Люди, ответственные за распятие Христа, не были пьяницами, игроками или любителями удовольствий. Они были или пуританами, хорошо знавшими Библию и постоянно посещающими храм, или фанатичными бунтовщиками-патриотами. Возможно, среди них мог находится или хотя бы сочувствовать им и будущий святой Апостол Павел. Также я считаю, что Иуда предал Христа не просто за тридцать сребренников (из-за материальной выгоды — прим. перев.), но и из-за своих патриотических убеждений, потому что он видел, что Христос осуждает и отрицает столь пламенно приветствуемое народом восстание, поддерживая духовную составляющую идеи о Мессии вместо политической, внося разногласия и снижая боевой дух людей перед надвигающимся мятежом.
Иуда был одним из двенадцати апостолов, избранных Христом. В течение всех лет деятельности Христа он оставался рядом со своим Учителем, за исключением последних нескольких часов перед пленением. Он участвовал в дружеских беседах и видел чудеса. Невозможно предполагать, что вечные идеи и личность Христа не имели значения для Иуды. Несомненно, они оказали на него влияние, как и на многих других. Но первым по значимости для Иуды был успех восстания.[7]
Я должен подчеркнуть, что божественная личность Христа и вечное значение его жертвы не обсуждаются в этой книге, в которой рассматриваются не деяния или речения Христа, но главным образом злые дела и идеи, которые Он осудил и отверг.
В одном из наиболее драматичных и серьезных моментов во всем Евангелии, когда противники Христа сказали: “…Одного Отца имеем, Бога.” (От Иоанна, 8:41), Христос ответил:
“Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи.” (От Иоанна, 8:44).
Когда противники Христа ответили: “Ты Самаритянин, и бес в тебе,” они оскорбили Христа и отвергли Его учение, но не по личным причинам, а с точки зрения национальности и религии. И, в конце концов, они остались в храме, а Христос был фактически ими выдворен. Внимательное прочтение всего описания спора явно указывает, что объект дискуссии никак не был связан с вопросами о грехах, совершаемых отдельными людьми против законов общественной или традиционной нравственности; предмет спора определялся противостоянием национальных и религиозных идеологий. Своим серьезным и сокрушающем обвинением, которое лежит на человечестве в течение многих столетий и будет лежать до конца времен, Христос осудил людей как последователей дьявола. Христос определил их идеи и чаяния как прихоти дьявола, которого Он охарактеризовал как убийцу и отца лжи; последнее неоднократно Им подчеркивалось и повторялось.
Завершение спора описывает Иоанн, 8:59.
“Тогда взяли каменья, чтобы бросить на Него; но Иисус скрылся и вышел из храма, пройдя посреди них, и пошел далее.”
Следуя примеру своего Учителя, апостолы продолжали выступать против надвигающегося восстания и осуждать его. В первом послании Святого Петра мы читаем: “…Будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли… как свободные, не как употребляющие свободу для прикрытия зла…. Всех почитайте, братство любите, Бога бойтесь, царя чтите.” (глава 2:13,14,16,17).
В послании Святого Павла к Римлянам мы читаем: “И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести… Итак отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь.” (глава 13:5,7). Эти строки были написаны примерно за десять лет до восстания.
Во втором послании Святого Петра, которое определенно указывает на подобного рода бедствия, мы находим следующие строки: “Знает Господь, как избавлять благочестивых от искушения, а беззаконников соблюдать ко дню суда, для наказания, а наипаче тех, которые идут вслед скверных похотей плоти, презирают начальства, дерзки, своевольны и не страшатся злословить высших. Они самонадеянны и своевольны, и не боятся злословить достоинства… Ибо, произнося надутое пустословие, они уловляют в плотские похоти и разврат тех, которые едва отстали от находящихся в заблуждении. Обещают им свободу, будучи сами рабы тления; ибо, кто кем побежден, тот тому и раб.” (глава 2:9-18,19).
Иосиф Флавий дает такой отчет о первых действиях другого Симона, предводителя восстания, происшедшего в самом начале революции.
“[Симон, сын Гиоры] …обещал рабам свободу, а свободным вознаграждение и таким образом собрал вокруг себя негодяев со всех сторон… Симон, сын Гиоры, набрал массу недовольных и производил разбойничьи набеги, в которых не только грабил дома богатых людей, но и совершал насилия над их личностью. Уже тогда заранее видно было начало его тирании.”[8]
Я уверен, что серьезное осуждение, включавшееся в послания, адресовалось главным образом революционным агитаторам, а не простым грешникам. Однако, даже если этот вывод будет оспариваться, позиция апостолов по отношению к восстанию хорошо определена в их призывах чтить царя, повиноваться правителям, платить налоги и т. д.
Даже не будучи крупномасштабным, Палестинское восстание может считаться одной из ужаснейших трагедий в истории человечества. Из миллиона двухсот пятидесяти тысяч человек, живших в Иерусалиме в начале осады, только девяносто семь тысяч осталось в живых после того, как римляне захватили город. Большая часть убийств и невероятных истязаний была совершена именно еврейскими бунтовщиками и только меньшая часть — римлянами.
Природа наиболее активных элементов этого восстания может быть определена нижеследующими записями очевидца:
“Все человеческие права зелоты попирали ногами, божественное они осмеивали, а над словами пророков издевались, как над пустой болтовней… Разбойничья жадность их сделалась ненасытной: дома богатых обыскивались; убийства мужчин и оскорбления женщин служили им утехой.”[9]
Историк так описывает ужасные мучения жителей Иерусалима, в то время как Римляне были еще далеко от города, и это — волнующий отчет.
“В то время, когда город со всех сторон громили его внутренние враги и ютившийся в нем всякий сброд, все население его, как одно огромное тело, терзалось от сознания своей беспомощности. Старики и женщины, приведенные в отчаяние бедствиями города, молились за римлян и нетерпеливо ожидали войны извне, чтобы избавиться от потрясений внутри. Граждане, объятые паническим страхом и совершенно растерявшись, не имели ни времени, ни возможности подумать о возврате; не было также надежды ни на мир, ни на особенно желанное бегство. Ибо все было занято стражами, и как ни враждовали между собой главари разбойников во всем остальном, но мирно расположенных людей или заподозренных в желании бежать к римлянам они убивали как общих врагов.”[10]
Мятежники неоднократно нападали на друг друга, вторгаясь в кварталы, контролируемые враждебными повстанческими группировками; во многих случаях схватки происходили и внутри Иерусалимского храма, занятого зелотами и идумейцами Иоанна из Гисхалы. В результате:
“Тела туземцев и чужих, священников и левитов лежали, смешавшись между собой, и кровь от этих различных трупов образовала в пределах святилища настоящее озеро. Испытал ли ты, несчастнейший из городов, нечто подобное от римлян, которые вступали в тебя, для того чтобы тебя очистить от гнусных поступков твоих собственных детей? Ибо божьим городом ты уже перестал быть и не мог больше быть…”[11]
Наконец сильная Римская армия подошла к Иерусалиму и окружила его кольцом укреплений. После нескольких недель жестокой борьбы, командующий Римской армией Тит сделал благородный жест, предложив мир и пообещав снять осаду с города и возвратить Храм народу. В своем обращении он сурово осуждал мятежников: “И что же, теперь вы, нечестивцы, в тех же местах топчете ногами тела убитых, пятнаете храм кровью иноплеменников и своих! Я призываю в свидетели богов моего отечества и того, который некогда — но не теперь — милостиво взирал на это место; ссылаюсь также на мое войско, на иудеев в моем лагере и на вас самих, что я вас не принуждал осквернять эти места.”[12]
Чужеземцы, о которых говорят Флавий и Тит, не были римскими солдатами. Это были многочисленные идумейские разбойники, которые появились в городе в результате следующих событий: задолго до подхода римской армии т. н. “умеренные” группы, поддерживаемые большинством населения Иерусалима и исполненные негодования из-за ужасного насилия и осквернения Храма, объединились и в кровавом сражении, длившемся несколько дней, сумели победить радикалов, которые в конце концов бежали и укрылись за высокими стенами, окружавшими Храм. Чтобы спасти Революцию, мятежники обратились за поддержкой к шайкам хорошо вооруженных идумейцев и с их помощью одержали победу над “умеренными”, после чего организовали ужасную резню, в которой погибли десятки тысяч евреев. Тогда были убиты почти все Иерусалимские священники, включая и первосвященника Анана, чей отец очень активно ратовал за распятие Христа.
Предложение Тита о мире было с насмешками и оскорблениями отвергнуто повстанцами. Жестокая борьба продолжилась, и обе стороны совершали все более и более ужасные действия. Каждый день римляне распинали перед городскими стенами сотни еврейских пленников.
Тем временем, ситуация внутри Иерусалима стала неописуемо ужасной. В осажденном городе, оставшемся почти что без продовольствия, намеренно уничтоженного в ходе гражданской войны между враждебными революционными группировками, усилился голод, и люди умирали в больших количествах. Группы зелотов продолжали грабить дома, мучая людей, чтобы заставить их отдать остатки имевшейся у них пищи. Хоронить умерших было невозможно, и трупы лежали повсюду, в домах и на улицах. Тысячи трупов были сброшены со стен города, и во время вылазок людям приходилось идти в атаку по мертвым телам. Зловоние стало настолько невыносимым, что Римлянам в некоторых случаях приходилось переносить линии своих укреплений подальше от Иерусалима, в то время как внутри города были голод, гнев, отчаяние и безумие. Несмотря на все бедствия, некоторые из евреев фанатично верили в то, что Иерусалим и храм находятся под защитой Бога и, следовательно, не могут быть захвачены или разрушены.