Через два часа, в 10 часов вечера, из Хэппи-Вэлли вылетели еще два бомбардировщика В-26. Однако на их долю выпал не больший успех, чем на долю предыдущих трех самолетов. Таким образом, в понедельник ночью все пять самолетов В-26 вернулись на базу, не нанеся никакого ущерба противнику. Эффект запоздалого второго удара с воздуха был равен нулю.
Утром 18 апреля высадившаяся бригада оказалась разбросанной на трех участках южного побережья Кубы. К востоку от залива Кочинос эмигранты удерживали Плайя-Хирон и несколько продвинулись вглубь острова. В северной части залива Кочинос Марио Абриль и весь 2-й батальон занимали позицию в лощине, оседлав Т-образный перекресток дорог поблизости от Плайя-Ларга. Выемка была вырыта в связи с дорожно-строительными работами. Батальон здесь был единственным подразделением эмигрантов, так как бойцы 5-го батальона, отправившиеся к берегу вплавь с «Хьюстона», были отнесены течением километров на двадцать к югу от Плайя-Ларга. В результате 2-й и 5-й батальоны не смогли соединиться друг с другом, как это планировалось.
Снаряды все время рвались вокруг лощины. Вот рассказ Марио Абриля: «Они обстреливали нас из минометов и орудий в течение трех часов. Затем примерно в половине первого, а может быть, в час ночи обстрел прекратился. Стало тихо. Потом мы услышали шум приближающихся танков. Они подходили все ближе. Наши танки заняли позиции по обеим сторонам дороги. Показался первый кастровский танк с включенными фарами и закрытым люком. Один из наших танков подбил его. Подбитый танк остановился как раз посредине шоссе. Но они его убрали с дороги. Танки продолжали подходить. Они послали восемь танков, но только один из них прорвался к берегу».
В 3 часа 44 минуты утра, в то время когда 2-й батальон отбивался от танков Кастро, радио с острова Суон передало обращение к кубинской армии и милисиано с призывом к восстанию: «Сейчас самый подходящий момент для вас занять стратегические позиции, контролирующие автомобильные и железные дороги! Берите в плен или расстреливайте тех, кто отказывается подчиняться вашим приказам! Товарищи из военно-морских сил, это ваша возможность доказать свою преданность родине… Примите командование и боритесь за свободную Кубу. Товарищи из Военно-воздушных сил! Слушайте внимательно! Все самолеты должны оставаться на земле. Проследите, чтобы ни один самолет фиделистов не взлетел. Уничтожьте радиостанции, повредите приборы и топливные баки! Откажитесь от технического обслуживания! Сообщите своим друзьям, что свобода и честь ждут тех, кто присоединится к нам. Смерть настигнет предателей, которые этого не сделают!»
Через три часа после этого последовала новая передача с призывом населения к саботажу: «Жители Гаваны, внимание! Помогите храбрым солдатам армии освобождения. Электростанции не должны сегодня обеспечивать электроэнергией те немногие отрасли промышленности, которые режим пытается сохранить в рабочем состоянии. Сегодня в 7:45 утра, по сигналу на этой станции, весь свет в вашем доме должен быть включен; все электроприборы должны работать. Увеличьте нагрузку на генераторы электрической компании! Но не волнуйтесь, жители Гаваны, силы освобождения восстановят электростанции, и они будут быстро введены в эксплуатацию».
Но на Плайя-Ларга силы освобождения попали в беду. Марио и 2-й батальон получили плохие известия: им придется отступить.
«В 11 часов утра мы получили приказ двигаться к Плайя-Хирон, чтобы соединиться с другими батальонами. Я спрашивал себя почему? Мы ведь выиграли сражение против танков этой ночью без боеприпасов, без поддержки, без 5-го батальона, который находился в другом месте. Итак, мы сели в грузовик и поехали на Плайя-Хирон, расположенный в 50 километрах вдоль побережья. Мы добрались туда в 12:30, может быть, в час дня. Там мы отдохнули, и я перекусил парой крекеров, запив их водой. Мы остановились в новом доме, который Кастро построил для рабочих. Тем временем самолеты Кастро совершили налет — бомбили и стреляли. Но мы так устали, что для нас это не имело никакого значения».
Военно-воздушные силы эмигрантов все еще действовали, несмотря на вероятность того, что во вторник днем из-за грозы небольшая река за взлетно-посадочной полосой в Хэппи-Вэлли разольется, во всяком случае, скорпионы и змеи возле оперативного здания заблаговременно попрятались в укрытия.
В 2 часа дня с аэродрома все же поднялись шесть самолетов В-26. Их целью была большая колонна бронированных машин Кастро, двигавшаяся к все более сокращавшемуся плацдарму в районе залива Кочинос.
На одном из бомбардировщиков летел Марио Сунига, с которым в качестве второго пилота был начальник оперативного отдела Мануэль Вильяфана. Свои обязанности в Хэппи-Вэлли Вильяфана передал заместителю Луису Косме. Три самолета В-26 этой ударной группы вели Рене Гарсия, Антонио Сото и Густаво Понсоа. Несмотря на заявление президента о том, что ни один американец не будет участвовать в боевых действиях, два других бомбардировщика пилотировали американцы из ЦРУ.
Один из них был инструктором, который называл себя Сейгом Симпсоном. Он рассказывал кубинцам, как участвовал в войне в Корее. Вторым пилотом у него был кубинец Густаво Вильольдо. Двадцатидвухлетний кубинец-эмигрант Альберто Перес Сордо летел в качестве второго пилота с другим американцем.
Шести бомбардировщикам понадобилось всего двадцать пять минут для того, чтобы уничтожить колонну Кастро, двигавшуюся по дороге к побережью. Все шесть бомбардировщиков со своими экипажами благополучно возвратились в Пуэрто-Кабесас.
В тот же день, 18 апреля, авиация пополнилась четырьмя самолетами Р-51 «Мустанг», полученными от правительства Никарагуа. Вся сложность состояла в том, что летчики-кубинцы не были подготовлены к полетам на этих самолетах. На «Мустангах» так и не летали.
Во вторник в 1 час 20 минут дня в Нью-Йорке Лем Джонс опубликовал бюллетень № 4 «кубинского революционного совета». Впервые в бюллетене появились пессимистические нотки: «Кубинские борцы за свободу в районе Матансас подвергаются атакам со стороны тяжелых советских танков и самолетов МиГ[13], которым удалось уничтожить значительное количество медикаментов и снаряжения».
Тем временем советская нота была передана в Вашингтон. Соединенные Штаты обвинялись в ней в том, что они вооружили и обучили кубинских эмигрантов. В ней заявлялось, что Советский Союз окажет Кастро всю необходимую помощь, если Вашингтон не прекратит вторжение. В ответ советского посла Михаила Меньшикова немедленно вызвали в Госдепартамент и уведомили о заявлении президента Кеннеди, который предостерегал Хрущева от вмешательства.
В Организации Объединенных Наций представитель СССР Зорин высмеял следовавшие одно за другим опровержения Стивенсона в отношении ответственности Соединенных Штатов за действия эмигрантов.
Несколько ранее Карлос Алехос, брат Роберто, выступил в Организации Объединенных Наций и заявил, что он недавно возвратился из поездки в Гватемалу и хочет сообщить в ответ на обвинения Кубы, что войска, высадившиеся на Кубе, не обучались в Гватемале и прибыли не с территории Гватемалы. Алехос торжественно заверил Организацию Объединенных Наций в том, что Гватемала никогда не позволяла и не позволит использовать свою территорию для организации актов агрессии против братских латиноамериканских республик.
Во вторник вечером в Белом доме на традиционный прием, устраиваемый президентом для членов конгресса и их семей, собралось более тысячи гостей. Лились потоки шампанского и пунша. Ровно в 10 часов 15 минут вечера президент и его жена Жаклин спустились к гостям по главной лестнице. Заиграл оркестр морской пехоты. Супруги Кеннеди начали первый танец. Вице-президент Линдон Джонсон и его жена леди Берд присоединились к первой паре. Посредине первой части танца Кеннеди и Джонсон обменялись партнершами. Президент ходил среди гостей, улыбался и, казалось, не чувствовал себя обремененным заботами. Но в 11 часов 45 минут вечера гости отметили, что он незаметно их покинул.
Президент, все еще одетый в костюм для официальных приемов, встретился в полночь в Белом доме со своими высшими военными и гражданскими советниками. На совещании присутствовали члены Комитета начальников штабов и высшие чиновники ЦРУ. В этот момент вторжение находилось на грани катастрофы. На совещании Ричард Биссел утверждал, что операцию еще можно спасти от провала, если президент разрешит применить реактивные самолеты с американского авианосца, находившегося тогда в море между Ямайкой и Кубой.
Однако президент уже неоднократно заявлял как в частных беседах, так и публично (на пресс-конференции 12 апреля), что вооруженные силы Соединенных Штатов не будут использованы на Кубе, и теперь ему не хотелось менять свою позицию.
Биссел, который непосредственно занимался кубинской операцией уже свыше года, отчаянно боролся за то, чтобы теперь спасти ее при помощи воздушных сил США. Этого же добивался адмирал Бэрк. Как и Биссел, он просил разрешения послать реактивные самолеты ВМС в район плацдарма.
Бэрк предложил и другие варианты: высадить роту морской пехоты, разрешить американскому эскадренному миноносцу оказать поддержку эмигрантам огнем своих орудий, разрешить реактивным самолетам ВМС США полеты на границу трехмильной зоны. Председатель Комитета начальников штабов генерал Лемницер и начальник штаба ВВС США генерал Уайт поддержали предложение Бэрка о допущении полетов реактивных самолетов ВМС США над участками высадки.
Президент отклонил эти предложения. Тогда Бэрк предложил разрешить полеты над плацдармом самолетам ВМС США без американских опознавательных знаков. Пока обсуждались эти варианты, стрелки часов уже передвинулись за полночь и наступила среда 19 апреля. Наконец было найдено компромиссное решение. Президент разрешил реактивным самолетам без опознавательных знаков с американского авианосца «Эссекс» совершать полеты над заливом Кочинос в течение часа после рассвета. Они должны были прикрывать вылетавшие из Хэппи-Вэлли самолеты В-26, которые готови