Внезапно Джо остановился, прижав к себе Грейси, но они так громко дышали, что не могли слышать, преследует их Проспер или нет.
–Люди,– выдохнула Грейси.– Если б можно найти улицу, где много народу, мы тогда спасены. Он не посмеет сделать нам что-нибудь на виду у прохожих.
–Да нет, посмеет,– с горечью ответил Джо.– Он закричит: «Держи воров» – и расскажет, что мы стащили у него часы или еще что-нибудь, и они все станут нас ловить.
Девушка поняла, что он прав.
–Ну, идем,– настойчиво произнес Слейтер.– Нам нужно рвануть в Ист-энд. Если мы будем среди своих, он никогда нас не поймает.
И юноша опять ринулся вперед, таща за собой Грейси, которая, задыхаясь, то и дело припускалась бегом, чтобы не отстать, и все еще сжимала под мышкой ботинки, держа другой рукой край юбки, чтобы не споткнуться и не упасть. Когда они снова выбежали на улицу, было ясно, что Проспер от них отстал.
–Блумсбери,– сказала она, переводя дыхание,– нам нужно поскорее добраться до Блумсбери, там мы будем в безопасности.
–Почему?
–Там мой хозяин живет. И он все устроит как надо.
–Но ты раньше говорила про хозяйку.
–Да, но хозяин как раз такой человек, который позаботится о мистере Харриморе. Пойдем, не спорь со мной. Мы только должны сесть на омнибус до Блумсбери.
–А что, у тебя есть деньги?– огрызнулся он, оглянувшись через плечо.
–Да, есть. И я больше не могу бежать.
–Плевать. Больше и не требуется,– неожиданно мягко ответил Джо.– А ты ничего, для девчонки бегаешь неплохо. Идем, сядем на омнибус, остановка отсюдова недалеко.
Грейси ему улыбнулась во весь рот, чувствуя огромное облегчение. Внезапно Джо наклонился и поцеловал ее. Губы у него были холодные, но поцелуй вышел очень нежным. На нее нахлынула горячая сладкая волна, все внутри запело, сердце словно обожгло. Грейси тоже поцеловала его, уронив ботинки.
А он вдруг отшатнулся, яростно покраснев, и пошел прочь, предоставив ей самой поднимать ботинки и потом нагонять его бегом. Девушка догнала его только на углу перекрестка, где проходили омнибусы.
Через полчаса они стояли уже на кухне Шарлотты, дрожа от холода, насквозь промокшие, растрепанные, грязные, в разорванной одежде, но живые.
Джо пришел в ужас, когда узнал Питта и понял, что очутился в самом логове врага, но было слишком поздно бежать, да и блаженное тепло растопило остатки его инстинктивного страха перед полицией.
–Где, во имя всего святого, ты пропадала?– гневно закричала Шарлотта. Голос у нее охрип от волнения и несказанного облегчения.– Я чуть с ума не сошла от беспокойства!
Томас положил руку ей на плечо, прерывая жену.
–Что случилось, Грейси?– спросил он ровным голосом, останавливаясь прямо перед ней.– Чем ты занималась?
Девушка глубоко вздохнула и посмотрела ему прямо в глаза. Она чувствовала себя почти счастливой от того, что опасность миновала. Грейси обожала Питта. Она знала, что придется держать ответ перед Шарлоттой, но в то же время очень гордилась собой.
–Мы с Джо пошли поглядеть на мистера Харримора, который убил бедного мистера Блейна, сэр. Джо как следует его разглядел и знает теперь, что это тот самый, кто тогда посылал его к мистеру Блейну, и он готов присягнуть в этом на суде.
Джо открыл было рот, чтобы заспорить, но взглянул на решительную маленькую фигурку Грейси и передумал.
Питт вопросительно посмотрел на него.
–Это верно? Это действительно был мистер Харримор, в ту ночь?
–Да, сэр, это он,– покорно отвечал Джо.
–А ты уверен?
–Да, сэр. И он меня тоже узнал и бежал за нами. Больше чем мили две. Наверное, если б догнал, тоже схватил бы и прибил гвоздями к какой-нибудь двери.– Он вздрогнул при одной только мысли о такой возможности, словно холодный ветер настиг его даже в теплой кухне.
Шарлотта хотела было что-то сказать, но вместо этого велела Грейси снять промокшие ботинки и подвинуть их к огню. Затем поставила котелок с водой на огонь и достала хлеб, масло и джем.
–И теперь ты действительно готов присягнуть, что это был он?– настойчиво переспросил Питт.
Джо взглянул на Грейси.
–Да уж, придется.
–Хорошо.– Томас повернулся к Грейси.– Ты очень умная девушка – и очень храбрая,– сказал он торжественно.
Та вспыхнула от удовольствия. В замерзших руках стало покалывать иголками.
–Ты проделала прекрасную детективную работу,– прибавил он.
Грейси выпрямилась еще больше, если это в принципе было возможно, не отрывая от него взгляда.
–Но при этом ты солгала миссис Питт насчет того, куда идешь и зачем; ты подвергала свою жизнь опасности, не говоря уже о том, что заставила рисковать жизнью и Джо; и, очень возможно, заполучила воспаление легких. Если ты когда-нибудь сделаешь еще раз такую штуку, я выдеру тебя так, что живого места не останется. Ты меня поняла, Грейси?
Хозяин, однако, не сказал того, чего девушка опасалась больше всего,– что она уволена. Но Питт очень старался, чтобы у нее даже подозрений на этот счет не возникало.
–Да, сэр,– попыталась ответить она самым кротким образом, но ей это совершенно не удалось,– спасибо, сэр. Я никогда больше так не сделаю.
Он что-то недоверчиво пробурчал.
Зашумел чайник. Шарлотта заварила чай и поставила чайник на стол вместе с хлебом, маслом и джемом. И Джо проглотил все чуть не прежде, чем она положила это на тарелку, а Грейси села и взяла в руки кружку с дымящимся чаем, чувствуя, как жизнь вместе с теплом и болью вливается в ее окоченевшие пальцы. Она улыбнулась Джо, глядя на него через стол; он тоже смущенно улыбнулся в ответ и отвел глаза в сторону.
–Пойду поищу тебе что-нибудь сухое из одежды,– Шарлотта с сомнением взглянула на его тощую фигуру,– а ты, Грейси, сейчас же ляжешь в постель. И встанешь только тогда, когда я тебе разрешу.
–Да, мэм.
Питт присел на край стола.
–Вы теперь его арестуете, сэр?– спросила Грейси.
–Конечно.
–Утром?
–Нет,– хмуро ответил Питт и, горбясь, встал.– Сейчас, прежде чем он испугается и сбежит.
–Один ты не пойдешь!– пронзительно вскрикнула Шарлотта.
–Ну конечно, один не пойду,– заверил он,– но ты меня сегодня не жди.
Томас быстро поцеловал ее, пожелал спокойной ночи Грейси и Джо и вышел из кухни в коридор, чтобы надеть пальто, шляпу и шарф.
Прошел почти час, прежде чем Питт и двое полицейских сели в кеб и поехали на Маркхэм-сквер. Было темно и пронзительно холодно; моросил ледяной дождь, сыростью проникающий до самых костей, блестя на тротуарах и образуя туманные ореолы вокруг уличных фонарей. Мокрая листва выстлала уличные канавы, и только иногда запоздалый экипаж нарушал грохотом ночную тишину. Шторы на окнах домов были опущены, и свет пробивался только через немногие узкие щелочки.
Питт поднял тяжелый дверной молоток. Один из полицейских встал у черного хода – на всякий случай, если Харримор попытается ускользнуть.
Прошло довольно много времени, прежде чем лакей открыл дверь и подозрительно осмотрел маячившую в темноте фигуру Томаса.
–Да, сэр?
–Добрый вечер. Меня зовут Питт, я из полиции. Мне требуется переговорить с мистером Проспером Харримором.
–Извините, сэр, но мистер Харримор уже лег спать. Вам нужно прийти завтра утром.
Он сделал движение, словно хотел закрыть дверь. Но, к немалой тревоге лакея, Питт выступил вперед.
–Так не пойдет!
–Но иначе нельзя, сэр! Мистер Харримор удалился к себе в спальню.
–Со мной двое полицейских,– мрачно ответил инспектор.– Пожалуйста, не заставляйте меня устраивать здесь шумную уличную сцену.
Дверь распахнулась, и побледневший лакей пропустил Питта в дом. Томас прошел за лакеем в холл и сделал знак другому полицейскому, стоявшему на ступеньках крыльца, следовать за ним.
–Вам лучше разбудить хозяина и попросить его спуститься вниз,– тихо сказал Питт.– Констебль, идите с ним.
–Да, сэр,– не очень охотно повиновался полицейский, и расстроенный лакей стал подниматься вместе с ним по широкой деревянной лестнице.
Питт остался ждать внизу. Раз или два он осмотрел стены, задерживаясь взглядом на картинах, дверях с изящной резьбой и таких же элегантных панелях, идущих по низу, но взгляд его постоянно возвращался к лестнице. Он увидел палки и трости в стойке, подошел к ним и тщательно осмотрел каждую. Третья по счету была с серебряным набалдашником. Прошло минуты две, прежде чем Томас понял, что внутри трости сокрыт клинок. Очень медленно, с неприятным чувством, словно ему стало вдруг нехорошо, он вытащил трость из стойки. Лезвие было длинное и ухоженное, в свете лампочки блеснула сталь. Оно было чисто; только в самом верху, в том месте, где начиналась рукоятка, бурело крохотное пятнышко. По лезвию стекала кровь, когда убийца вонзил его в тело распинаемого Блейна.
Питт стоял у двери в столовую, когда сверху послышались шаги. Там, держась за опорный столб балюстрады, стоял Девлин О’Нил в халате; лицо его было крайне встревоженно.
–Что привело вас сюда в такой поздний час, инспектор? Только не говорите, что произошло еще одно убийство.
–Нет, мистер О’Нил. Но вам лучше собраться с силами и быть в состоянии оказать поддержку жене и ее бабушке.
–Что-нибудь случилось с Проспером?– Девлин стал быстро спускаться по лестнице.– Дворецкий говорил мне, что тот ушел из дома, и я не слыхал, как он вернулся. Что с ним? Несчастный случай на улице? Он очень пострадал?– О’Нил поскользнулся на последней ступеньке и полетел прямо на Питта, но удержался, ухватившись за колонну внизу лестницы.
–Сожалею, мистер О’Нил,– заговорил Питт; Девлин поразился тому, как трагически звучит его голос, смертельно побледнел и молча воззрился на инспектора.– Боюсь, но мне придется арестовать мистера Харримора,– продолжал он,– за убийство Кингсли Блейна пять лет назад на Фэрриерс-лейн.
–О боже!– Ноги О’Нила подкосились, и он сел на нижнюю ступеньку, обхватив голову руками.– Это… Это…– Наверное, он хотел сказать «невозможно», но что-то, очевидно, вспомнил или интуитивно почувствовал необходимость молчать. Слова замерли у него на кончике языка.