— Ладно, — нехотя согласилась я, — так и быть, возьму.
И вот шла я сейчас между вросших в землю могил, с наигранной беззаботностью помахивая гостинцем, но на деле чувствуя себя не очень-то уютно. А не слишком ли часто я в последнее время начала посещать всякие заупокойные места? Так, глядишь, меня и в некрофилы скоро запишут. И проблема даже не в том, чтобы я сильно боялась поджидающего меня в часовне привидения, вовсе нет! Тут, скорее, вопрос принципа, ведь в Нарронской академии благородных девиц нам усиленно вдалбливали прописную истину, гласившую — призраков не существует. Вот и кому теперь прикажете верить?
Заброшенное кладбище, отнюдь не напоминающее скромный погост, поражало мрачным великолепием и пышными надгробными памятниками. Похоже, здесь раньше хоронили представителей самых прославленных и богатых рюнхенских фамилий. Из буйно разросшихся лопухов гордо вздымались стены беломраморных склепов, украшенных скорбно коленопреклоненными статуями. Роскошный камень заупокойных мемориалов пожелтел и растрескался от старости, но все равно производил поистине сногсшибательное впечатление. На фоне этих вычурных усыпальниц невзрачная часовня святой Бригитты проигрывала заметно и казалась чем-то донельзя обыденным. И ни капельки не страшным. Лихорадочно сглотнув, чтобы обуздать охватившее меня волнение, я потянула дверную створку и вступила в прохладный полумрак, царивший в часовне. Дверь за мной с грохотом захлопнулась…
— Слышь, мымра с саблями, дай закурить! — Подобная безобидная фраза в темноте почему-то всегда звучит угрожающе.
— У нас в Красногорье к курительной офирской траве относятся неодобрительно, — громко уведомила я. — Не курю. А вот в рыло могу дать. Хотите?
— Ну зачем вот так сразу прибегать к вульгарному насилию? — В хрипловатом, откуда-то смутно знакомом мне голосе призрака отчетливо слышались ядовитые нотки. — Неужели ты настолько примитивна, что способна обидеться на элементарное «мымра»?
— Нет, конечно. Поясню: вы просили закурить, а курение причиняет вред вашему здоровью, стало быть, вы жаждете причинить себе вред. Офирской травы у меня нет, но, как человек чуткий, я не могу остаться равнодушной к вашей просьбе и предлагаю вам побои, как равносильную компенсацию вреда, причиняемого вашему здоровью этим вонючим зельем.
— Философский факультет Нарронской академии благородных девиц? — с неподдельным любопытством поинтересовался призрак.
— Он!
— Группа?
— Тринадцать-а.
— Шесть лет назад?
— Ага!
— Рогнеда?
— Ырка, ты?! — потрясенно возопила я. — Сколько лет, сколько зим!
— Подруга! — Из угла склепа выплыла худенькая женская фигурка, торопливо заключившая меня в свои пылкие объятия. — Вот это встреча!
— А где же призрак, обитающий в часовне? — спросила я, жарко расцеловывая бывшую одногруппницу.
— Перед тобой, — хвастливо хохотнула Ырка. — Я и есть местный призрак!
— Офигеть! — ошеломленно резюмировала я. — Кому расскажи, ни за что не поверят!
За неимением стола мы устроили банкет прямо на крышке массивного гранитного саркофага.
— И кто там внутри? — Я с любопытством постучала по серой плите. — Поди, сама святая Бригитта?
— Она, сердешная! — с напускным смирением подтвердила Ырка.
— А посмотреть можно? — Меня безмерно интересовала внешность дамы, сумевшей пленить слепого Стрелка.
— Не стоит. — Подруга гадливо поморщилась. — Неинтересно и жутко неэстетично: с десяток костей, клочья одежды и прядь седых волос…
— Ясно. — Я сразу же охладела к святым мощам, а вопрос о захороненном вместе с Бригиттой артефакте решила пока не поднимать. — Ты ее не боишься?
— Я? — кокетливо пожало плечами поддельное привидение. — Уж скорее она меня!
Я хмыкнула. Это да, с нее вполне станется и покойницу зашугать. Помнится, в академии Ырка считалась личностью не однозначной, почти одиозной. Ее откровенно не любили за острый язычок, а по причине крайней безбашенности даже побаивались. Называли язвой и сумасшедшей. Но мы с Ыркой подружились сразу, обнаружив редкое созвучие характеров и мгновенно сроднившую нас любовь к различным злокозненным проделкам. По знатности рода подруга практически не уступала мне, происходя из влиятельной эльфийской семьи клана Синей розы. А панибратское прозвище Ырка она и вообще соглашалась терпеть лишь от меня одной, всех прочих девчонок быстренько приучив называть себя вежливо и церемонно — леди Ырканариэль. Не сумев смирить свободолюбивую дочку, эльфы пристроили Ырку в Нарронскую академию благородных девиц, надеясь, что сие строгое образовательное заведение сумеет привить хулиганистой аристократке хорошие манеры, полагающиеся благородной леди. Но не тут-то было, в академии эльфийка развернулась вовсю…
— Слушай, а что ты вообще здесь делаешь? — оживленно спросила я, наблюдая, как Ырка шустро выставляет на застеленный салфеткой саркофаг тарелку с солеными огурцами, домашнюю чесночную колбасу, сало, хлеб и штоф самогона.
— Живу! — жизнерадостно заржала эльфийка. — И совсем неплохо, кстати! Пью, ем вволю, селян мистифицирую.
Ну да, как раз в этом я и не сомневалась. Я критически оглядела подругу, сразу же подметив и ее мастерски подчерненные угольком зеленые глазищи, и белоснежную кожу, и рыжие, словно экзотический уррагский апельсин, волосы. Нужно признать, выглядела эльфийка чрезвычайно эффектно, а стройную фигурку выгодно подчеркивал шикарный, отороченный мехом саван.
— Да ты вообще красоткой стала! — искренне похвалила я. — Инфернальный стиль пошел тебе на пользу.
— Вот-вот, и я об этом же. — Подруга наполнила самогоном две серебряных стопки. — Ну, со свиданьицем, значит!
Мы выпили, закусив салом и огурцами.
— А меня почти сразу же после тебя отчислили, — начала рассказывать подруга, налегая на чернику. — Домой я не вернулась, потому что любящий папочка присмотрел мне старого и страшного женишка. Постранствовала малость, да и обосновалась в этих местах…
Я понимающе вздохнула.
— Э-э-э, — хитро подмигнула Ырка, — тебя, похоже, тоже замуж спровадить попытались?
Я вздохнула повторно и слово за слово выложила всю свою запутанную историю, от начала до самого конца.
Эльфийка восхищенно присвистнула:
— Ничего себе! Да это же покруче наших знаменитых баллад!
— Кому круто, а кому горе, — отмахнулась я. — Не всем же девушкам боги дают такую потрясающую внешность, как тебе…
— Не права ты, подруга! — мудро усмехнулась эльфийка. — Красивых баб вокруг предостаточно, а вот такие яркие индивидуальности, как ты, весьма редки! Да и отношения между мужчиной и женщиной основываются на чем-то более сложном, чем внешняя красота. А на эмпирчика своего разлюбезного, ты, между прочим, зря бочку катишь! Скорее всего, из-за затянувшейся девственности и неопытности в сердечных делах…
— Сама дура! — почти ласково откликнулась я.
— А ты не дразнись! — хохотнула изрядно опьяневшая леди. — Ты ведь в курсе, что я в магии отнюдь не профан. Могу приворот организовать, хотя уверена, он тебе ни к чему. У вас и без чар все сладится…
— Почему? — поинтересовалась я.
— Видишь ли, Рогнеда, — пьяно несло болтливую Ырку, — любовь есть идеальное совпадение двух душ, попавших в один и тот же временно-пространственный континуум.
— Ну ты и завернула! — плутовато рассмеялась я.
Но умница-эльфийка уже села на излюбленного конька и выдавала давно знакомый мне репертуар, ударившись в высшие материи.
— Любовь — это дар богов, — напыщенно изрекла она. — Это урок, награда или наказание — в зависимости от того, насколько вы успели испортить свою карму и что заслужили…
Определенно, в ее словах имелось некое рациональное зерно. Я задумалась.
— Эй, хватит грустить! — Широкая эльфийская натура жаждала развлечений. — Давай-ка лучше вспомним что-нибудь из твоих замечательных частушек и споем, как в академии.
— Ага! — ворчливо подхватила я. — Из-за них-то меня и отчислили!
Но Ырка не терпела возражений. Она вытащила откуда-то перекошенную гитару с двумя струнами, чье звучание вызвало у меня спонтанную мигрень, и воодушевленно затянула:
Я по берегу иду —
Берег осыпается.
Я беззубого люблю —
Этот не кусается.
«Эх, раз пошла такая пьянка — режь последний огурец!» Я махнула на все рукой и поддержала:
Ах, эльфийки моду взяли:
Сильно краситься начали.
Так накрасится иная —
Не узнает мать родная.
Леди Ырканариэль скептично фыркнула и не осталась в долгу:
Рогнеду сватать приезжали
На хромой кобыле,
Все приданное забрали,
А княжну — забыли.
Я возмутилась до глубины души и вернула подачу:
Шла лесною стороной —
Увязался эльф за мной.
Оказалось: сказки — врут!
Эльфы тоже баб…
Услышав последнее слово, подруга сложилась пополам от хохота.
От наших наполненных энтузиазмом воплей с потолка посыпались комки пересохшей штукатурки, а под крышей что-то истерично заухало. За стенами часовни грохотала не на шутку разошедшаяся гроза.
— Да-а-а, хорошо сидим! — шмыгнула носом Ырка, разливая последние капли самогона. — Даже отпускать тебя не хочется.
— А давай и ты с нами, на Ледницу, — импульсивно предложила я.
Эльфийка неожиданно покраснела, словно спелый помидор:
— Нет, не могу! Честное слово, не могу. Влюбилась я всерьез, в кузнеца местного…
Я тут же вспомнила русые кудри и голубые глаза пригожего Густава и понимающе кивнула.
— Ну хоть помоги мне тогда по старой дружбе, — задушевным тоном попросила я. — Требуется мне вещичка одна артефактная, что вместе с Бригиттой захоронена оказалась…
Ырка хмуро свела брови на переносице, полезла в карман и подала мне тоненькую хрустальную палочку, оканчивающуюся серебряным листочком.