До конца дня она нанесла ещё четырнадцать очень успешных визитов, бросила заказы в почтовый ящик Крепкорука, и, ощущая необыкновенную лёгкость в мыслях, вернулась на рабочее место.
Чудакулли свернул за угол, и вот, прямо перед ним оказался… Мозг Архканцлера лихорадочно принялся искать подходящее обращение: „Архканцлер“ — обойдётся, „Декан“ — явное оскорбление, прозвище „Два Стула“ — тоже неприкрытая шпилька, а „неблагодарный, коварный, склизкий ублюдок“ — слишком долго произносить. Как зовут этого паразита? Господи, они же были приятелями с первых дней в НУ…
— Генри! — воскликнул он. — Какой приятный сюрприз. Что привело тебя в наш жалкий, безнадёжно отставший от жизни университетишко?
— Ой, да ладно тебе, Наверн. Когда я ушёл, парни старательно расширяли границы познания. Хотя с тех пор всё как-то затихло, я слыхал. Кстати, позволь представить профессора Брюкву.
Из-за спины самопровозглашенного Архканцлера Бразенека, словно маленький спутник из-за газового гиганта, появился робкий молодой человек, который тут же напомнил Чудакулли Думмера Тупса, хотя чем именно, Наверн так никогда и не понял. Возможно, выражением лица. Брюква выглядел так, словно постоянно решает в уме задачки, причём не только нормальные арифметические, но и всякие хитрые, с буквами и цифрами.
— О, ну ты же знаешь, как оно с этими границами познания бывает. Заглянешь за них, и сразу понимаешь, почему границы установили именно здесь. Привет, Брюква. Какое-то у тебя лицо знакомое.
— Я раньше работал здесь, — скромно напомнил Брюква.
— Ах, да, припоминаю. В департаменте Высокоэнергетической Магии, верно?
— Очень перспективный учёный, наш Адриан, — покровительственно объявил бывший Декан. — У нас ведь теперь собственный департамент Высокоэнергетической Магии есть, слыхал? Мы называем его департаментом Ещё Более Высокоэнергетической Магии, только чтобы избежать путаницы, хотелось бы подчеркнуть. Заимствуй, адаптируй, улучшай — вот мой девиз.
„Ха, в твоей „адаптации“ это значит „хватай, тащи и прикидывайся невинным“, — подумал Чудакулли, но очень осторожно. Старшие волшебники старались не ссориться на публике. Последствия могли быть ужасными. Нет, они соблюдали видимую взаимную вежливость, тайком стараясь уязвить оппонента.
— Вряд ли путаница возможна, Генри. Мы, всё-таки, ведущий университет. И я здесь единственный Архканцлер, разумеется.
— По обычаю так и есть, Наверн, однако времена меняются, обычаи тоже.
— Или преднамеренно искажаются. Но я ношу Шляпу Архканцлера, Генри, как и все мои предшественники за сотни минувших лет. Эта Шляпа, Генри, означает высшую власть среди Мудрых, Искусных и Хитрых. И она, как видишь, у меня на голове.
— Вообще-то нет, — весело заметил Генри. — На тебе обычная повседневная шляпа, которую ты сам изготовил, чтобы не таскать повсюду настоящую.
— Она будет у меня на голове, если потребуется!
Улыбка Генри остекленела.
— Разумеется, Наверн, однако власть Шляпы, как ты знаешь, частенько оспаривалась.
— Почти правильно, старина, но только почти. В прошлом, бывало, оспаривалось обладание Шляпой, но она сама — никогда. Я вижу, ты и сам носишь весьма элегантную шляпу, чья пышность превыше всяких похвал, но это, старина, тем не менее, всего лишь обычная шляпа. Разумеется, я не хочу тебя задеть, и уверен, что через какую-нибудь тысячу лет ко всему этому великолепию добавятся также достоинство и мудрость. Под твоей шляпой для них предостаточно свободного места.
Брюква решил, что сейчас самый подходящий момент, чтобы сбежать в туалет. Пробормотав извинения, он протиснулся мимо Чудакулли и устремился прочь.
Как ни странно, отсутствие свидетеля несколько снизило накал противостояния, вместо того чтобы усилить его.
Генри достал из кармана изящную пачку сигарет.
— Закурим? Я знаю, ты предпочитаешь самокрутки, однако „Зелень и Промоина“ делают эти специально для меня. Очень недурственно.
Чудакулли взял сигарету. Если волшебник, даже самый высокомерный, не соглашается немедленно на бесплатное курево или выпивку, значит, он умер. Однако пришлось сделать вид, что он не заметил крупную надпись на пачке: „Выбор Архканцлера“.
Передавая пачку обратно, Чудакулли случайно выронил из неё что-то маленькое и разноцветное. Генри с проворством, неожиданным для волшебника, столь далеко продвинутого по главной шкале известной диаграммы Глупинга/Типса,[17] бросился вперёд и быстро поднял упавший предмет с пола, бормоча нечто вроде: „а то запачкается“.
— С наших полов есть можно, — резко одёрнул его Чудакулли.
„Возможно, ты раньше не раз так и делал“, — мысленно добавил он.
— Просто коллекционеры страшно переживают, если на карточке есть хоть одна пылинка, а я все свои отдаю сыну нашего дворецкого, — беспечно пояснил Генри. Он повертел карточку в руках и нахмурился. — „Знаменитейшие Волшебники Всех Времён, № 9 из 50: Доктор Эйбл Булочник, BC (почётный), Fdl, Kp, PdF (по контракту), Директор Блит Департамента, Бразенек“. Думаю, у мальчишки такая уже есть. — Он сунул карточку в карман жилета. — Неважно, сгодится для обменов.
Чудакулли порой соображал крайне быстро, особенно если его подогревал подавленный гнев.
— „Волшебла Инк., табак, нюхательный табак и самокрутки“, — сказал он. — Из Псевдополиса. Хмм, толковая идея. И кто на этих карточках из НУ?
— А. Ну, приходится признать, что Генеральная Ассамблея и народ Псевдополиса такие… патриоты порой.
— Ограниченные, иными словами?
— Слишком резко сказано, учитывая, что Анк-Морпорк самый самодовольный город в мире.
Замечание было настолько очевидно справедливым, что Чудакулли счёл за лучшее проигнорировать его.
— И ты тоже там есть, да? — проворчал он.
— Они так настаивали, — притворно вздохнул Генри. — Я ведь в Псевдополисе родился, видишь ли. Местный кадр и всё такое.
— И никого из НУ, — утвердительным тоном заметил Чудакулли.
— Формально говоря, нет, однако профессор Брюква присутствует. Как изобретатель Пекса. — В этой фразе причудливо смешались вина и вызов.
— Пекс? — медленно переспросил Чудакулли. — Это типа, как Гекс?
— О, нет, нет, ничего общего с Гексом. Совсем ничего. Совершенно иной принцип действия, — Генри прокашлялся. — Он работает на курицах. Курицы включают морфический резонатор или как там эта штука называется. Ваш Гекс, насколько я помню, использует муравьёв, что, разумеется, гораздо менее эффективно.
— Это почему?
— Потому что мы в качестве побочного продукта получаем вполне съедобные яйца.
— Не слишком-то большая разница, знаешь ли.
— Ой, да ладно тебе! Курицы в сотни раз больше муравьёв! К тому же, Пекс размещается в специально построенной для него комнате, а не разбросан беспорядочно по всему университету. Профессор Брюква знает своё дело и даже тебе, Наверн, придётся признать, что великую реку знания питают сотни разных ручьёв!
— Но не все они берут начало в чёртовом Бразенеке! — возмутился Чудакулли.
Архканцлеры свирепо уставились друг на друга. Профессор Брюква выглянул из-за угла и быстро спрятался обратно.
— Если бы мы были настоящими мужчинами, как наши отцы, мы уже начали бы швыряться файерболлами, — заметил Генри.
— Согласен, — сказал Чудакулли. — Хотя наши отцы, вообще-то, не были волшебниками.
— Это да, — согласился бывший Декан. — Твой отец был мясником, насколько я помню.
— Ага, а твой владел капустными полями, — напомнил Чудакулли.
Минуту помолчали.
— А помнишь тот день, когда мы оба пришли в НУ? — спросил бывший Декан.
— Мы бились, словно тигры, — сказал Чудакулли.
— Славные были деньки, если подумать, — вздохнул Декан.
— Да, в Анке немало воды проползло с тех пор, — поддержал Чудакулли. — После некоторой паузы он добавил: — Выпить хочешь?
— Не отказался бы, — признал бывший Декан.
— Значит, собрались играть в футбол? — спросил Генри, пока они величественно шествовали в направлении кабинета Архканцлера. — Я что-то такое читал в газете, но решил, что это шутка.
— Да отчего бы нет? — удивился Чудакулли. — У нас же прекрасные спортивные традиции, как ты и сам знаешь.
— Ах, да. Традиции — бич Невидимого университета. Да будет тебе, Наверн. Черного кобеля можно отмыть добела, а вот чтобы он снова почернел через сорок лет… это вряд ли. О, я гляжу, мистер Тупс всё ещё с вами?
— Э… — начал Думмер, переводя взгляд с одного на другого.
Думмер Тупс однажды получил высший балл за экзамен по предвидению, явившись сдавать его на день раньше назначенного срока. В самом невинном облачке он был способен заранее разглядеть грозовую тучу.
— Как там дела с футболом, парень?
— Всё прекрасно, Архканцлер. Рад снова вас видеть, Декан.
— Архканцлер, — сладким голосом поправил бывший Декан. — Я вот думаю, так ли вы будете хороши против моего университета.
— Ну, мы создали отличную команду, — сказал Чудакулли. — Первый матч мы намерены сыграть с местными, а потом будем рады задать перцу и Бразенеку.
Они вышли уже почти на середину Главного Зала, что, разумеется, остановило игру.
— Архканцлер, я думаю, лучше всего будет… — начал Думмер, но его голос потонул в радостном рёве окружающих волшебников.
— И что станет призом победителю? — поинтересовался Генри, улыбаясь толпе.
— Что? — промямлил Архканцлер. — Каким ещё призом?
— Ну мы ведь в молодости выступали в гребной команде за призы, верно?
— Полагаю, Патриций намерен учредить футбольный кубок или что-то такое.
— В Голубой трапезной скоро подадут напитки и закуски, — в отчаянии вмешался разом вспотевший Думмер, изо всех сил изображая веселье. — Пирожные, конечно, и отличный выбор карри.
В большинстве случаев это сработало бы, но старшие волшебники уже скрестили взгляды, и никто из них не хотел уступать, даже за кусок Пирога Пахаря.
— Однако мы великие волшебники и нас не интересуют всякие побрякушки вроде кубков и медалей, верно? — сказал Генри. — Только очень большие и серьёзные побрякушки или ничего, так, Наверн?