же с некоторой опаской наблюдала, как ещё полчаса назад бездетный мужчина сидит, сияя слегка безумной улыбкой, и бормочет:
— Двенадцать поколений… Внучки… Тридцать восемь… Правнуки-праправнуки… Двенадцать! Это даже больше, чем у деда! Хотя нет, они же и его потомки тоже… Внучки… Девочки… Полтысячи… Невероятно!..
Решив дать ему слегка прийти в себя, я оглянулась на своего дракона, удостоверившись, что он продолжает спокойно спать, слегка посапывая. Это было слышно лишь потому, что когда такая громадина просто вдыхает и выдыхает воздух — сложно не услышать. «Не храпит», — мелькнула довольная мысль, после которой я себе напомнила, что бессмертные не храпят, их тела в идеальном состоянии, а храп — это уже нарушение.
Но вдруг осознала, что даже его храп мне бы понравился. Потому что в моём драконе прекрасным было всё, как в двуногой ипостаси, так и в крылатой. И даже сейчас, тяжелораненный — хотя ожоги, те, что были на виду, заметно уменьшились и в целом уже не выглядели так страшно, — он вызывал во мне не меньше восхищения, чем полный сил, покоряющий небеса.
— У Алекса девяносто четыре ребёнка! — продолжал бормотать лорд Халлоран. — Видимо, он очень любит детей, раз захотел их столько иметь!
Он что, не слышал моих слов? Допустим, слова «бзик» и «хобби» для него иностранные — точнее, иномирные, — но смысл я вроде бы сумела передать. Или нет, и нужно всё разъяснять? С одной стороны — не хочется расстраивать счастливого отца семейства, с другой — лгать тоже не хочется, всё равно ведь узнает. Ладно, добавлю ложку дёгтя.
— Троих младших, тех, что от половинки родились, очень любит. Обожает просто, как у нас говорят — в зубах таскает. С остальными всё немного иначе.
— Насколько иначе? — сияющий вид перевёртыша слегка притух, полубезумный взгляд стал острым и внимательным. Такой взгляд не оставлял сомнений — этот мужчина действительно пятьсот лет правил огромной, раскинувшейся на два континента Империей.
— Он хотел вывести «новую расу», — повторила я. — Сами дети, как личности, были ему неинтересны. Он зачинал их, с кем попало — хорошо хоть, тридцатилетний цикл его немного тормозил, — потом забирал или выкупал младенцев у матерей и сбагривал своему старшему сыну. А уже тот становился настоящим отцом своим братьям и сёстрам, он вырастил иx всех. Всех, кроме троих младших.
— Бросал своих детей? — взгляд перевёртыша стал больным. Унрек и Килиан тоже едва слышно заворчали что-то осуждающее. — Как так можно?
— Избаловали его в детстве, — пренебрежительно махнула рукой. К Алексу я никогда не питала добрых чувств хотя бы из-за Хизер, хотя в последние десятилетия он вроде как исправился. — В семье не без урода, бывает. Зато все остальные — великолепные родители. Ещё бы, их-то воспитывал старший брат, а уж он-то отец, каких поискать. И для всех примером стал именно он.
— Мне так жаль, — вздохнул лорд Халлоран. — Если бы я был рядом!..
— Это не ваша вина. Так получилось. И сейчас Алекс сильно изменился — встреча с половинкой меняет, порой радикально.
— А как зовут его старшего сына? — вновь оживился перевёртыш. — У тебя есть его изображение?
— Конечно, — я порылась в браслете и нашла нужное фото — пора было открывать окружающим свою последнюю тайну. Тем более — теперь-то я уж точно не «примазываюсь». — Его зовут Гейб. Габриель.
— Это же Фил! — едва ли не хором воскликнули все трое.
— Я сама в шоке была от такого сходства, — улыбнулась я, вспоминая первую встречу с ректором. — Думала, что всё дело в двойниках из параллельных миров, а оказалось, что они просто родственники. Такая вот игра природы.
— А кто это с ним? — Унрек первым всмотрелся в хрупкую женскую фигурку, льнущую к нежно обнимающему её гиганту.
— Она похожа на тебя, — раздался тонкий голосок у моих ног. А я и не заметила, как проснувшийся Ρокет выбрался из одеяла и подошёл ко мне, внимательно разглядывая то, что я демонстрировала. — Только волосы другие.
— Это его жена Миранда, но она предпочитает имя Рэнди. Его половинка, по — вашему — истинная пара. Они — мои родители, — это я сказала всем, а потом уже обратилась лично к лорду Халлорану: — Я — ваша правнучка.
ГЛАВА 32. ПЕРВЫЕ ОТВЕТЫ
День одиннадцатый
Дедушка… ну, теперь-то можно, а то всё «лорд Халлоран» да «бывший император», — молча сделал шаг ко мне и крепко-крепко обнял. Мы так и стояли молча, наверное, у него просто не осталось слов, у меня, кстати, тоже. И крутилась лишь одна мысль — не удивительно, что я так быстро освоилась в чужом мире. Потому что это был МОЙ мир.
— Теперь понятно, как ты, иномирянка, умудрилась с ходу опознать нас с Даром, — раздался голос Унрека. — И как же тебя теперь называть? Тётя? Бабушка? Прабабушка? Или прапрапрапра…
— Стукну! — злобно взглянула я на… родственничка. И ведь не просто так я к нему и к Шолто с первых же минут прониклась сестринскими чувствами. Убеждала себя, что это просто игра параллельных миров, что мы вовсе не родственники, но, видимо, зов крови обмануть не получилось.
— Два раза «пра», — ехидно подсказал Килиан.
— Обоих! — не менее злобно посмотрела на синего гада. — Отращу крылья и побью!
— У меня тоже есть крылья, — ухмыльнулся дракон. — Не догонишь!
Обстановка разрядилась, напряжение спало. Улыбались все, от лорда… дедушки до Рокета.
Дальше меня забросали вопросами о моей семье, тут очень к месту пришёлся мой архив в браслете, где была куча фотографий и видео с разных семейных мероприятий и просто случайно заснятые и бережно сохраняемые забавные моменты из жизни одной большой семьи, в которую через десяток браков объединились два вида бессмертных.
В какой-то момент Килиан заявил, что пойдёт собирать дрова, а то костёр почти прогорел. И хотя неподалёку было полно сушняка, бродил он пусть и в пределах видимости, но дальше, чем это нужно. Наверное, ему тяжело было видеть, как тот, с кем его объединяла общая беда, обрёл семью, а ему самому подобное точно не светит. Но стоило мне показать дедулю Дэна — родоначальника земных гаргулий, его отец с другой планеты не в счёт, — и рассказать удивительную историю возвращения к нему его половинки в виде реинкарнации, как дрова были тут же им забыты.
Мне пришлось объяснять, что такое реинкарнация — в этом мире о подобном феномене не слышали, — и мрачный синеволосый дракон буквально на моих глазах воспрянул духом.
— Я дождусь, — решительно кивнул он и больше к этой теме не возвращался.
Спустя какое-то время проснулся Ρик. Я моментально оказалась рядом, расспрашивая его о самочувствии. Конечно, он утверждал, что всё просто замечательно, ему не больно, мне не нужно переживать, но слегка поджившие, но всё ещё довольно страшные раны сказали мне о другом.
Да, моя кровь ускорила регенерацию и притушила боль — это было заметно хотя бы по тому, как Рик дышал и разговаривал. Но до полного исцеления было еще далеко, ведь дракон так и оставался в крылатой ипостаси — возможно, обратись он сейчас, раны его уже не убили бы на месте, но боль причинили бы страшную.
И даже то, что он так и оставался в озере, было показательно. Εщё пока он спал, я спросила Килиана, не мешает ли вода заживлению — вроде бы лучше, чтобы ожоги были сухими. На что получила ответ, что если Рик ляжет сейчас всем своим весом на землю, ему станет намного больнее, чем в воде — закон Архимеда никто не отменял, хотя в этом мире он назывался по-другому. А драконьей регенерации, пусть и сильно замедленной от воздействия кислоты, вода не мешает.
Поэтому, несмотря на возражения Рика, я снова уселась у его морды, вставила иглу в вену и продолжила лечение. Еды оставалось еще много, мне её даже на костре погрели, как могли, поэтому никаких неприятных ощущений у меня не было, о чём я и заявила дракону. Я прекрасно понимала, что он сейчас чувствует, но жалобно заявила, что мне больно смотреть, как ему больно, а заодно пригрозила-таки намазать кровью его раны. Я умею быть очень убедительной, если мне это нужно, к тому же, у меня перед глазами был отличный пример того, как мама управляется с отцом и строит всю его немаленькую семейку.
У дракона не было шансов отвертеться. Не устояв перед моей массированной атакой, Рик тяжело вздохнул и послушно открыл рот.
Сидела я с удобствами — Унрек сделал мне шикарную подстилку из соснового лапника, накрытого свёрнутыми одеялами. Он суетился надо мной, словно над немощной старушкой, с серьёзным лицом и ужасно хитрыми глазами заботился о моём комфорте, при этом ласково и уважит