— Сейчас запустится таймер, и мы побежим, — услышал я звонкий голос Мии. — Наша задача пройти всю полосу препятствий за сорок минут. В середине будет момент, когда тебе придется взять управления на себя, но это нетрудно, я подготовлю для тебя программу и сброшу тебе на нейросеть.
— И все было бы хорошо, — ответил я задумчиво, — если бы я знал, куда мой организм девает эти нейросети, мне их ставили много, но потом не находили ни одной, похоже, он их просто растворяет в себе, как и нейрошунты.
— Тогда не знаю, что будет, — сказала Мия. — К сожалению, таймер уже начал отсчет, мы начинаем движение или тебе придется испытать на себе гнев сержанта.
Черепаха опустилась на землю, а потом мелкими, но очень быстрыми шажками пробежала по узкому лазу, разбрызгивая лужу. Ну что ж, понеслись, так понеслись. После лаза мы стали карабкаться на стену высотой метров десять, вот тут я понял, что десять ног Мии совсем не лишние, а если прибавить еще и четыре пары манипуляторов, которые выскочили из верхней части панциря, то для нее эта высота оказалась ерундой, пустяком, думаю, моя черепаха смогла бы забраться даже на небоскреб по внешней стене, причем довольно быстро. В общем, эти десять метров мы проскочили за пару секунд, дальше шли различные барьеры высотой от метра до пяти метров, которые Мия просто перепрыгивала. Дальше по металлическому натянутому канату мы стали спускаться вниз в переплетение узких ходов, в которых черепаха могла двигаться только боком, протискиваясь там, где казалось это сделать невозможно. Каким-то невероятным способом колпак, под которым сидел я, Мия опустила практически до самого своего днища, видеть я уже почти ничего не видел, поэтому сначала даже не понял, почему движение черепахи замедлилось, а потом она каким-то потухшим голосом сообщила:
— Мы входим в зону, где работа искина блокируется, дальше возможно движение только в ручном варианте.
— И как я, по-твоему мнению, смогу это сделать? — поинтересовался я. — Где тут рычаги или джойстик?
— Я сброшу тебе на нейросеть нужную программу, — тем же потухшим голосом сообщила Мия и отключилась совсем. — Извини, больше я ничем не смогу тебе помочь.
Черепаха замерла, а потом упала на бетон, громко стукнувшись днищем. И тут услышал я знакомый голос, от которого по моему телу пробежала дрожь предчувствия беды:
— Ну что, склик? Вот и настало время для честного боя. Ты готов? Если нет, это тоже хорошо, меньше будет для меня возни. — Бронеколпак поднялся, открывая меня, и я увидел перед собой метрах в пяти Борна, задумчиво поигрывающего огромным тесаком. А вокруг нас стояли другие тролли и ухмылялись. — Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть, шутник. Как мне хочется в последний раз услышать какую-нибудь твою глупую шутку! Чего замер-то? Вылезай из своей черепахи, здесь она двигаться не может.
— Ты же обещал дать мне время на подготовку, — растерянно проговорил я. — Целых две недели.
— Ты ошибаешься, склик, — заржал тролль. — Я сказал, что не буду возражать против использования тобой военной хитрости в бою, и, кстати, не давал обещания, что не буду ее использовать сам. То, что сейчас происходит, это моя хитрость, давай, показывай свою.
Тролли вокруг заржали, и я понял, что мне пришел конец. Северный лис задумчиво махнул пушистым хвостом.
— Ты называешь это честным боем? — я сделал последнюю попытку как-то изменить ситуацию, примерно предполагая, что услышу в ответ. — Уверен, что он именно такой?
Чтобы вы понимал, я не наивный чукотский мальчик, и все понял про честные бои и дуэли в тот момент, когда прочитал заключение судебного эксперта, которого попросили прокомментировать дуэль Дантеса с Пушкиным. Вот он и рассказал, что происходило на самом деле. Дантес выстрелил первым и попал в живот, Пушкин приказал продолжать, стрелок он был хороший, поэтому ответным выстрелом попал в грудь Дантесу, и тот бы умер, если бы на нем под мундиром не был надет стальной корсет, а так пуля срикошетировала и попала в предплечье. И эксперт позже добавил, что вероятнее всего пороха в пистолет Пушкина положили меньше, иначе пуля бы срикошетила по-другому. Вот так я понимаю честный бой. Это когда выходишь на дуэль в бронежилете, даешь сопернику пистолет с меньшей мерой пороха, да еще и стреляешь первым, не давая тому занять место возле барьера.
— Да, это честный бой, — усмехнулся Борн. — Ты в черепахе, значит по силе и скорости мы равны, у тебя даже есть кое-какие преимущества.
— Так у черепахи отключен искин! — возразил я. — А в ручную я не могу ею управлять.
— Это твои проблемы, склик, — пожал плечами тролль. — С формальной точки зрения все правильно, а фактически… так в жизни бывает всякое. Еще могу добавить, данный участок полосу не просматривается сверху, поэтому сержант не увидит, как я тебя буду убивать, а значит, не сможет вмешаться. Ну что, начнем? Время идет, нам надо еще полосу проходить. Не стоит задерживаться, иначе придется пройти ее еще пару раз, сержант у нас не любит задержек.
Вот так и устроена жизнь, в ней всегда несколько странно понимается справедливость. Я уже приготовился умирать, как вдруг услышал голос Мии в своем правом ухе:
— Я не могу передать тебе программный пакет для ручного управления, потому что не вижу твоей нейросети, но могу передать тебе полное управление бронесервом благодаря странному подключению, которое образовалось у нас с тобой. Непонятно как, но ты можешь перехватить на себя часть моих функций, я думаю, это тебе поможет. Приготовься, начинаю отдавать тебе функции движения, к сожалению, оружие заблокировано.
По моему телу словно пронеслась волна электрического тока, я чуть не заорал от неожиданности и боли, но все это быстро закончилось, а вот дальше оказалось, что у меня не две ноги, а десять, да и руки не две, а четыре. Но освоиться с тем, что произошло, мне не дали. Борн рванулся ко мне и нанес удар своим огромным тесаком, видимо, собираясь раскроить мне голову. Не знаю, получилось у него это или нет, но даже как-то не захотелось проверять. В последний момент я сделал шаг в сторону, пропуская мимо себя тролля, а потом добавил ему ногой по задней части, для чего пришлось приподняться и встать на свои десять ног.
Как это у меня получилось, сам не понял, даже не знаю, какой ногой нанес обидный удар, но как хорошо, что это у меня получилось. Борн пролетел мимо меня и врезался головой в бетонную стенку, после чего тихо сполз на утрамбованную землю, потеряв сознание. После этого я закрыл бронеколпак, готовясь к продолжению. Все-таки это честный бой один на один, значит, готовься к тому, что на тебя нападут все. История знакомая еще со школы. Сначала один на один, а потом один против всех.
— Лихо у тебя это получилось, — проговорил Дорк, направляясь ко мне. — Но рано радуешься. Я следующий, кто бросил тебе вызов, так что теперь моя очередь.
И он бросился ко мне, размахивая небольшим пятиметровым копьем, понятно, что небольшим оно было только для него. Давать шанс убить ему меня я не собирался, поэтому подпрыгнул и впечатал ему в голову «маваши гери», отчего тролль, пролетев по воздуху пару метров, приземлился рядом с Борном. А вот это уже справедливо, два приятеля лежат рядом после драки, в этом имеется свой какой-то символичный смысл. Как я и ожидал, на этом ничего не закончилось, после этого каждый из троллей попытался отправить меня на тот свет. Сначала они нападали по одному, все-таки как-то имитируя честный бой, а потом, как всегда, напали всем скопом.
Увы, им не повезло, в черепахе я был как в танке, и даже некоторые удары, которые пропускал, не приносили мне вреда. Бронесерв был быстрее, сильнее, и главное, черепаха имела не одну конечность, и даже не две, а четырнадцать. Нижние ноги оказались снабжены чем-то вроде копыт, чтобы не так снашивались, да и мягкая прокладка гасила звук, а вот верхние были манипуляторами, то есть ими можно было захватить руку или ногу тролля, а после этого развернуть его и направить в долгий полет к бетонной стене.
Когда тролли закончились, я остался один, а напротив меня лежала куча стонущих и матерившихся моих противников, то откуда-то сверху спрыгнул сержант, он оглядел поле честного боя и мрачно сказал:
— Если бы они убили тебя, я бы их, конечно, наказал, но потом простил. А вот как отнестись к тому, что я вижу сейчас, просто не знаю. Убитые есть?
— Никак нет, господин сержант, — ответил я. — Старался оставить всех в живых. Если кто и умер, то только по собственному желанию.
— Это вряд ли, — фыркнул Серк. — У нас сами не умирают, нет у нас такого в понятиях. Если очень хочется умереть, то сотвори такое, чтобы на тебя все ополчились и убили. А на самом деле тролля убить практически невозможно, у нас головы и тело имеют твердость как у камня, да и кожа плотная, крепкая, так что в драке с нами нужно быть очень осторожными. Непонятно как, но тебе как-то удалось лишить сознания по крайней мере пятерых, а трудно лишить тролля того, чего нет. Тебе это удалось, и я озадачен
— У меня не было выбора, господин сержант, — ответил я. — Иначе они бы меня лишили всего, и в первую очередь жизни.
— Вот даже не знаю, как к этому относиться, — снова произнес Серк. — Ты, надеюсь, понимаешь, что спать тебе придется с ними в одной казарме и рано или поздно они тебя придушат во сне или утопят в сортире, чтобы твое тело не нашли? Чтобы кто ни говорил о моих парнях, но в первую очередь они все-таки диверсанты.
— Но почему они должны убить меня? — я сделал вид, что удивился его словам. — Разве это был не честный бой?
— Для тролля честный бой только тот, в котором он побеждает, — ответил сержант. — Все остальные бои нечестные, и ладно было бы, если бы ты победил одного, а то ведь всех. Нет, такое точно не простит ни один из них, да и, я если честно, тоже тебе это не прощу. Ты сейчас наложил мне прямо на голову дерьма больше любой птицы. Я этих ребят тренировал, учил драться и сражаться, а какой-то склик размазал их по стенке в первый же день своего появления в подразделении. Нет, точно не прощу, а уж майор-то как будет гневаться.