–Ты что, скорее не можешь?– ворчливо спросил Джо, крепко схватил ее за руку и резко рванул за собой.
Они проходили мимо людей, сгрудившихся возле жаровен с горячими каштанами или другой едой или переминавшихся с ноги на ногу в тени подъездов.
–Надо бы сесть на омнибус,– сказала, задыхаясь, Грейси,– это в западной стороне. Он же важная шишка.
–А где он живет точно?
–В Челси, на Маркхэм-стрит.
–Тогда нам надо на поезд.
–Какой такой поезд?
–В подземку. К Слоун-сквер. Ты что, никогда не ездила на подземке?
–Я даже не слышала о ней.– Грейси поняла, насколько невежественна и ничего не знает о городе, в котором живет.– Моя хозяйка ездит в экипаже или в чьей-нибудь карете. Нам нет необходимости ездить поездами, если мы куда направляемся.
–Оба-на, гля, какие мы важные птицы!– ответил он насмешливо.– Ну что ж, коли у тебя есть монета, чтобы снять кеб, я с большим удовольствием проедусь с тобой.
–Не задавайся,– она столь же насмешливо отвергла предложение.– Значит, едем на поезде. Сколько стоит?
–Зависит от того, как далеко, но по-любому немного. Пенни или вроде того. А теперь возьми ноги в руки и не отставай.
Грейси показалось, что она пробежала рысцой несколько миль, неся новые ботинки под мышкой, но вряд ли они прошли больше полутора миль.
Затем они сошли по ступенькам в мрачный подвал, и там была станция, мимо которой по туннелю, как кроты, сновали поезда, рыча и дребезжа. В другое время Грейси очень испугалась бы, но сейчас у нее не было на это времени; кроме того, она была слишком возбуждена, слишком старалась не оплошать в глазах Джо и не показаться ему совсем дурочкой, и, наоборот, не уступать ему ни в храбрости, ни в каком другом качестве, которое он мог бы оценить по достоинству.
Ей не нравилось сидеть в вагоне, мчавшемся по туннелю; она очень старалась думать о чем-то постороннем, чтобы не вскрикивать от страха, когда ее трясло, качало из стороны в сторону и швыряло о стенку, и она с тоской думала, как далеко отсюда дневной свет и свежий воздух. Девушка искоса взглянула на Джо, раз или два, и увидела, что он тоже на нее смотрит, и поэтому быстро отвернулась. Но сердце ее забилось от радости, так что и страх стал отступать.
Наконец они вышли на Слоун-сквер и опять пошли пешком; на этот раз вела Грейси. Наконец под бойким холодным дождем они достигли Маркхэм-сквер и остановились в тени деревьев напротив дома, в котором жил Проспер Харримор.
–Ну,– сказал Джо, стараясь проявлять терпение,– что теперь? Что, если он не выйдет сегодня больше на улицу? Да и зачем бы ему? Только дураки и бездомные шляются по улицам под дождем в такое время.
Грейси и сама думала об этом, но сказала:
–Значит, мы должны выманить его из дому.
–Да неужели? И как ты это собираешься сделать?
–Пойду и постучу.
–И он, конечно, собственноручно тебе откроет? Для этого у них лакеи имеются, если те тоже спать не ушли,– ответил он устало.– Ты самая упрямая женщина из всех, кого я встречал, а это многое значит, если учесть, где я проживаю.
–Но я не из тех мест, где ты проживаешь,– возразила Грейси, хотя это была не совсем правда.– Ты просто на него посмотри.– И с этими словами она перешла через улицу с ботинками под мышкой и поднялась по ступенькам подъезда, а потом постучала в дверь.
Грейси не очень хорошо знала, какие порядки заведены в доме у богатых, если не считать отрывочных сведений, почерпнутых от Шарлотты или из грошовых книжек. Однако она была уверена, что дверь откроет лакей, и не удивилась, когда так и произошло.
–Да, мисс?– спросил он, недоброжелательно буравя ее взглядом и уже намереваясь предложить ей направиться к черному ходу, которым пользовались слуги. Он принял ее за родственницу какой-нибудь горничной, хотя прислуге запрещено принимать посетителей в этот час.
Грейси быстро заговорила, задыхаясь от волнения:
–Пожалуйста, сэр, у меня есть сообщение для мистера Харримора, личное, и я не могу передать его с другими.
–Мистер Харримор не принимает сообщений от таких, как ты,– сказал напыщенный лакей.– Передай мне, а я скажу ему.
–Так не пойдет,– быстро возразила девушка, перекладывая ботинки из руки в руку, чтобы крепче их держать.– Мне специально наказали: никому, только самому мистеру Харримору. Я подожду здесь, а вы пойдите и скажите, что его вызывает парнишка, с которым он встречался у теантера пять лет назад и тоже просил его передать кое-что. Вы ему так и скажите, и вот увидите, что он выйдет.
–Глупости! Убирайся отсюда, девушка.
Но Грейси не двинулась с места.
–Нет, пойдите и скажите – и тогда я уйду.
–Нет, ты уберешься сейчас,– лакей махнул рукой,– или я пошлю за полицией. Приходят тут всякие и беспокоят порядочных людей своими россказнями и сообщениями…– И он начал закрывать дверь.
–Но нам полиция здесь не нужна,– в отчаянии сказала Грейси.– Эта семья и так настрадалась. Идите и передайте. Не ваше дело решать, кого ему надо видеть, а кого нет. Или это он у вас работает?
Может быть, последний довод, а может, исключительно сила ее личности, решительный взгляд и худенькое гневное лицо все-таки убедили лакея, но он решил больше с ней не спорить, крепко захлопнул дверь и пошел доложить обо всем Харримору.
Грейси осталась ждать. Во рту у нее пересохло, она дрожала от холода и нестерпимого напряжения. Руки были холодные как лед, но они крепко держали ботинки. Только один раз она обернулась, чтобы убедиться в присутствии Джо: он по-прежнему стоял на противоположной стороне улицы, почти скрытый тенью, но пристально глядел на дверь.
Прошло несколько минут, прежде чем та снова отворилась, на порог вышел очень высокий и плотный мужчина и уставился на Грейси. Казалось, он возвышается над ней, как башня, и заполняет весь дверной проем. Его острый и тонкий, похожий на клинок нос и насупленный лоб показались девушке очень странными, в глубоко посаженных глазах выражались гнев и недоумение.
–Ты кто такая?– спросил он требовательно.– Никогда не видел тебя прежде и не понимаю, что ты такое мелешь о «теантере». Кто тебя подучил прийти сюда?
Насмерть перепуганная, Грейси попятилась.
Мужчина нахмурился еще больше и вышел на крыльцо. Девушка снова попятилась, поскользнулась на мраморной плите подъезда, полетела на мостовую и не упала навзничь только потому, что незаметно подскочивший Джо успел ее подхватить.
Харримор остановился как вкопанный, и лицо его исказилось от ужаса.
–Извините, мистер,– сказал Джо, изо всех сил пялясь на Харримора; вдруг он сильно побледнел, судорожно вздохнул, и голос его внезапно охрип.– Она у нас немного умом тронутая, понимаете, и ничего с собой поделать не может. Я ее домой заберу. Спокойной ночи, мистер.
И прежде чем Харримор успел ему помешать, Джо схватил Грейси за руку и потащил прочь. Они перескочили через обочину и помчались через улицу в тенистую аллею. Там Джо остановился и повернул ее к себе лицом, все еще крепко держа за руку.
–Это он самый,– сказал он, тяжело и прерывисто дыша.– Это тот самый тип, который тогда передал через меня весточку мистеру Блейну. Бог ты мой! Так, значит, он, наверное, и убил его и прибил к воротам… Боже милостивый! Что же мы теперь делать будем?
–Расскажем полиции.– Сердце у Грейси билось изо всех сил, она едва могла говорить. Ей удалось! Она выследила убийцу!
–Не будь дурой,– вне себя от злости ответил Джо.– Мне они не поверили, не поверят и тебе, тем более через пять лет, когда они уже повесили того несчастного дурака.
–Теперь этим занимается другой полицейский, потому что отравили судью Стаффорда,– возразила Грейси, крепко прижимая к груди новые ботинки.– И он тебе поверит; он знает, что Годмен не убивал.
–Да? Откуда тебе это известно?
–Известно, и всё тут.– Она еще не могла ему честно признаться, у кого работает.
Вдруг Слейтер весь напрягся, задрожал, и Грейси почувствовала, что на него внезапно накатил ужас. Пронзил он и ее – как электрический разряд. Она круто обернулась и увидела в желтом свете уличных фонарей огромную фигуру Проспера Харримора. Горло у нее перехватило, колени подогнулись, и она еле осталась стоять на ногах. Джо вскрикнул и так резко рванул ее за собой, что едва не вывихнул ей плечо, а Грейси чуть не уронила ботинки. Юноша бросился бежать, таща ее за собой, а сзади доносились тяжелые неровные шаги Проспера. Они добежали по аллее до самого конца, обогнули ее и снова попали на освещенную дорогу. Грейси подхватила длинные юбки, чтобы не мешали. Они с Джо перебежали через пустую улицу на аллею напротив, где было темно, и скорчились у лестницы, как два испуганных зверька. Сердца их, казалось, вот-вот выпрыгнут из груди, кровь билась толчками в жилах, лица и руки заледенели.
Они не смели шевельнуться, тем более поднять голову и осмотреться, но слышали, как неровные шаги раздались над их головами и затем остановились.
Джо обнял Грейси и прижал к себе так крепко, что, если бы она вся не онемела от холода, ей стало бы больно.
Проспер опять двинулся вперед, потом остановился, затем шаги стали удаляться.
Джо молча поднялся, потянул ее за собой и пошел к ступенькам, все время поглядывая направо-налево. Проспер стоял в сотне шагов от них. Вот он медленно оглянулся.
–Идем,– шепнул Джо и пустился бежать по мостовой в противоположном направлении.
Но Харримор уже услышал их и круто повернулся. Несмотря на хромоту, он мог бегать необыкновенно быстро для человека с таким недостатком.
Они пробежали по одному переулку, свернули в другой, на бегу натыкаясь на ржавые банки и другой мусор, перепрыгнули, слегка запнувшись, через старую тачку, опять выскочили на улицу, нырнули во двор с конюшней и промчались мимо стойл, освещавшихся единственной лампочкой, бросавшей на землю желтое пятно света. Заржали и зафыркали испуганные лошади. Потом Грейси и Джо перелезли через ворота, причем девушка застряла наверху, запутавшись в мокрой длинной юбке. Джо перетащил ее и почти проволок через сад, спотыкаясь на грядках и бордюрах клумб, продираясь через кусты, сквозь ветки, хлеставшие их по лицу, стараясь избегать только колючек остролиста. Грейси все еще прижимала к себе ботинки. Они пробежали по дорожке, усыпанной гравием, ведущей к дому, казалось, что гравий грохочет под ногами как гром, как их неистово, безумно стучащие сердца.