— Забирай, — с некоторым сожалением позволила она. — Магическая эта штучка. Мне она тоже приглянулась, ну да ладно, отдам. Ты ведь как-никак пришла на выручку моему любимому и оправдала его матушку…
— И это весь раритет? — удивилась я, недоверчиво рассматривая крохотную вещицу.
— Не сомневайся. — Ырка деловито указала пальцем. — Видишь, там надпись сделана на староэльфийском. «Аркугола Лэнариат» — Луч света, — перевела подруга. — Не улавливаю смысл, но уверена, это непременно означает что-то важное…
— Разберемся! — Я убрала в сумку щедрый дар эльфийки и протяжно зевнула.
— Ой, да что же это я? — виновато засуетилась Ырка. — А еще хозяйкой себя мню. Пора и на боковую, вон ночь уже через середину перевалила.
Подруга выдала мне новенький льняной саван вместо ночной рубашки и уложила спать на толстый тюфяк. Вскоре заупокойную тишину часовни святой Бригитты нарушало лишь наше дружное посапывание…
Разбудил меня громкий и сумбурный спор нескольких встревоженных голосов, доносящихся из-за плотно прикрытой двери, вскоре превратившийся в настоящий гвалт. Игривый солнечный лучик проникал через маленькое, затянутое бычьим пузырем окно и весело прыгал по пыльному полу. Ырка куда-то запропастилась.
— …жалко госпожу, отзывчивая она и добрая. А ну как привидение ее совсем загрызло?! Вон как ночью в часовне что-то орало да пищало! — разобрала я взволнованные интонации ципелинского старосты. — Да, никак, там бой шел не на жизнь, а на смерть.
— А ты пойди и погляди! — подначил тонкий фальцет боязливого противника экспериментов на «не мужиках».
— Вот сам и пойди, раз такой смелый! — огрызнулся пан Штефан. — А я жить хочу, мне еще дочек замуж выдавать!
— Гы-ы-ы, кому и кобылица невеста. Это про твоих девок сказано! — грубо сострил чей-то пропитый бас.
Благость утра нарушил смачный звук увесистого подзатыльника…
Я ухмыльнулась. «Выйти, что ли, к ним, пока эти богохульники побоище на кладбище не устроили?» — лениво мелькнуло в голове. Я нехотя поднялась и распахнула рассохшуюся дверь, щурясь от яркого дневного света.
— Привет, мужики! Выпить найдется?
Перед часовней собралось человек двадцать до зубов вооруженных селян, сейчас замерших в самых невообразимых позах. Впереди всех стоял староста, уставившийся на меня потрясенно выпученными глазами.
— Упырь! — ошалело затрясся он, становясь похожим на бесноватого. — Спаси нас Аола!
Я в свою очередь недоуменно таращилась на ципелинцев, пытаясь понять, какая заразная муха укусила их на этот раз.
— Она кровь нашу пить хочет! — дико заорал кто-то. — Спасайтесь, люди!
— Привидение, призрак! — заполошно неслось со всех сторон.
Я растерянно чесала в затылке, будучи совершенно не силах понять происходящее.
— Ну хоть одну стопочку, — жалобно взмолилась я, широко открывая рот, в который будто кошки нагадили, и требовательно протягивая руки. — Сушняк замучил… — Я шагнула к старосте.
— А-а-а! — хором взвыли мужики. — Тикаем отседова, братцы…
Побросав топоры и ножи, толпа бросилась врассыпную. Полянка перед часовней мгновенно опустела.
Недоуменно качая головой, я подняла до блеска начищенную медную крышку от кухонного казана, видимо заменявшую кому-то щит, и растерянно посмотрелась в полированную поверхность. Из металлического диска на меня нахально воззрилась мертвенно-бледная, опухшая с перепою морда, осоловело помаргивающая красными глазенками. Всклокоченные черные волосы стояли дыбом. Белоснежный саван красиво контрастировал с синими от черники пальцами, губами и языком. Я потрясенно икнула и отшатнулась от собственного отражения…
М-да-а-а, ну и видок! Однако нет худа без добра, потому что теперь я знаю точно: привидения все-таки существуют!
Эпилог
Корабль Слепого стрелка назывался «Мавиэль-дес-Наорт», что в переводе с эльфийского означало «Парящая над бездной». Вполне подходящее имя для изящной бригантины, покачивающей на волнах в паре кабельтовых от пирса. Только теперь я в полной мере поняла причину страха, питаемого рюнхенцами по отношению к седому эльфу. На нем лежал едва уловимый отпечаток прикосновения неких потусторонних сил. Его корабль, щедро изукрашенный серебром и оснащенный шелковыми черными парусами, оказался выполненным из того же материала, что и лук, — из кости. Определенно, на столь странном судне и плыть можно лишь в одно место — во владения королевы Смерти. «Мавиэль» не нуждалась в якоре, швартовых или бридели[23]. Она, словно призрак, невесомо парила над водой, дожидаясь попутного ветра, чтобы легко сорваться с места и устремиться вперед. Испытывая некий полумистический ужас, мы на лодке переправились к бригантине и поднялись на борт. И тотчас, словно подчиняясь чьей-то незримой воле, корабль покинул акваторию порта и вышел в открытое море.
Мы сгрудились на палубе, с опаской вглядываясь в расстилающуюся перед нами неизвестность. Тихонько шелестела вода под килем. Над нашими головами загорались первые звезды, и сгущался непроницаемый полумрак. Где-то в вышине взволнованно нарезал круги дракон, иногда спускавшийся ниже и пространно жаловавшийся на холод и плохую видимость.
— Стрелок! — Я требовательно положила ладонь на плечо слепца, статуей замершего на носу бригантины. — Как же мы вычислим нужный курс?
— Ты принесла артефакт, хранящийся в часовне святой Бригитты? — вопросом на вопрос ответил Стрелок.
Я безмолвно вложила в его руку хрустальную стрелку, подаренную мне Ыркой.
— Это не все! — Не знающий промаха жадно ощупывал реликвию. — Ты не справилась с поручением, Дева! Ранее раритет состоял из двух частей!
Мои друзья взволнованно загалдели.
— Почему ты не сказал мне этого сразу? — рыкнула я.
Эльф усмехнулся неприязненно и мстительно:
— Ты веришь в судьбу, Дева?
Я вырвала из его холодных пальцев хрустальный предмет и начала внимательно рассматривать.
— Он похож на стрелку морского компаса! — подсказал мне Вольдемар. — Его нужно поместить в корпус и…
— Что?! — ликующе выкрикнул Тай. — Корпус? Уж не этот ли?! — Он вытащил из своей сумки небольшую серебристую чашу и торжествующе подал мне. — Я получил ее от одного мага. Похоже, некроманты Нарроны раньше тебя побывали в часовне и завладели частью магического артефакта. Веришь ли ты в судьбу, Рогнеда? — Он невольно повторил фразу слепца.
Не знающий промаха злорадно расхохотался:
— Глупцы! Вы сами не понимаете, во что ввязываетесь! Судьба отомстит, как уже наказала нас с Бригиттой…
Но мы его не слушали.
— «Туманное око», — прочитала я надпись, идущую по краю чаши. — «Луч света», — значилось на хрустальной стреле.
— А все вместе образует «Луч света, ведущий через туман»! — во всеуслышание объявил принц. — Вот он, наш путеводный луч!
Я опустила стрелку в чашу. И тут же внутри магического сосуда заклубилось молочно-белое туманное облачко, поддерживая хрустальный стерженек. Серебряный листик на конце стрелки покачнулся, принимая определенное положение. Из его кончика вырвался тонкий лучик света, пронзающий окутывающую корабль тьму и образующий светящуюся дорожку на черной поверхности воды.
— Путь на остров Ледница! — зачарованно шепнула я. — Мы его нашли…
Слепой стрелок мрачно кивнул, на его лице отразилась фатальная, дремучая тоска…
Все уже устроились на ночлег, а я продолжала стоять на носу бригантины, вглядываясь в даль. Что ждет нас там, впереди? Мне не хотелось верить в плохое. Верить нужно в друзей, в любовь, в собственные силы. И только это казалось мне правильным и важным. Что есть судьба? Кто испытывает нас на твердость — любовь или сама жизнь? А может быть — смерть? Видят боги, если для того, чтобы избавить мир от надвигающегося Ветра Инферно, мне придется пройти через нее, то я сделаю это не задумываясь. Я научилась побеждать невезение и обрела свой внутренний стержень. Я поняла — окружающая нас реальность напрямую связана с нашим внутренним «я». Измени внутреннее, и внешнее изменится само. Ведь все, что находится внутри человека: его мысли, комплексы, страхи и принципы — все это постепенно формирует и его наружное жизненное пространство. Я создала свой личный метод обретения силы — поверила в себя и тем самым изменила свою судьбу. Отныне она принадлежала только мне. Отныне я не боялась будущего, а смело смотрела ему в лицо. Внешнее всегда равно внутреннему, подобное притягивает подобное. Теперь я притягивала удачу и веру в успех. И словно подтверждая эти догадки, до меня долетела новая баллада принца, вливающая в мои жилы свет надежды и радость ощущения бытия:
Мы благ особых не искали,
Неловко пряли жизни нить,
И понимали мы едва ли,
Что блага надобно ценить.
Вдыхать соленый запах воли,
Пассат ловить на берегу…
Боюсь, что слаще этой доли
Я сам придумать не смогу.
Топтать своей судьбы дороги,
Точить удачи острия…
Клянусь, об этом даже боги
Мечтают, зависть не тая.
Мы всласть клинками позвенели,
И, присягая на крови,
Безумцы, мы уже посмели
Вкусить все прелести любви.
И пусть кривятся губы в плаче,
Ты в невезение не верь!
В лицо обманчивой удаче
Не трусь и зло не лицемерь.
Что рок, что все его угрозы?
Не победил он нас пока…
Я так скажу — бессилья слезы
Не стоят даже медяка!
Увидь несчастья в новом свете,
Сумей над невезеньем взмыть!
Ты за судьбу свою в ответе,
А значит — так тому и быть!
— Милая! — Нежный голос неслышно подошедшего Зоргана нарушил мои уединенные размышления. — Я так переживал, когда ты ушла в одиночку, не сказав мне ни слова…
Я порывисто обернулась.
Он стоял передо мной бледный и осунувшийся от волнения за меня, а не за себя. И в его прекрасных глазах отчетливо горел безумный свет самопожертвования, свойственный только истинно любящим сердцам. И глядя на него, я почувствовала, как мою душу захлестнули безудержные волны ликования. Он уже почти отринул Тьму и Зло. Сейчас он казался отнюдь не самоуверенным, жестоким мерзавцем, а слабым и изможденным человеком, искренне волнующимся за свою любимую. Но я любила его и такого — жалкого и слабого, любила еще сильнее, чем раньше. Ведь кто сказал, что любят только сильных, добрых и мудрых? О, отныне у меня имелось все: друзья, которые не предадут и не подставят, потому что хорошие люди не хотят и не умеют этого делать. И теперь у меня появился возлюбленный, который, вполне вероятно, преподнесет мне еще много разных сюрпризов — неожиданных, приятных и не очень приятных. А впереди меня ждала долгая жизнь, полная тайн, приключений и подвигов…