Кажется, я могла бы вечность просидеть так и просто с упоением его наглаживать, пока Даниэль выцеловывал мне ухо, шею, губы, снова шею…
И я настолько увлеклась, что даже не испугалась, когда верхнюю пуговицу и моей блузки сковырнули наглые пальцы.
Это ведь… справедливо, пожалуй.
Даниэль расстегивал блузку медленно, чувственно, неторопливо. Пуговица за пуговицей, вдоволь смакуя мое молчаливое согласие. А когда ткань разошлась — не торопился прикасаться. Просто смотрел, как тогда, в массажном кабинете.
Он загорелый, смуглый. А у меня светлая, белая кожа, которая почти светится в темноте. И грудь, прикрытая плотным белым кружевом часто вздымается, выдавая мое состояние, а вместе с ней приподнимается цепочка с кулоном-бабочкой…
Да, я носила ее. Пряча от чужих глаз под одеждой. Это украшение было для меня, а не для других.
Ну… и для Даниэля тоже.
И он смотрит.
Мне стыдно и горячо от этого взгляда. Хочется прикрыться. И не хочется.
В поиске компромисса между этими двумя желаниями, я потянулась к Даниэлю за новым поцелуем. Так у него не получится глазеть!
И вздрогнула — но снова не от страха, а от прикосновения кожа к коже, без тканевой преграды.
А когда на мою обнаженную талию легли чуть шершавые ладони…
Даниэль сжимал меня, гладил. Большой палец скользнул по выемке пупка, другая ладонь поднялась выше и сжала грудь, как тогда, на чердаке, в шутку, только уже без всяких шуток.
И движения уверенные, а в то же время, как будто просящие — а так можно? А так?
“Можно”, — беззвучно шептала я, жмурясь от острого, невыносимого удовольствия.
...а про сексуальную безопасность он не соврал.
Я не совсем поняла, в какой именно момент напряжение между нами достигла пика, а в какой — начало спадать. И на этот раз не из-за того, что я зажалась и запротестовала, нет. Я полностью отпустила контроль и пошла туда, куда ведут. И даже не поняла, когда жаркие, страстные прикосновения и поцелуи сменились мягкими и невесомыми, осторожно возвращая нас к исходной точке.
Хотя я все же растерялась, когда теплые ладони покинули мою талию, а потом и вовсе стянули полы блузки, возвращая их на место. Над ухом прозвучал какой-то тяжелый. мучительный вздох. Но в ответ на мой осоловевший и непонимающий взгляд, Даниэль только улыбнулся, наградил меня долгим вдумчивым поцелуем, а потом принялся застегивать рубашку, будто подавал пример.
С возвращением в двойственный мир, Лали!
То ли возрадоваться, то ли обидеться…
— Кстати, твой подарок.
Лагранж терпеливо дождался, пока я дрожащими пальцами победю пуговицы, то и дело норовя их застегнуть не в те петли, и выудил непонятно откуда сумку. Кажется, она все время и висела у него через плечо, он только перед тем как сесть на землю снял…
Из сумки показался сверток, упакованный в нарядную подарочную бумагу и украшенный кокетливым розовым бантиком. Сверток был довольно крупным и увесистым, правильной прямоугольной формы… книга, что ли?
Я принялась осторожно разворачивать, чувствуя пристальный взгляд Даниэля и то, как его руки ненавязчиво поглаживают мои голые колени, доходя до края юбки, и возвращаясь назад.
Под шуршащей бумагой оказался альбом для рисования — высококачественная мелованная бумага — и большая коробка с цветными карандашами известной марки.
Я подняла на Даниэля растерянный взгляд, в груди снова что-то жгло и покалывало. Карандаши и бумага — это не конфеты и драгоценности. Конфеты и драгоценности — это, конечно, очень приятно, но они универсальны. А это вот — очень личное. Не то чтобы я делала большой секрет из того, что мне нравится рисовать, у меня в комнате пол стены было обклеено собственными зарисовками, но… это же нужно было заметить. Об этом нужно было подумать.
Мама честно высылала мне подарки на день рождения и на рождество. Духи, которыми я не пользуюсь, платье, которое мне некуда надеть, те же украшения… и каждый раз у меня было ощущение, что мне шлет подарки посторонний человек. Нет, наверняка, она сама выбирала, старалась, а не посылала секретаря. Но все равно каждый раз я испытывала вместо радости только скуку с примесью разочарования.
— Спасибо, — я прижала подарки к груди, старательно стараясь не разреветься от избытка чувств. — Это прекрасный подарок.
— Я хочу, чтобы ты тоже мне кое-что подарила, — Лагранж улыбнулся, глядя на меня с хитрым прищуром, различимым даже в темноте.
— Что? — я напряглась ожидая подвох.
— Свой портрет.
Даниэль
Серебристая коса скрылась за поворотом коридора — Лали спешила вернуться в женское крыло — а я все еще стоял там, где мы расстались, привалившись к стене. На губах еще ощущались торопливые прощальные поцелуи, а голова кружилась. Правда это уже не от поцелуев, а от сумасшедших скачков резерва последние дни. Вредно, вредно столько раз опустошать себя почти под ноль, но что поделать — не мог я уронить себя в сияющих глазах и перенести походы по склепам на момент, когда мне будет не так хреново.
Настроение скакало примерно так же, как резерв.
Какая-то смертельная усталость мешалась с теплым чувством благодарности.
Она мне все еще пока доверяет, и я был ей за это благодарен, прекрасно понимая, насколько хрупко это доверие.
Лично я бы себе бы не доверял при таких вводных. А она — доверяет.
Стоило прикрыть глаза, перед ними тут же вставал отпечатавшийся фотографией образ — серебрящиеся волосы, черные глаза-омуты, слабо подсвеченная луной кожа и поблескивающая на ней цепочка… запах, вкус…
Кажется, если бы я сам не остановился, она бы все позволила мне прямо там, под деревом.
Но я остановился.
Во-первых, не место для первого раза. Во-вторых, не время…
Я бы, наверное, еще долго так стоял, перекатывая в голове ощущения и воспоминания, но откуда ни возьмись возникло навязчивое ощущение чужого взгляда.
Я открыл глаза, выпрямляясь.
В паре шагов от меня стояла Алисон. Некромантка.
Тени под глазами, новенькие браслеты на запястьях, но взгляд вполне себе задорный. И задумчивый.
— Я вас видела, — буднично сообщила она, убедившись, что я на нее смотрю.
— Кого видела? — как можно недоуменнее уточнил я.
— Тебя с Лали.
Сердце бухнуло набатом: Лали, у меня плохие новости для твоей невидимости.
А еще облегчением — ну и отлично, может, теперь она перестанет трястись и прятаться.
Может быть, конечно, стоило потрепыхаться и попытаться издевательски сообщить, что кое у кого галлюцинации, и что я бы был тут с кем угодно кроме Невидимки, но от этой мысли было противно, поэтому я только надломил бровь:
— И?
— Да ничего, — некромантка пожала плечами. — Забавно.
Она подошла ближе и вдруг втянула ноздрями воздух возле меня.
— Хотя куда забавнее то, что от тебя несет кладбищем. Где ты в Горках умудрился отыскать кладбище, Лагранж?
— В склепе. Ты в курсе, что у вас тут хозяйничает привидение? Причем, я подозреваю, не одно, а два.
Алисон вскинула брови.
— Привидение в Горках? С дуба рухнул?.. — а потом она вдруг нахмурилась. — Погоди. Лали меня спрашивала про привидение пару-тройку недель назад… мол, чья-то шутка…
Я покачал головой.
— Не шутка.
Ник посоветовал вызвать некроманта, а не заниматься самодеятельностью. Из Алисон некромантка, конечно, пока что как из теоретика боевой маг, но на безрыбье… конечно, я понятия не имею, что она из себя представляет, как человек, и кому и что она может рассказать, но…
Мне было плевать.
Плевать, кто кому что расскажет, я задолбался от секретов и от невозможности нормально защитить человека, который мне дорог.
Поэтому, когда она, придвинувшись еще ближе, попросила: “Расскажи”, — я рассказал.
— А почему вы к наставникам не пошли? — помолчав, вопросила некромантка, когда я завершил рассказ приключением в склепе и своими подозрениями на тему того, что призрака два, и второй категорически не желает, чтобы мы помогали первому.
— Лали пыталась в начале, — я перекатил затылком по камням стены, голова перестала кружиться, но теперь противно ныла. — Ей сказали, что у нее галлюцинации. В общем-то их можно понять, ну а потом уже как-то было… не до того.
Алисон хихикнула, но быстро посерьезнела.
— Я не знаю, откуда здесь взялся призрак, в смысле как такое возможно, что он вдруг из ниоткуда появился спустя столько лет. И с изгнанием сейчас помочь никак не могу. Эту неделю я еще отдыхаю по специальности, но на следующей, вроде как, должен будет приехать мой наставник по некромантии. Я с ним поговорю. Будет проще напрямую, чем через ректора с попытками доказать, что это не глюки…
— Спасибо, — вполне искренне поблагодарил я. Даже если теперь Алисон всем про нас растреплет, лично я готов заплатить эту цену. А Лали…
— И давно у вас с ней? — вдруг полюбопытствовала девушка.
— С призраком?
— С Лали!
— Каким образом это твое дело?
— Таким, что я вам помогаю, и ты мог бы сделать девушке приятное в ответ? — некромантка наиграно потрепыхала ресницами. — Ну любопытно же.
— Спокойной ночи, Алисон. С выпиской, кстати, — я оттолкнулся от стены и зашагал в сторону мужского крыла.
— Хам, — прилетело мне в спину недовольное бурчание.
Да, мне говорили.
Глава 16
Что мне нравилось посещать в Горках, так это спортивные тренировки. Скука — главная беда закрытого заведения, и чтобы у воспитанников не оставалось слишком много сил на скуку, наставник по физической подготовке старался от души, грамотно распределяя нагрузку и совмещая коллективные упражнения с индивидуальным подходом.
После таких занятий в голове воцарялась легкость, натруженные мышцы гудели, и даже усталость была приятной. Завершить все это холодным душем — и мир уже и не кажется настолько безнадежно беспросветной штуковиной. По крайней мере, до следующих выходных.
Чуть омрачили подскочившее настроение наставники, обнаружившиеся в раздевалке, когда я вышел из душа.