После этого открытия Фрей начал получать финансирование из Научно-исследовательского отдела ВМФ США и армии США, которые хотели расширить использование радаров в населенных областях и оценить его воздействие на здоровье людей.
В течение пятнадцати лет Фрей при поддержке армии исследовал потенциальное воздействие ЭМП на организм. Он обнаружил интереснейшие вещи. Он показал, что крысы становятся покорными, если их подвергнуть воздействию излучения мощностью 50 мкВт/см2. Затем изменил поведение крыс, подвергнув излучению 6 мкВт/см2.
Затем он остановил сердце лягушки – вообще остановил – с помощью излучения 0,6 мкВт/см2. Это особенно примечательно, если учитывать, что 0,6 мкВт/см2 – это в 10 000 раз меньше, чем излучение вашего мобильного телефона, когда вы прижимаете его к уху во время звонка.
Проблемы с финансированием начались у Фрея в 1975 году, когда он опубликовал эпохальную статью в журнале Annals of the New York Academy of Sciences, где говорилось, что воздействие ЭМП вызывает «протечки» в гематоэнцефалическом барьере52. Для этого исследования Фрей вводил флуоресцентный краситель в кровеносную систему крыс, а затем воздействовал на их тела с помощью микроволновых частот. После этого облучения краситель обнаружился в мозгах крыс.
Гематоэнцефалический барьер – важнейшая система защиты: она не дает вирусам, токсинам и микробам, которые могут курсировать по вашей кровеносной системе, попасть в святая святых вашего тела – мозг.
Позже Фрей сообщил, что военные запретили ему говорить о своих исследованиях, пригрозив отозвать финансирование53. Кроме того, другие ученые, получавшие средства от Пентагона, попытались повторить его результаты, но безуспешно. После этого дальнейшие исследования, посвященные воздействию электромагнитных полей на гематоэнцефалический барьер, не проводились несколько десятилетий – по крайней мере, в США.
Фрей уж точно не стал первым ученым, у которого возник конфликт с военными.
В конце 1950-х офтальмолог Милтон Зарет стал одним из первых исследователей, предупреждавших о потенциальном вредном воздействии неионизирующего излучения. Зарет нашел связь между микроволновым излучением и развитием катаракты.
В то время основные контакты с микроволновыми излучениями происходили из-за использования военными радаров. Микроволновые печи еще не получили распространения, а до появления мобильных телефонов оставался не один десяток лет. Так что бо́льшую часть финансирования Зарет получал от военных, в том числе ВВС, ВМС и армии.
В 1960-х годах Зарет публиковал исследования, в которых говорилось о вредных эффектах от доз ЭМП, куда меньших, чем современные стандарты безопасности. В 1973 году Зарет стал первым медиком, который сообщил Конгрессу об опасности микроволновых излучений. В своих показаниях Зарет бил тревогу.
Есть очевидная, уже существующая и постоянно растущая угроза для всего населения нашей страны, заключающаяся в воздействии всей неионизирующей части электромагнитного спектра. Степень этой опасности нельзя преувеличить: большинство травм от неионизирующего излучения случаются в скрытой форме, обычно не проявляются до окончания латентного периода, который может длиться годами, а когда они все же проявляются, их последствия не всегда распознаются54.
Постепенно Зарет из-за своих исследований лишился всех военных контрактов, а для его дискредитации организовали целую кампанию.
Впрочем, были и люди, которые оценили его по работу по заслугам. Пол Бродер, научный журналист-расследователь, писавший об опасности ЭМП для здоровья в журнале New Yorker и в 1977 году выпустивший книгу The Zapping of America: Microwaves, Their Deadly Risk, and the Coverup, заслуженно назвал Зарета «одним из первых пророков».
«Захват» Федеральной комиссии по связи
В одном отношении индустрии беспроводных устройств удалось превзойти «Большой табак»: используя свои деньги и влияние, она сумела продвинуть своих инсайдеров в государственные агентства, занимающиеся регулированием ее продукции, в частности в Федеральную комиссию по связи США (FCC).
Большинство американцев верят, что наши федеральные регуляторные агентства – Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA), Агентство по охране окружающей среды (EPA) и FCC – состоят из беспристрастных экспертов, которые берут на себя ведущую роль в исследованиях и формировании стандартов безопасности, защищающих здоровье общества.
Но в большинстве случаев это не так. Обычно государственные агентства полагаются на научное сообщество, которое предоставляет им данные, а они просто оценивают эти данные и на их основе вводят те или иные регулирующие меры. А теперь угадайте, кто финансирует большинство исследований, от которых зависят требования к безопасности продукции? Правильно, производители этой продукции.
FCC, в частности, нередко называют захваченным агентством – так его охарактеризовал Норм Олстер из Центра этики Гарвардского университета имени Эдмонда Сафры, который в 2015 году написал короткую книгу под названием Captured Agency: How the Federal Communication Commission Is Dominated by the Industries It Presumably Regulates55.
«Захваченное агентство» FCC – отличный пример институциональной коррупции. Коррупции не в том смысле, что ее руководители получают конверты, набитые деньгами; дело просто в том, что регуляторная система настолько благосклонна к влиятельным частным интересам, что даже самые благонамеренные попытки защитить здоровье общества и окружающую среду нередко подавляются – обычно в ущерб общественным интересам.
Подробное изучение действий (и бездействия) FCC в течение многих лет показывает, что агентство выполнило, по сути, абсолютно все просьбы индустрии беспроводных устройств.
Беспроводная индустрия контролирует FCC благодаря железной хватке над Конгрессом: щедрые пожертвования конгрессменам в период выборов, контроль над Подкомитетом по энергии и коммерции в телекоммуникациях и технологиях, которому подчиняется FCC, и постоянное лоббирование.
Согласно статье, вышедшей в 2019 году в The Guardian, у 51 сенатора США и их супругов есть крупные инвестиции в организациях, которые они должны регулировать. Wireless Telecomm Group – компания, в которую вложено больше всех денег сенаторов от Республиканской партии, что-то типа 3 миллионов долларов. На втором месте – Apple; сенаторы-республиканцы имеют акций на 1,5 миллиона долларов, а сенаторы-демократы – чуть меньше, чем на 1 миллион. В статье говорится:
Депутатам Конгресса не запрещено иметь личные финансовые интересы в отраслях, которые они законодательно регулируют. Но подобные инвестиции вызывают вопросы о мотивации законодателей. Если депутат Палаты представителей, заседающий в комитете по финансовым услугам, вложил сотни тысяч долларов в акции Bank of America, как эта инвестиция повлияет на вопросы, которые он будет задавать директору Bank of America во время слушаний? Изменит ли она что-то в законодательстве и голосовании, связанных с банковским делом?56
Индустрия беспроводных устройств сплела паутину, опутавшую Конгресс, комитеты по надзору и общественную жизнь в Вашингтоне. Эта сеть связывает государственный сектор с частным посредством вращающейся без трения двери – или, лучше сказать, двери там нет вовсе.
Последние председатели FCC, в том числе Том Уилер (он находился в должности с 2013 по 2017 год) и Аджит Паи (с 2017 года по настоящее время), в свое время работали на индустрию, которую должны регулировать. Паи был главным юрисконсультом Verizon, а Уилер – исполнительным директором CTIA и президентом NCTA.
Как беспроводная индустрия влияет на государственную политику
Естественное следствие всех этих усилий по сокрытию настоящей опасности беспроводного излучения и захвату регуляторных агентств – нерешительность и правительства, и негосударственных организаций, которые охраняют здоровье общества.
Они колеблются и по вопросам, существует ли опасность в принципе, и если да, то насколько она серьезна. Идеальный пример этого – долгий и извилистый путь, который пришлось пройти, чтобы ЭМП наконец классифицировали как потенциальный, возможный или вероятный канцероген.
В 1989 году Агентство по охране окружающей среды США (EPA) назначило команду из Департамента оценки здоровья и окружающей среды (OHEA), которая должна была тщательно исследовать известные биологические эффекты от воздействия микроволновой радиации.
Работа команды продолжалась несколько лет, но уже в марте 1990 года OHEA опубликовала первые черновые результаты, в которых EPA рекомендовалось назвать все электромагнитные поля «вероятными канцерогенами для людей». Репортаж The New York Times об этих данных привлек немало внимания публики57. Казалось, что и общественное мнение, и государственные надзорные организации призовут к осторожности.
Увы, долго этот момент не продлился. Узнав о данных OHEA, Белый дом заказал другой доклад, у Комитета межведомственного исследования и координации политики по радиации[9]. Доклад CIRRPC гласил, что «в опубликованной литературе нет убедительных доказательств», что ЭМП сверхнизких частот представляют «очевидную опасность для здоровья»58.
Поняв намек исполнительной власти, позже в том же 1990 году команда OHEA опубликовала вторую версию доклада, в которой отказалась от прежней рекомендации и заявила, что сравнение ЭМП с химическими канцерогенами «неуместно».
Хотя исследования OHEA и не привели к тому, что Агентство по охране окружающей среды назвало электромагнитные поля канцерогеном, другие ветви власти все же решили самостоятельно исследовать риски для здоровья. В 1992 году Конгресс принял Закон об энергетической политике, в рамках которого выделялось финансирование для пятилетней исследовательской программы, изучавшей потенциальный вред ЭМП для здоровья.