Наша жизнь представляет собой не что иное, как хаотическое чередование черных и белых полос, обычно называемых невезением и удачей. Казалось бы, чего проще — присмотрись повнимательнее к действительности, выбери белую полосу да смело иди вдоль нее, ловко балансируя между неблаговидными поступками и не вступая в сделку с собственной совестью. И кто же мешает нам следовать столь разумному совету? Да чаще всего — мы сами, с нашими дутыми амбициями, надуманными комплексами и любовно выпестованными заблуждениями! Ибо к чему лежит наша чуткая душа, против того восстает противоречивый характер, толкая нас на путь авантюр и приключений. Спокойная, размеренная и безгрешная жизнь — пресна до омерзения, и мало кто из людей или иных разумных существ по доброй воле согласится на подобную банальную участь, опасаясь подохнуть от тоски. «Боги, пошлите мне разнообразие!» — неразумно просим мы, забывая, что длинный язык укорачивает здоровье и прогоняет удачу, а необдуманная борьба за качество жизни пропорционально уменьшает ее продолжительность. При этом мало кто из нас способен извлекать полезный опыт из чужих ошибок, предпочитая совершать свои собственные, с достойным лучшего применения упорством воплощая в жизнь правило: «Кто хочет — ищет способ, кто не хочет — причину!» Ведь мудрость, как верно подметил король Рагнарэль, дается далеко не всем!
Дракон Рэндон не чуждался некоторой толики здравой, но не слишком фанатичной философии, выработанной самой жизнью, а посему методом проб и ошибок научился-таки ловить за хвост изворотливую госпожу удачу и на судьбу никогда не жаловался. Он проповедовал умеренный эгоизм, при этом никогда не скатываясь в пучину замшелого аскетизма и не склоняясь в сторону жертвенного альтруизма. В общем, он благополучно нашел золотую середину, совместив приятное с полезным. Выбившись в число наиболее уважаемых представителей своего народа, Рэндон со временем организовал процветающий ныне бизнес, выгодно и по любви женился, обзавелся потомством, разбогател и немного заскучал. И это выглядело тоже вполне нормально, потому что, построив дом, посадив дерево и вырастив сына, многие мужчины несколько теряются, утрачивая четкие ориентиры следующей жизненной цели. На почве подобной дезориентации некоторые из них быстро спиваются, а другие, более сильные, увлекаются властью, ударяясь в политику или дипломатию. К счастью, Рэндон принадлежал к числу последних.
По голубому небу плыли легкие белые облака, а пригорок, на котором расположился Рэндон, оказался на редкость удобным, открывая прекрасный вид на зеленевший в низине орешник. Дракон с видом ценителя прищурил выпуклый правый глаз, поднес к морде крупный бриллиант и испытующе взглянул на солнце через рассеивающую призму искусно ограненного камня. Лучи полуденного светила мгновенно раздробились на целый сноп разноцветных объемных пятен, складываясь в причудливую картинку из полупрозрачных кругов, треугольников и звездочек. Картина, образовавшаяся в центре бриллианта, выглядела неправдоподобно притягательной. Рэндон очарованно вздохнул и слегка повернул камень, произвольно смещая калейдоскоп причудливых образов.
— Опять эстетствуешь? — По траве прошуршали легкие шаги. — Получаешь удовольствие от недолговечной красоты?
— Как и от всей жизни в целом! — дружелюбно усмехнулся дракон, убирая бриллиант в нашейный мешочек. — Здравствуй, Тай, рад тебя видеть!
— Меня? — иронично хмыкнул принц, непринужденно присаживаясь рядом с другом. — А каким образом мое вопиющее уродство укладывается в твою теорию гедонистического поклонения красоте?
— О, — крылатый гигант взирал на эльфа снисходительно, сверху вниз, — иногда хорошие люди появляются на свет в весьма странной упаковке.
Тайлериан оглушительно расхохотался.
— С первого дня нашего знакомства ты удивляешь меня своей непоколебимой невозмутимостью и независимостью от бытовой суеты.
— Ну почему же? — не согласился Рэндон. — Я тоже не идеален. Да и к тому же тот, кто не замечает суеты мира, суетен сам… Но суета бывает разной. Вспомним хотя бы женщин… — Дракон выжидающе замолчал, искоса поглядывая на принца лукаво прищуренными глазами.
Тай молчал, устремив к плывущим по небосклону облакам мечтательно-расслабленное лицо. Его длинные пальцы рефлекторно сжимались и разжимались, словно юноша пытался прикоснуться к чему-то невероятно желанному, но столь же невероятно далекому. Дракон деликатно кашлянул. Все-таки он проделал очень длинный путь не только ради возможности полюбоваться красотой юного эльфа, но и ради этого вот непростого разговора. Принц виновато улыбнулся и прилег на бок, непринужденно опираясь головой на ладонь согнутой в локте руки:
— Ты говорил о женщинах, друг мой. Мне стало интересно, чем же они являются на самом деле, добром или злом?
На покатом лбу дракона прорезались морщины глубокого сомнения.
— Скорее всего, они ни то и ни другое. Жуткая смесь всех существующих в нашем мире достоинств и пороков, несовместимых и противоречивых. Что-то совершенно не укладывающееся в слишком примитивные для их описания понятия, такие как просто добро или просто зло. Нечто намного лучшее, чем добро, и гораздо худшее, чем зло.
— Так ты женат! — понятливо хмыкнул Тай, внимательно следя за реакцией друга.
Дракон вздохнул так, словно его застукали за совершением сладчайшего и вместе с тем тяжелейшего из всех грехов. От вырвавшейся из его ноздрей струи воздуха трава пригнулась и жалобно зашелестела.
— Женат. Поэтому на собственном опыте убедился, что в узкой меже, разграничивающей добро и зло, произрастает самая буйная растительность…
— А как же любовь? — торопливо перебил юноша, взволнованно хватаясь за огромный коготь дракона. — Разве не ради нее светит солнце, играют тучки, журчат ручьи и бьются наши сердца?
— Какой же ты неисправимый романтик! — ласково пожурил Рэндон. — Пойми, мужчины всегда хотят уменьшить любовь до размеров примитивного плотского удовольствия, а женщины — увеличить до масштабов необхватного вселенского счастья. Но идеальной любви, которую ты воспеваешь в своих прекрасных стихах, в мире просто не существует…
— Не верю! — возмущенно запротестовал принц. — Любовь — есть!
— Ну да, она не может не есть! — грубовато отшутился скептично настроенный дракон. — Из всех известных мне эмоций любовь — самая непостоянная, нуждающаяся в регулярной энергетической подпитке. Вот поэтому она и жрет все что ни попадя. А в первую очередь нас самих! Ты уж поверь мне, дружище. И да упасут тебя Пресветлые боги полюбить по-настоящему, потому что ничего, кроме горя и разочарования, из этого не выйдет!
— Не верю! — упрямо мотнул локонами принц. — И признаюсь, не ожидал от тебя столь строгой отповеди. Ведь ты же лично принес мне портреты самых завидных невест со всего Антейского материка…
— А-а-а, — мгновенно понял гигант, — выбрал-таки!
— Ну, — принц отвел глаза, — не токмо личной корысти ради. Я радею о благе своего народа!
— Верю-верю, — иронично прогудел дракон, почесывая свой объемистый живот. — Выдуманное оправдание гораздо убедительнее правдивого! Однако совсем меня изжога замучила… — Он покривился.
— Выпей воды с содой, — сердобольно посоветовал эльф, прислушиваясь к урчанию, доносящемуся из недр необъятного драконьего пуза. — А отчего несварение-то?
— Острого переел, — виновато отвернулся дракон. — А ведь сто раз уже зарекался — не жрать рыцарей вместе с мечами и копьями, дюже плохо подобные экзотические блюда на моем старом желудке сказыва…
Не дослушав покаянную драконью исповедь, Тай уткнулся носом в траву и весело заржал.
— И не смешно вовсе! — хмуро буркнул Рэндон, извлек из своего мешочка серебряную человеческую алебарду и с удовольствием поковырялся ею в зубах. С удивлением выплюнул измятый шлем и с облегчением рыгнул.
— Не любишь людей? — заинтересованно спросил принц, разглядывая почти утративший форму кусок железа, все еще носивший следы тонкой уррагской работы.
— А за что мне их любить? — искренне изумился Рэндон. — Нельзя любить того, кто тебя боится.
— А того, кого боишься ты?
— Тоже! — категорично отрезал дракон. — Да и нужно ли?
— Ну-у-у, — задумчиво протянул эльф. — Знаешь, что-то в этом есть, этакое необычное, но весьма притягательное!
— Нет, — уперто гнул свою линию дракон, — это уже извращение! Красота притягивает к себе красоту, добро — добро. Вот ты-то сам наверняка красавицу для себя выбрал?
Тай без лишних слов вытащил из-за пазухи портрет Рогнеды, развернул согнутый в несколько раз листок и протянул его Рэндону. Тот удовлетворенно крякнул.
— А что я говорил! — Он одобрительно постучал когтем по портрету. — Самая прелестная девушка в моей картотеке, княжна Красногорская!
— Привези мне ее! — пылко воскликнул принц, взволнованно прижимая к груди крепко сжатые кулаки. — Все что хочешь за нее отдам — золото, самоцветы… Только привези!
— Ну, — немного смутился летун, — выше установленной цены не заломлю, я же не барыга какой рыночный! Я — профессионал! А посему вижу, крепко тебя скрутило, твое высочество. Что ж я, без понятия, что ли? Да и грех это великий — на страданиях друга наживаться. Так что не грусти, не рви себе душу, сделаем все в лучшем виде, фирма веников не вяжет!
— Обещаешь? — торопясь поймать Рэндона на слове, прищурился принц.
— Даже не сомневайся! — Дракон уселся на массивный зад и гулко хлопнул себя лапой по круглому пузу, принося нерушимую клятву.
— Тебе придется поторопиться, — предостерег его Тай, — вскоре за этой девушкой начнет охотиться целая толпа претендентов на ее руку.
— О-о-о, — весело округлил глаза крылатый торговец, — а может, мне ее с аукциона продать?
Тайлериан показал ему кукиш. Дракон саркастично заржал:
— Да шучу я, шучу! Будет тебя твоя княжна!
Он тяжело протопал несколько шагов — беря разбег, и шумно взлетел, со свистом рассекая воздух огромными кожистыми крыльями. Эльф проводил его сосредоточенным взглядом. Возможно, разумом он и принимал недавние слова умудренного опытом друга, но что-то — таящееся в глубине романтичного и мечтательного сердца — подсказывало принцу, что помимо объективности и здравого смысла в жизни существуют и некие иные чувства, идущие вразрез со всеми логическими обоснованиями. Тай понимал, что спонтанно возникшая любовь всегда намного сложнее и непредсказуемее, чем нам бы того хотелось.