обыкновенный снеговик. Зовут меня Леденец, а вот он — хулиган.
— Надо же?! — удивился Агрегатов. — Этот снеговик, оказывается, не только по-русски говорить может, но и ругается по-нашему: хулиганом меня назвал.
Агрегатов на секунду умолк, а потом, с силой ударив себя по коленке, заявил:
— Всё равно не верю, что это снеговик обыкновенный. Обыкновенные снеговики ходить и говорить не могут.
— Ну, конечно, я вам об этом с самого начала говорил, — постарался объяснить Кузьма Кузьмич. — Снеговик Леденец — сказочный, волшебный. Я же вам объяснил.
«Сказочный, волшебный. Волшебный, сказочный», — несколько раз повторил Леопольд и задумался. Наконец он поднялся с сугроба, отряхнул с пальто снег, выпрямился и спросил:
— Значит, говорите, сказочный?
— Конечно, — кивнул Кузьма Кузьмич.
— Я не у вас спрашиваю, а у снеговика, — резко и грубо огрызнулся Леопольд, и профессор снова услышал в голосе Агрегатова знакомые неприятные металлические нотки. Чувствовалось, что Леопольд обретает прежнюю уверенность и непоколебимость.
— Так значит, этот так называемый снеговик Леденец сказочный?! — снова спросил Леопольд.
— Сказочный, сказочный, — закивал головой снеговик.
— А если сказочный, — продолжал дальше развивать свою мысль Агрегатов, — значит, выдуманный, придуманный. Потому что сказка — это выдумка и ложь. Следовательно, на самом деле всего этого нет. И я наконец понял, кто вы, Принцесскин, такой. Вы — не профессор, а шарлатан-гипнотизёр. Да, гипнотизёр. А всё, что здесь происходит, вы мне внушили под гипнозом. Но гипноз кончился. Я вас разоблачил.
Агрегатов снова протянул профессору несколько раз сложенный лист бумаги.
— Подписывайте! — приказал он.
— Вы — неисправимый! — рассердился Кузьма Кузьмич. — Не стану я ваше заявление подписывать. А если приставать будете вообще порву, — припугнул Кузьма Кузьмич.
Если бы Кузьма Кузьмич знал, к чему приведёт угроза порвать заявление, он бы наверняка от неё воздержался.
Услыхав, что его драгоценное произведение могут уничтожить, Леопольд отскочил в сторону, спрятал бумагу за пазуху и что есть силы закричал:
— Спасите! Помогите! Грабят!
Пронзительный голос Агрегатова разнёсся по улицам и переулкам. Подхваченный холодным ветром, он влетел в подъезды домов, гулким эхом ударил тревогу.
Агрегатов бегал кругами вокруг Кузьмы Кузьмича и снеговика. Длинные руки Агрегатова мелькали, как мельничные крылья. Было видно, что Леопольд скорее умрёт, чем позволит снеговику и Кузьме Кузьмичу сделать хоть шаг.
— Милиция! На помощь! Грабят! — кричал Леопольд.
— Теперь всё пропало. Всё пропало, — расстроился снеговик. — Я не смогу найти брата. Меня отведут в милицию, и я растаю. Всё пропало.
— Ничего не пропало, — перебил его всхлипывания Кузьма Кузьмич. — Лучше объясните толком, кого вы должны найти. Говорите же!
— Говорите, говорите, — не унимался Агрегатов. — Я всю шайку поймаю и всех в милицию отведу. А Принцесскина — гипнотизёра проклятого — сразу в тюрьму. Таким, как он, место только в тюрьме.
— Он всех поймает, — всхлипнул Леденец. — И брата, которого я должен обязательно разыскать, поймает. А брат этот нервный, ему волноваться нельзя. Так мне сказали.
— Никого он не поймает, — строго сказал Кузьма Кузьмич, — говорите фамилию брата.
— Что будет, то будет, — вздохнул снеговик. — Фамилия у него странная — Тракторов… или Бульдозеров… или… нет, не помню. Я от волнения всё забыл. Зато имя помню. Имя у него звериное — Тигропольд.
Агрегатов вдруг перестал бегать. И кричать тоже перестал. Он остановился, расстегнул ещё несколько пуговиц своего длинного и, наверное, очень тяжёлого пальто, посмотрел на Кузьму Кузьмича, затем на снеговика и снял очки. Его маленькие злые глазки вдруг стали большими и грустными.
— Тигропольд? — переспросил Агрегатов. — Как странно. Так называл меня когда-то мой…
Леопольд Агрегатов не договорил. Он качнулся сначала в одну сторону, потом в другую. Так, покачиваясь, он постоял несколько секунд, затем неожиданно взмахнул руками и тяжело рухнул в снег. Падая, Леопольд задел рукой за ведро-шапку Леденца. Ведро загрохотало пушечными выстрелами: «Трах! Бух! Бубух!» и откатилось в сторону.
Глава восьмая. Допрос ведёт сержант Фёдоров
Кузьма Кузьмич подбежал к лежащему без сознания Агрегатову, расстегнул красные пуговицы пальто и приложил ухо к груди.
— Живой! — вздохнул облегчённо Кузьма Кузьмич и вдруг услыхал суровый, но вежливый голос:
— Добрый вечер, граждане, что здесь происходит?
Рядом с профессором стоял милиционер.
— Товарищ сержант Фёдоров, — воскликнул Кузьма Кузьмич, — вы меня не узнали?!
Милиционер внимательно оглядел Кузьму Кузьмича, откашлялся и сказал:
— Почему же, узнал. Кузьма Кузьмич Принцесскин. В прошлый четверг вы всему нашему отделению милиции читали лекцию «Роль сказки в воспитании и перевоспитании очень опасных преступников».
— Верно, — улыбнулся Кузьма Кузьмич, — хорошая у вас память.
— Верно-то верно, а смешного мало. Кто кричал: «Грабят! На помощь!» и кто стрелял в этого гражданина? — указал Фёдоров на лежащего Агрегатова.
— Нитко не лестрял, — вмешался в разговор снеговик, — это моя пашка улапа.
При виде говорящего снеговика сержант Фёдоров опешил. Такого он за всю свою милицейскую службу не встречал.
«Чудеса, да и только! Живой снеговик! К тому же говорит на каком-то иностранном языке! Невероятно!.. Но… — сержант Фёдоров это знал точно, — на свете ничего невероятного нет. Всё вероятно. Всё может быть. Главное — не торопиться, и тогда можно будет во всём разобраться».
— Объясните, что здесь происходит? — как можно спокойнее спросил сержант Фёдоров, стараясь не показать допрашиваемым какое удивление вызвал у него необычный снеговик. — Скажите, — спросил он у Кузьмы Кузьмича, — кто эти граждане? Почему один лежит, а второй изъясняется на иностранном языке? Если он иностранец, у него должен быть соответствующий документ.
— Да он вовсе не иностранец! — сказал Кузьма Кузьмич и водрузил Леденцу на макушку ведро.
— Разрешите представиться, — церемонно и учтиво поклонился снеговик сержанту Фёдорову. — Я — снеговик Леденец, прибыл сюда из Арктики, почти что с самого Северного полюса.
— Сержант Фёдоров, — приложил руку к форменной шапке сержант.
— Я тоже не познакомился, хотя знаю вас дольше всех. Меня зовут Кузьма Кузьмич Принцесскин. Простите, что только сейчас назвал себя, — извинился Кузьма Кузьмич, — но так уж получилось. Хотя это меня не оправдывает.
— Что вы! Я не обижаюсь. Даже наоборот. Вы мне сразу понравились, — признался снеговик, — зато ваш сосед…
— Прошу прощения, но я вынужден прервать вашу беседу, — остановил снеговика сержант. — Я обязан как можно скорее выяснить, кто этот гражданин и почему он лежит в столь необычном месте? — сказал Фёдоров и нагнулся к лежащему на снегу Агрегатову.
— Понимаете, — развёл руками снеговик, — он, когда услыхал имя Тигропольд, вдруг упал. Поверьте, мы здесь абсолютно не виноваты.
— Разрешите, я всё объясню, — вмешался Кузьма Кузьмич в рассказ снеговика. — Этот человек — мой сосед. Его зовут Леопольд Агрегатов.
— Агрегатов! — ахнул Леденец. — Невероятно! Я вспомнил. Фамилия Тигропольда тоже Агрегатов. Неужели это и есть брат полярника Борьки?
— Какого ещё полярника? — не понял сержант Фёдоров.
— Слушайте, товарищи, — спохватился Кузьма Кузьмич, — пока мы тут будем о полярниках говорить, Агрегатов в сосульку превратится.
— Верно, — согласился сержант, достал из-за спины портативную рацию и вызвал «скорую помощь».
Через несколько минут возле Леопольда Агрегатова хлопотали врачи.
— Что с ним? — спросили хором Кузьма Кузьмич и Фёдоров.
— Ничего страшного, — успокоил их краснощёкий молодой доктор, — нервы. Всё нервы. Мы его сейчас отвезём в больницу, дадим валерьяновых капель, сделаем укольчик, и всё будет в порядке.
Агрегатов открыл глаза. По его худой, обросшей густой щетиной щеке катилась слеза.
— Мой брат Борька в одной шайке с этими шарлатанами и обманщиками. Вот до чего доводят сказки, вредные книги и ненужные телепередачи. Несчастный я, несчастный! Горе мне! Горе!
— Да нет же! — воскликнул снеговик. — Ваш брат вовсе не обманщик и не шарлатан, а наоборот…
Но Агрегатов его уже не слышал. Агрегатова понесли к машине.
Когда «скорая» уехала, Фёдоров снова повернулся к снеговику и Кузьме Кузьмичу.
— А теперь, товарищ Принцесскин и гражданин снеговик Леденец, пройдёмте в отделение. Там вы мне расскажете всё по порядку. Почему Агрегатов лежал на снегу? Кто кричал: «Грабят! Милиция!» И всё остальное тоже доложите. А я запишу, то есть запротоколирую ваши ответы. В моём районе случилось чрезвычайное происшествие, и я должен начать следствие.
— Ой, — снова загрустил снеговик, — не могу я в милицию, там, наверное, тепло. Ещё растаю… И вообще всё пропало. Агрегатова увезли в больницу, а без него из ёлочных шаров никто не появится.
— Какие ещё шары? — строго спросил Фёдоров. — Тут человек без сознания лежал. На помощь кто-то звал, а вас ёлочные шарики волнуют. Не время сейчас в игрушки играть.
— Да нет же, это вовсе не игрушки. Даже наоборот. Это всё очень серьёзно. Без Агрегатова всё пропало. Как бы это вам объяснить… Только он может наш холодильник — наш Ледяной Дом починить.
— Ничего не понимаю, — вытер платком лоб сержант Фёдоров. — Чем вы больше говорите, тем я больше запутываюсь. Со мной за все годы службы это впервые, чтобы я запутывался и не понимал.
— А я понимаю! — воскликнул Кузьма Кузьмич. — Теперь я понимаю, для чего вам понадобился мастер по ремонту холодильников.
— Конечно, мне Борька сказал, что Агрегатов, его брат, — лучший мастер по холодильникам. И только он может нам помочь.
— Знаете что, — предложил сержанту Кузьма Кузьмич, — снеговик в отделении в самом деле растает. Давайте сделаем так: останемся здесь, вы нам будете разные вопросы задавать, мы на них постараемся ответить, ну а вы всё запомните и попозже запишете.