Мадам снова наградила её долгим пристальным взглядом.
— Извините, я на минутку, — сказала гномиха.
Она взяла Пепе под руку и поспешно отвела его в дальний угол. Сквозь грохот молотов и чьи-то всхлипывания Гленда не могла расслышать, о чём они там беседуют. Мадам вернулась, нарочито нахмуренная, Пепе уныло брёл за ней.
— Согласна. Я в безвыходном положении: шоу начинается через десять минут, а моя лучшая модель уронила себе на ногу кирку. Наше дальнейшее сотрудничество мы обсудим позже. И не мог бы ты прекратить эти радостные прыжки, Пепе?
Гленда моргнула. "Господи, сама себе не верю, — подумала она. — Двадцать пять долларов за то, чтобы просто надеть кое-какую одежду! Больше, чем я зарабатываю за целый месяц! Это неправильно!" Но портвейн возразил: "А что не так? Вот ты стала бы за двадцать пять долларов вышагивать в кольчуге перед толпой незнакомцев?"
Гленда содрогнулась. "Разумеется, нет", — подумала она.
"То-то и оно", — сказал портвейн.
"Но это всё плохо кончится!" — подумала Гленда.
"Вовсе нет, ты так думаешь просто по привычке, — сказал портвейн. — Сама же знаешь, за двадцать пять долларов некоторые девушки делают вещи и похуже, чем просто надевают одежду. Снимают её, например".
"Но что скажут соседи?" — привела Гленда свой последний аргумент.
"Пусть засунут своё мнение себе в жакет, — предложил портвейн. — Да и вообще, откуда они узнают? Никто из Сестричек Долли не ходит в магазины на улице Молота, здесь слишком шикарно и дорого. Послушай, нам обломились двадцать пять долларов. Четверть сотни за то, что она так и так сделает, хоть на цепь посади, будет без толку. Взгляни на неё! Лицо аж светится!"
Чистая правда.
"Ох, ну ладно", — подумала Гленда.
"Вот и молодец, — одобрил портвейн. — Кстати, мне здесь одиноко".
И поскольку поднос с напитками опять оказался рядом, Гленда автоматически взяла ещё один бокал. Джульетту уже окружили гномы и, судя по доносившимся звукам, её как раз сейчас просвещали насчёт тонкостей ношения одежды. Впрочем, одежда не имеет значения, верно? Правда состоит в том, что Джульетта отлично смотрелась бы и в дерюге. Самым мистическим образом на ней прекрасно сидела любая одежда. Гленде, с другой стороны, никогда не удавалось найти что-нибудь хорошее себе по размеру, и редко — просто что-нибудь по размеру. Теоретически, хотя бы одна хорошая вещь просто обязана была ей подойти, но обычно вместо теорий Гленда сталкивалась с фактами, а факты были ей не к лицу.
— Что ж, прекрасный денёк для тренировки, — объявил Архиканцлер.
— Кажется, дождь собирается, — с надеждой заметил преподаватель Новейших Рун.
— Предлагаю сформировать две команды по пять человек, — невозмутимо продолжал Чудакулли. — Просто товарищеский матч, чтобы пощупать игру, так сказать.
Думмер Тупс воздержался от комментариев. Волшебники жили в вечной борьбе. Соревновательность — основа основ карьеры в НУ. "Товарищеский матч" имел для них не больше смысла, чем «товарищество» кошки с мышкой.
Перед ними раскинулись лужайки университета.
— Разумеется, в следующий раз мы будем играть в нашей форме, — добавил Чудакулли. — Мисс Герпес уже посадила девушек за шитьё. Мистер Тупс!
— Да, Архиканцлер?
— Вы будете следить за соблюдением правил. Судите честно. Я буду, разумеется, капитаном одной из команд, а ты, Руны — капитаном другой. Как Архиканцлер, я первым наберу себе игроков, а вы потом можете взять кого хотите из оставшихся.
— Обычно всё делается иначе, Архиканцлер, — вмешался Тупс. — Капитаны должны выбирать игроков по очереди, одного вы — одного он. И так до тех пор, пока не сформируются команды или пока не кончатся нормальные кандидаты, не жирные и не трясучие. Так мне помнится, по крайней мере.
В юности Думмер провёл слишком много времени, стоя рядом с жирным мальчишкой.
— Ну ладно, раз уж так принято, — с неуклюжей любезностью согласился Архиканцлер. — Тупс, ваша задача штрафовать оппонента за любое нарушение правил.
— Вы имели в виду, штрафовать каждого из капитанов за любое нарушение правил? — уточнил Тупс. — Это было бы честно.
Чудакулли уставился на Думмера разинув рот, словно эта концепция была для Архиканцлера абсолютно новой.
— Ах, да. Наверное, так.
Посмотреть на тренировку собралось множество волшебников. Некоторые просто из любопытства, другие подозревали, что присутствие будет полезно для карьеры, а третьи просто надеялись поглядеть, как их коллеги пашут носами лужайку.
"О боже", — подумал Думмер, когда начался отбор. Он снова ощутил себя школьником. В школе никто не хотел выбирать самого толстого мальчишку. В данном случае, варианты сводились к поиску наименее толстого, однако, ввиду отсутствия Декана, выбрать, кого именно не выбирать, было непросто.
Думмер порылся у себя в карманах и достал свисток, точнее, прадедушку всех свистков, восемь дюймов длиной и толщиной с приличную свиную колбасу.
— Откуда у вас эта штука, мистер Тупс? — спросил Архиканцлер.
— Я нашел его в кабинете покойного Эванса Полосатого, Архиканцлер.
— Отличный свисток, — одобрил Чудакулли.
Это невинное замечание содержало в себе прозрачный намёк, что такая прекрасная вещь не должна принадлежать Думмеру Тупсу, если она могла бы принадлежать, например, Архиканцлеру университета. Думмер заметил намёк, потому что ожидал чего-то в этом роде.
— Он мне понадобится, чтобы контролировать ход матча и поведение игроков, — горячо заспорил он. — Вы назначили меня рефери, Архиканцлер, а это значит, опасаюсь, что на время игры главный здесь, — он секунду помедлил, — я.
— Вы понимаете, Тупс, что университет имеет иерархическую структуру?
— Да, сэр, но это футбол. Процедура, полагаю, такова: мы бросаем мяч, раздаётся свисток. После этого каждая команда пытается поразить ворота противника, одновременно стараясь не допустить попадания мяча в собственные ворота. Надеюсь, мы все это понимаем?
— Лично мне всё ясно, — сказал профессор Бесконечных Исследований.
Остальные одобрительно забормотали.
— Тем не менее, первый раз в свисток должен дунуть я, — заявил Архиканцлер.
— Разумеется, Архиканцлер, но потом вам придется вернуть его мне. Я судья игры.
Думмер вручил свисток Чудакулли.
Первая попытка свистнуть закончилась лишь тем, что Чудакулли выдул прямо на бороду проходившего мимо профессора Естественных Наук маленького паучка, последние двадцать лет ведшего честную, но весьма скудную жизнь.
Вторая попытка вызвала колебания давно засохшей горошины, наполнившие воздух звоном чистой меди. А потом…
Чудакулли застыл в напряжении, его лицо покраснело, живот раздулся, глаза сощурились, и над лужайками, словно гнев богов, прокатился громовый голос: "ПОЧЕМУ ВЫ ОПЯТЬ НЕ ПРИНЕСЛИ СВОЮ СПОРТИВНУЮ ФОРМУ, МАЛЬЧИШКИ?!"
На свистке заплясали огни святого Эльма. Небеса потемнели, страх объял каждую живую душу, время обратилось вспять, и над игровым полем вознеслась гигантская фигура яростно орущего Эванса Полосатого. Разоблачителя неумело подделанных записок от мамочек, энтузиаста долгих пробежек под дождём, сторонника общих душевых как лекарства от глупой застенчивости, в общем, того ужасного человека, который, если ты забыл свою форму, мог заставить тебя ИГРАТЬ В ТРУСАХ. Почтенные старцы, многие десятилетия сражавшиеся с самыми невероятными чудовищами, затряслись от сжимающего мочевой пузырь страха, словно подростки. Жуткий вопль всё длился и длился, а потом стих так же внезапно, как начался.
Чудакулли рухнул на землю.
— Извините, что сбил его с ног, — сказал доктор Икоц, опуская свой посох. — Немножко злобное деяние, конечно, однако, — я уверен, вы все согласитесь со мной, — в данных обстоятельствах необходимое. Кольцо с черепом, не забыли? Устав университета? Мы только что наблюдали явный случай одержимости артефактом, или я ничего не понимаю в подобных вещах.
Волшебники, утирая холодный пот, многозначительно закивали. О, да. Прискорбная необходимость, согласились они. Для его же собственной пользы, согласились они. Ничего другого не оставалось, согласились они.
Чудакулли открыл глаза и спросил:
— Какого чёрта, что это было?
— Гм, дух Эванса Полосатого, кажется, Архиканцлер, — сказал Думмер.
— Он что, в свистке сидел? — спросил Чудакулли, потирая ушибленную голову.
— Да, похоже на то, — подтвердил Думмер.
— А кто ударил меня?
Общее шарканье ног и бормотание возвестило, что, согласно демократически принятому решению, право ответить на этот вопрос делегировано доктору Икоцу.
— Небольшое, вполне приемлемое предательство, совершенное мной согласно Устава университета, сэр. Я бы забрал свисток в Музей Тьмы, если никто не против.
— Конечно, конечно, — пробормотал Чудакулли. — Пришел, увидел, победил. Молодец, чего уж там.
— Как думаете, мне можно издать злобный смешок, сэр?
Чудакулли отряхнулся.
— Нет. Мистер Тупс, от этого свистка придётся отказаться. А теперь, джентльмены, приступим к игре.
И вот, наконец, после еще некоторого количества перепалок и препирательств, начался первый за многие десятилетия футбольный матч Невидимого Университета. Думмер Тупс тут же столкнулся с массой проблем. Наиболее неотложной из них оказалась следующая: все волшебники были одеты как волшебники, иными словами, одинаково. Чтобы различать их, Думмер приказал одной из команд снять шляпы, что незамедлительно привело к очередному скандалу. Скандал удалось унять, но проблема получила дальнейшее развитие: волшебники так часто натыкались друг на друга, что даже те, кто имел законное право играть в шляпе, постоянно её теряли. Потом игру снова пришлось остановить. Оказалось, что статуя, возведённая в честь открытия блита Архиканцлером Жалксом, на три дюйма уже статуи Архиканцлера Флангера, открывающего Третий Завтрак. Что, разумеется, давало несправедливое преимущество команде бесшляпных.
Но все эти проблемы, вполне ожидаемые и неизбежные, бледнели вплоть до полной невидимости на фоне проблемы мяча. Мяч был изготовлен по всем правилам, Думмер лично проследил за этим. Однако остроносые ботинки, даже очень остроносые, всё равно не могли полностью поглотить энергию удара человеческой ноги по мячу, который, что ни говори (и как ни ори), представлял из себя обычный кусок дерева в тонкой оболочке из тряпья и кожи. В конце концов, когда очередного волшебника вывели с поля с травмой ноги, не выдержал даже Чудакулли: