В своей работе о пропаганде военного времени Лассуэлл заявил, что истории о зверствах всегда будут популярны не только потому, что аудитория может выразить праведное негодование по отношению к врагу, но также и потому, что она в определенной степени себя отождествляет и с теми, кто совершает преступления. Он пишет: «Молодая женщина, изнасилованная врагом, доставляет тайное удовлетворение армии неявных насильников по ту сторону барьера»[63].
Таков был развращенный взгляд на человеческую природу, разделяемый и пропагандируемый Фрейдом, Бернейсом, всей Мэдисон-авеню, военными спекулянтами, вашингтонским Комитетом общественной информации и кругом Моргана на Уолл-стрит.
Чтобы сделать пропагандистский эффект полным, правительственный Комитет общественной информации ввел массовую замену вошедших в обиход немецких слов, например словосочетание «либерти стейк» пришло на смену слову «гамбургер», что напоминает известное переименование времен бушевской администрации картошки по-французски в «картофель свободы» из-за яростной оппозиции Франции началу боевых действий в Ираке. Квашеная капуста «зауэркраут» стала подобно гамбургеру «свободной капустой», а широко известный «немецкий молочно-шоколадный напиток» стал «голландским». Мирные и патриотичные американские выходцы из Германии в разных уголках страны жили в страхе перед нападением на них толпы или организованных банд только за то, что они этнические немцы.
Обложка книги Лассуэла «Пропагандистские техники в Мировой войне»
Экстраординарные техники массовой манипуляции сознанием в ходе Первой мировой войны сильно поспособствовали трансформации Америки в демократию «только для вида», управляемую плутократической элитой в своих собственных интересах.
В 1928 году Бернейс опубликовал удивительно откровенную статью, озаглавленную без затей «Пропаганда». В ней он провозгласил: «Конечно, именно поразительный успех пропаганды в течение войны открыл глаза некоторым образованным людям… на возможности управлять общественным сознанием… Американское правительство разрабатывало новые техники… Манипуляторы патриотического настроя используют ментальные клише и эмоциональные особенности публики, чтобы вызывать массовые реакции против предполагаемых злодеяний, террора и тирании врага. Вполне естественно, что после окончания войны эти образованные люди могут задаться вопросом, возможно ли применять сходные техники, чтобы решать проблемы мирного времени»[64].
Это все тоже оказалось возможно.
Бернейс приступил к созданию новой профессии, которую назвал «отношения с общественностью». В книге, которую он редактировал после Второй мировой войны, Бернейс упоминает свою работу как «рукотворное конструирование согласия»[65]. Творением рук Бернейса стали рекламное дело Мэдисон-авеню и изощренные техники создания неосознанного и навязчивого желания купить конкретный продукт, включая сигареты, дорогую женскую обувь, косметику, автомобили и вообще все, что клиент пожелает продать, даже политических деятелей. Он удостоился титула «отец интерпретаций», став автором техники манипуляций реальностью с определенной целью продать неважно что: политические решения или слоновую кость[66].
С исключительной пропагандистской машиной Комитета общественной информации администрации Вильсона, разжигающей военную истерию среди американцев, Дж. Пирпонт Морган и его друзья из финансовых кругов Уолл-стрит резко расширили объемы своего прибыльного бизнеса. Уолл-стрит и связанная с Морганом промышленность поставляли частное финансирование, военную технику и боеприпасы Британии, Франции и Италии. Их операции теперь были гарантированы правительством США и практически безграничными возможностями вновь созданной Федеральной резервной системой банков, чтобы застраховать те непомерные риски, на которые шли Морган и частные банкиры Денежного треста.
Невероятная стоимость войны
После пяти мрачных лет войны человеческие потери и разрушения были неизмеримы. Официальные статистические данные правительства показали, что число смертей в «войне, которая положит конец всем войнам» (прямых или косвенных безвозвратных потерь) составило в целом от 16 до 20 миллионов, в том числе свыше 7 миллионов военнослужащих и более 10 миллионов погибших среди гражданского населения.
Главнокомандующего американских экспедиционных сил в Европе генерала Джона Першинга с восторгом встречали в Нью-Йорке торжественным конфетти-парадом, подобно тому, как встречали когда-то императора Цезаря, возвращавшегося из победоносного похода с богатой добычей из завоеванных государств[67].
Но в данном случае добро павших стран Европы досталась не генералам, а Дому Моргана и инвестиционным банкирам Уолл-стрит. Морган и Уолл-стрит держали под жестким контролем покупку и продажу «Облигаций свободы» и других долговых обязательств, выпущенных новой ФРС, весь механизм, с помощью которого правительство финансировало свое участие в Первой мировой войне.
Стоимость войны в денежном выражении для всех сторон, вовлеченных в конфликт, достигла ошеломляющих 186 миллиардов долларов США. Из них Германия вложила около 39 миллиардов против 123 миллиардов, вложенных США и союзными державами. Одним только США война стоила колоссальную сумму в 22 миллиарда за два года активных военных действий[68].
На момент подписания Версальского договора 28 июня 1919 года Британская империя (включая Индию, Канаду и Содружество наций) вложила в ведение войны против Германии и ее союзников из центральноевропейских государств 11 миллиардов фунтов стерлингов, или 54 миллиарда долларов США. Если равномерно распределить эту сумму на шесть финансовых лет с 31 марта 1914 до 31 марта 1920 года, то фактические расходы британского правительства превысили совокупные расходы за предыдущие 225 лет до 1914 года.
Британское население оплатило 36 процентов военных расходов в форме налогов, оставшиеся 64 процента пришлись на займы, в основном у правительства США через посредничество ФРС.
Накануне Первой мировой войны в 1914 году национальный долг Британии составлял всего лишь 711 миллионов фунтов стерлингов, только пять процентов от общего национального состояния страны. В конце войны национальный долг взлетел до 8,2 миллиарда фунтов. Всего за шесть лет национальный долг увеличился более чем в 12 раз.
Это был конец Британской империи как банковской метрополии мира. Точно как предсказывал в 1915 году Томас Ламонт, Англия захлебнулась своими военными долгами[69]. Государственный долг США возрос на 2500 процентов в ходе войны: с одного миллиарда долларов в 1913 году до более чем 25 миллиардов в конце 1919-го. Долг финансировался продажей государственных облигаций через ФРС частным посредническим банкам во главе с Дж. Пирпонтом Морганом, Куном, Лебом и Уолл-стрит к немалому профиту последних[70].
Проблемой для Моргана, Рокфеллера и Уолл-стрит оставалась неготовность остальной Америки подхватить имперские одеяния Великобритании. Это потребует немного больше работы, много изобретательности янки, а также Второй мировой войны и значительного разрастания пропагандистской машины.
Обложка Версальского мирного договора 1919 года
Важнейшим для финансовых кругов было то, что Первая мировая война изменила статус США. Как и предсказывал Ламонт, страна превратилась из государства-должника в крупнейшее в мире государство-кредитор, взяв на себя роль, которую раньше играла Англия.
В ходе войны мировой рынок банкирских акцептованных векселей (форма краткосрочного банковского кредитования, существенная для международной торговли) переместился из Лондона в Нью-Йорк. Бывший вице-председатель и, собственно, «архитектор» ФРС банкир Пол Варбург вернулся в Kuhn, Loeb & Co и стал влиятельнейшим оператором акцептованных векселей в мире. Одна из основных целей тех, кто стоял за созданием ФРС, – замещение Лондона в качестве мирового валютного рынка – была достигнута.
Золотой стандарт все еще оставался базисом международного валютного обмена. Теперь, возглавляемая нью-йоркскими банками, небольшая группа международных банкиров, владеющая золотом, контролировала валютную систему западных государств.
В декабре 1919 года банкиры Нью-Йорка провели через Конгресс поправку к Закону 1913 года о Федеральной резервной системе, так называемую Поправку Эджа. Эта небольшая поправка позволяла создавать специальные явные финансовые институты для того, чтобы «участвовать в международном или иностранном банковском деле или других международных или иностранных финансовых операциях, включая сделки в золоте или золотых слитках, и владеть акциями в иностранных корпорациях».
Комментируя поправку, экономист Принстонского Университета профессор Э. У. Кеммерер заметил: «Федеральная резервная система оказывает большое влияние в интернационализации американской торговли и американских финансов»[71].
Кеммерер, который сыграл ключевую роль в интернационализации нью-йоркских банков в 1920-х годах, знал, о чем говорит. Именно поэтому Дж. Пирпонт Морган, Варбург, Рокфеллер и прочие из Денежного треста на Уолл-стрит прошли столь долгий путь, чтобы создать частную Федеральную резервную систему. Отныне ФРС будет определять мировую политику в течение многих лет после окончания Первой мировой войны в 1919 году, и это влияние будет значительным.
Глава 3. Новый курс, великая депрессия: на сцену выходят рокфеллеры
Разве это не обычное воровство? Не так ли, господин президент?