– Меня удивляет одна вещь, – проговорил Кай. – Я знаю, что у вас есть счетные машины и механизмы, но до сих пор не видел никаких устройств для связи на большие расстояния. И я… – Он перехватил взгляд Ирэн. – Неужели никто не занимался этим вопросом?
Вейл вздохнул.
– Еще один пример прогрессивных технологий из вашего альтернативного мира, мистер Стронгрок? Действительно подобными вещами у нас занимались, однако эта область оказалась слишком подверженной демоническим воздействиям. Теологическое экранирование позволило достичь определенных успехов, но ученые так и не добились сколько-нибудь заметных успехов в этой области. Кроме того, отдавать подобную технику в руки широких масс небезопасно.
– Но как тогда пилоты цеппелинов общаются с теми, кто на земле? – спросила Ирэн.
Вейл фыркнул, на лице Сингха появилось недовольное выражение.
– Магия эльфов, – ответил Вейл. – Еще одна причина, объясняющая огромное влияние Лихтенштейна на производство цеппелинов. Полагаю, они производят и некоторые механизмы для субмерсиблей – подводных лодок, однако большое количество железа снижает там эффективность их магии.
Ирэн кивнула и пожалела, что подобных сведений не было в материале, предоставленном Домиником. Обри полностью проигнорировал эту тему. Он предоставил богатый материал, касающийся общей ситуации в стране, но не упомянул о влиянии эльфов. Об их политическом весе и планах занять доминирующее положение в мире не было сказано ничего – а ведь эльфы повсюду стремятся к власти над миром. Вероятно, он решил, что Ирэн не придется с ними встречаться… Хотя учитывая взаимоотношения Уиндема и Сильвера, это вряд ли было возможно. Но, быть может, кто-то изъял часть материалов? Но если так, то кто, как и когда?
Еще Ирэн пожалела, что не сидит рядом с Каем и не может незаметно пнуть его. Дискуссии с жителями той или иной реальности на тему, почему у них нет такой или сякой техники, редко заканчивались хорошо. Часто научным и техническим разработкам препятствовали вполне разумные и объективные причины, и подобный вопрос вскрывал целое осиное гнездо. А в тех немногих случаях, когда ее просто еще не изобрели и удавалось внедрить новую для этой реальности концепцию, иногда в результате приходилось сталкиваться с такими проблемами, как холодный термоядерный синтез. Не то чтобы она имела к этому какое-то отношение, однако рассказывали всякое.
Кэб, дернувшись, остановился, и кэбмен склонился к окошку.
– Прошу прощения, сэр, боюсь, что дальше мы не скоро проедем! Я смогу доставить вас к ступеням музея не раньше чем через десять минут, хотя стены его уже видны. Если это не доставит слишком больших неудобств, вам, сэр, и вашим друзьям будет проще дойти пешком.
– Конечно! – воскликнул Вейл, распахивая дверь кэба. Глянув вверх на кэбмена, он продолжил: – Подождите нас тут, мы ненадолго. Вот, за ожидание, – и он бросил ему монету.
Кай помог Ирэн выйти из кэба. Коснувшись ее запястья, он пробормотал:
– Ну, осталось немного.
Брадаманта многозначительно кашлянула. Извинившись взглядом, Кай повернулся, чтобы помочь и Брадаманте.
Улицы были забиты экипажами, которые едва ползли под крики кэбменов, пробиравшихся в плотном от смога воздухе. Ирэн прикрыла лицо вуалью и отступила к стене музея, пропуская торопящихся пешеходов. К ней присоединились и все остальные, ожидавшие Сингха, говорившего с кэбменом. Стену покрывали пятна копоти, результат десятилетий воздействия дыма и смога. Соседние здания из старого кирпича и мрамора были покрыты такими же пятнами. Люди, сновавшие по тротуару во все стороны, несли в руках книги и портфели. Из того, что Ирэн помнила о географии некоторых Лондонов, поблизости от музей должен был находиться университет.
Краем глаза Ирэн заметила какое-то движение в небе, посмотрела наверх и увидела пролетавший высоко над головой цеппелин. Несколько небольших цеппелинов были причалены к крыше музея, с них свисали вымпелы с его названием. Оглядевшись, она заметила еще несколько цеппелинов на крышах крупных домов.
– Да, – проговорил Вейл, проследив за направлением ее взгляда. – Великолепное изобретение, знаете ли… Они гораздо быстрее, чем кэб, но и менее поворотливы. Любой из этих малышей способен слетать за Канал и вернуться обратно на одной заправке топливом.
– За Канал? – переспросила Ирэн. – Неужели музей содержит эти аппараты для подобных путешествий?
Вейл кивнул.
– Они перевозят важные документы, не очень большие предметы, всякие раритеты. Насколько я понимаю, большинство крупных музеев в наши дни пользуются услугами цеппелинов. И, конечно же, это уменьшает риск кражи при перевозке.
Взгляд его прищуренных глаз скользнул к Брадаманте и уперся в ее прямую спину. Похоже, он не забыл ни малейшей детали из ее рассказа о кошках-грабительницах.
– Вы ведь сами тоже из альтернативного мира? – заметил Вейл, снова поворачиваясь к Ирэн. – На что он похож?
Ирэн заметила, что Кай подошел поближе, чтобы тоже послушать. Проблема заключалась в том, что у нее не было ответа на этот вопрос.
– На что похож? Ну, это был просто другой мир. Техника была чуть более управляемой, чем у вас. Цеппелинов было поменьше, а вампиров или оборотней не было вовсе. Родители старались как можно чаще брать меня с собой в Библиотеку, однако я много времени провела в интернате. Он находился в Швейцарии, и это было очень полезно для изучения языков.
Она не собиралась упоминать некоторые другие предметы, преподававшиеся там. Школа гордилась тем, что выпускает учеников, готовых к любому делу, и некоторые части того мира были весьма опасны.
– Я посещала вместе с родителями и другие реальности, – добавила Ирэн. – Если они выполняли не очень опасное задание. Иногда мне даже удавалось помочь им. – Она вдруг заметила, что улыбается. – Годы в реальностях чередовались с годами, проведенными в Библиотеке, хотя других детей там было немного. Но выросла я все-таки в основном за пределами Библиотеки.
– Но почему? – спросил Вейл. – Ведь вам было бы лучше оставаться в Библиотеке и учиться, находясь в полной безопасности, а не подвергаться разным опасностям?
Ирэн понимала, что вступает на опасную почву. Существовали такие предметы, о которых ему лучше не знать – ради его же собственной безопасности. И потому, наконец, сказала:
– Время в Библиотеке течет иначе, а мои родители хотели, чтобы я выросла в естественных условиях… Ну, в умеренно естественных. И если мне суждено было стать Библиотекарем, я должна была сначала узнать, какова жизнь за пределами Библиотеки.
– Так вот почему туда предпочитают брать тех, кто не имел к Библиотеке отношения, а не рекрутируют детей Библиотекарей? – спросил Кай.
Ирэн кивнула.
– Да, поэтому… А еще, честно говоря, не думаю, чтобы у Библиотекарей рождалось много детей. И тем более, чтобы они тоже стремились стать Библиотекарями. Наверное, я одна такая в целом поколении, или что-то вроде того.
Краем глаза она заметила движение: Брадаманта отворачивалась от нее, хотя и недостаточно быстро, чтобы скрыть выражение своего лица. В ее глазах светилась жгучая ревность. Ирэн, кажется, раньше не замечала у нее подобных чувств… Или все-таки замечала? Она очень старалась забыть многое, связанное с Брадамантой, и постоянно терпела неудачи.
Закончив переговоры с кэбменом, Сингх подошел к Вейлу.
– Я пришлю этот кэб за вами, сэр, как только он высадит меня у Олд-Бейли. Вам не потребуется много времени, чтобы узнать, здесь ли эта книга.
Ирэн попыталась сдержать нетерпение. Великим утешением было думать, что всего через полчаса она, быть может, получить возможность вернуться в Библиотеку с книгой в руках, Каем на буксире и Брадамантой в… Что ж, она не будет намеренно думать о ней плохо. В конце концов, неудачи случаются у всех. Например, выступления в образе Женщины-Кошки. И другие тоже.
Ну, может через час. Не стоит проявлять излишний оптимизм. Войдя в музей, они попали в прекрасный, огромный как собор зал с высоким потолком-куполом, стрельчатыми окнами и мозаичным полом. Скелет диплодока поглядывал свысока на посетителей пустыми глазницами, и какая-то встревоженная мамаша уговаривала своего ребенка не карабкаться по его ноге. Статуя из белого мрамора у входа в зал одобрительно смотрела на происходящее. Похоже, только это изваяние во всем этом Лондоне не было покрыто копотью. Ирэн этот факт показался интересным, но, к сожалению, на страницы книг он не попал. Вейл знал, куда им идти, и поднявшись по одной из лестниц, они прошли насквозь несколько небольших залов, заполненных экспонатами, и двинулись дальше, мимо чучел животных, гербариев, и нескольких витрин с минералами (остановиться и посмотреть времени не было). Потом пришлось спуститься по другой лестнице в еще более запутанный и тесный лабиринт коридоров, где, похоже, и занимались настоящими музейными делами. Вдоль стен были выстроены штабеля ящиков, на многих белели ярлыки: «по получении вскрыть». Пыли и грязи здесь не было только на дверях кабинетов и медных табличках с фамилиями. В блеске их угадывалось отчаянное стремление к порядку.
– Вот мы и пришли, – сказал Вейл, останавливаясь перед дверью в кабинет профессора Амелии Бэтони, магистра наук, доктора философии и богословия. Именно этой даме была адресована посылка, которую отправил Уиндем.
И он распахнул настежь дверь, даже не подумав постучать.
Потолок в кабинете был низким, но само помещение оказалось более просторным, чем можно было ожидать. Небольшой столик в углу был завален нераспечатанными письмами и посылками, а стол побольше, который стоял посреди кабинета, был завален костями, баночками из-под клея и всякими измерительными приборами. Пахло пылью и засыхающим растворителем. Из боковой двери появился молодой человек с кружкой горячего чая, над которой поднимался пар, и, увидев четырех незнакомцев, остановился.
– Мистер Рамсботтом, насколько я понимаю? – проговорил Вейл, сделав шаг вперед. – Секретарь профессора Бэтони?