Конгресс должен быть хорошо информирован.
По конституции конгресс рассматривается как орган, контролирующий деятельность исполнительной власти.
По традиции сенат «обсуждает и утверждает» все основные обязательства страны в области внешней политики. Но по отношению к невидимому правительству конгресс, по существу, отказался от всех своих прав.
Члены конгресса знают сравнительно мало о том, что происходит в разведывательных ведомствах, на расходы которых они отпускают четыре миллиарда долларов в год.
Подкомиссиями палаты представителей и сената по делам ЦРУ руководят наиболее консервативные элементы конгресса, тесно связанные в политическом и личном отношении с руководителями невидимого правительства. В составе подкомиссий много конгрессменов, компетенцией которых являются военные дела. Подкомиссии следует реорганизовать с таким расчетом, чтобы в них вошли люди с более широким кругозором и более глубокими познаниями в области внешней политики. Недопустимо, когда из органов надзора конгресса за разведывательными ведомствами умышленно убирают таких людей, как сенатор Фулбрайт, который так отчетливо предвидел опасные последствия высадки в заливе Кочинос.
Существующие лишь для видимости подкомиссии целесообразнее заменить объединенной комиссией, куда бы вошли и члены палаты представителей, и сенаторы.
Нет никаких оснований опасаться, что утечка секретной информации из такой комиссии примет более широкие размеры, чем из подкомиссий. Не происходит же никакой утечки секретной информации, скажем, из объединенной комиссии по атомной энергии.
Несмотря на явную необходимость усиления контроля конгресса над разведкой, Эйзенхауэр и Кеннеди отвергали все такие попытки, усматривая в них ограничение своей власти. Они создали видимость контроля, сформировав консультативные советы из частных лиц.
Но это лишь породило еще одно ненормальное положение: отдельные частные лица осведомлены о секретах невидимого правительства, конгрессмены же лишены такой возможности.
Мало того, что конгресс ничего не знает о деятельности невидимого правительства за границей — членов конгресса не ставят в известность и о неуклонно расширяющейся деятельности ЦРУ внутри Соединенных Штатов. ЦРУ слишком широко толкует предоставленное ему право сбора и анализа информации за границей и использует его для оправдания своей конспиративной деятельности на территории Соединенных Штатов.
Нет спору, в США можно получать некоторую информацию о других странах, представляющую интерес для разведки. Однако никто еще сколько-нибудь убедительно не объяснил, чем вызван такой широкий размах работы Центрального разведывательного управления внутри США: открытие двадцати отделений в главнейших городах страны, создание псевдочастных деловых фирм вроде Гибралтарской пароходной компании и «Зенита», используемых ЦРУ в качестве прикрытия, организация научных учреждений (например, Международного научного центра при Массачусетском технологическом институте), руководство нелегальными радиостанциями «Свобода», издательствами, эмигрантскими группами и их субсидирование.
Частным организациям и университетам следует со всей тщательностью пересмотреть целесообразность своих связей с невидимым правительством. Возникают вполне обоснованные опасения, что наши ученые заходят слишком далеко в своем общении с невидимым правительством, настолько далеко, что рискуют потерять право на объективную критику нашего правительства и нашего общества. Ученый мир должен заново рассмотреть, насколько приемлема практика получения секретных субсидий от Центрального разведывательного управления.
Неуклонное расширение разносторонней конспиративной деятельности ЦРУ внутри США вызывает тревогу.
На основании того, что доступно анализу, можно сделать вывод, что она ведется в нарушение духа и, вероятно, буквы закона о национальной безопасности. Ни один незаинтересованный человек не в состоянии сказать, нужна ли в действительности эта работа и вообще допустима ли она по закону. Ни одно незаинтересованное лицо не возьмется утверждать, что подобная деятельность ЦРУ со временем не перерастет в опасность, угрожающую свободному обществу. Конгресс и президент обязаны срочно рассмотреть эту проблему.
Заслуживает внимания и усиливающаяся склонность правительства Соединенных Штатов скрывать от американского народа правду о секретных операциях. Вот примеры.
Инцидент с самолетом U-2. «Мы категорически заявляем, что умышленных попыток нарушать советское воздушное пространство никогда не предпринималось» (Линкольн Уайт, представитель Государственного департамента).
Залив Кочинос. «Американский народ имеет право знать, вмешиваемся ли мы в дела на Кубе и намерены ли мы сделать это в будущем. Мы на этот вопрос отвечаем отрицательно» (Дин Раск, государственный секретарь).
Индонезия. «В соответствии с нашей политикой строгого нейтралитета мы постоянно ведем себя с исключительной корректностью и не принимаем ничьей стороны, когда это не касается нас» (президент Эйзенхауэр).
Гватемала. «Гватемальцы сами наводят в своей стране порядок» (государственный секретарь Джон Фостер Даллес).
Летчики, участвовавшие в операциях в заливе Кочинос. «К сожалению, в настоящее время ни ЦРУ, ни какое-либо другое правительственное учреждение не имеет ни малейшей информации об обстоятельствах исчезновения Вашего сына» (Белый дом).
Как показывает выборная кампания 1960 года, подобные извращающие действительность заявления относительно секретных операций нанесли урон даже престижу выборов.
Остается только порекомендовать, чтобы в будущем правительство пореже выступало с праведными декларациями, поменьше пичкало людей всяческой дезинформацией и побольше хранило молчание в трудных обстоятельствах.
Итак, существование тайного разведывательного аппарата невозможно полностью совместить с традициями свободного общества, но решение проблемы лежит сейчас не в его ликвидации, а в установлении над ним более тщательного контроля. Связанный с этим риск частичного ослабления секретности менее опасен, чем рост влияния тайной силы.