Фюрер назначает дату наступления на Западе на 10 мая 1940 года. Канарис посылает Йозефа Мюллера в Рим, где тот передает эту информацию одному из старших бельгийских дипломатов при Ватикане. Бельгийский посол 1 мая передает эти сведения своему правительству. Но, как это часто бывает, информация была проигнорирована. Немецкое вторжение с немецкой педантичностью начинается именно 10 мая…
К подготовке нападения на СССР немецкое командование приступает сразу после окончания французской кампании. Восемнадцатого декабря 1940 года подписана Гитлером Директива № 21, и началась подготовка к операции «Барбаросса».
Этот документ обязывал Канариса и абвер максимально усилить разведывательную и диверсионную работу против СССР. Подобные приказы получили и периферийные армейские отделы.
На Нюрнбергском процессе начальник диверсионного отдела абвера Штольце рассказывал: «В приказе значилось, что в целях нанесения молниеносного удара против Советского Союза абвер-II при проведении подрывной работы должен использовать свою агентуру для разжигания национальной вражды между народами Советского Союза. В частности, мною лично было дано указание руководителям украинских националистов германским агентам Мельнику (кличка Консул-1) и Бандере организовать сразу после нападения Германии на Советский Союз провокационные выступления на Украине с целью подрыва ближайшего тыла советских войск, а также для того, чтобы убедить международное общественное мнение в якобы происходящем разложении советского тыла».
Накануне войны немецкие вербовщики выискивали «благонадежных» белогвардейских эмигрантов по всей Европе. В лабораториях абвера и в технологическом институте под Берлином испытывали мощную взрывчатку и яды, конструировали специальное оружие и экипировку, готовили документы прикрытия. Работали шпионско-диверсионные школы, создавались специальные разведывательно-диверсионные формирования. При Кенигсбергском университете абвером были организованы курсы переводчиков русского языка — здесь готовили агентов для работы в тылу. Уже в ночь на 22 июня абвер перебрасывает наземным и воздушным путем через границу немало мелких диверсионных групп.
С началом войны большинство диверсантов были обезврежены, и теперь агентуру нужно было создавать, по сути, заново.
Тот же Эрвин Штольце предложил Канарису вербовать агентуру в лагерях. Однако успеха эта затея не имела. В директиве от 18 декабря 1941 года злобно утверждалось: «Пленные, в особенности молодое поколение, беззаветно преданы большевикам. Они способны на всякую низость…»
Руководство абвера, отказавшись от «гуманных» способов вербовки, теперь ставило пленных перед выбором: умереть под пулями, от голода и болезней или согласиться работать на разведку противника. В лагерях силами абвера насаждался дух национализма. Согласившихся служить тщательно проверяли и направляли в разведывательные школы. Но, как потом выяснилось, и здесь, вербуя военнопленных, Канарис просчитался — как минимум половина всех заброшенных в советский тыл шпионов сразу же явились к властям с повинной. Неудачной оказалась и попытка забрасывать через линию фронта для агентурной работы уголовников. Они соглашались «трудиться» на немцев как полицаи и каратели, но в советский тыл не торопились.
Канарис любил прихвастнуть. «Ни одно государство, — заявлял он, — не вступало в войну, имея настолько полную информацию о противнике, как мы имели о России». Увы, это было, мягко говоря, неправдой. Вот что писал Луи де Йонг в книге «Немецкая пятая колонна во Второй мировой войне»: «Вообще говоря, немцы были поразительно плохо информированы о фактической военной мощи Советского Союза, не говоря уже о том, до каких размеров она могла быть увеличена в дальнейшем… Они существенно недооценили также русские военно-воздушные силы. О мощи русских танковых войск Гитлер имел весьма слабое представление». В 1956 году генерал Блюментрит, бывший начальник штаба 4-й армии, вспоминал: «Нам было очень трудно составить ясное представление об оснащении Красной армии. Русские принимали вполне достаточные и эффективные меры безопасности… У нас было мало сведений о русских танках».
Канарис начало войны встретил на Восточном фронте и вместе с войсками добрался почти до Москвы. И только тогда понял, насколько превратными были его представления о силе и резервах Красной армии. Он предупредил Верховное командование вермахта, что немецкие войска «никогда не достигнут Москвы». Примерно такое же предупреждение было им сделано в 1942 году, перед началом наступления на Кавказ. Гитлер это мнение проигнорировал, но вот о самом Канарисе задумался.
На Западе абвер вел успешные радиоигры. Немецких агентов, внедрившихся в Сопротивление, и перевербованных агентов английской разведки из заброшенных на территорию Франции абвер использовал как приманку. И на Восточном фронте абвер пытался вести радиоигры. Одной из них стала операция, получившая наименование «Монастырь». Ею руководил начальник 4-го управления НКВД генерал Судоплатов.
Суть ее была такова: разведчик Гейне, Александр Демьянов, «перебежал» в феврале 1942 года на сторону немцев, был ими «завербован» и заброшен в советский тыл. Он якобы добрался до ближайшего круга маршала Шапошникова, откуда черпал свежую и «ценную» информацию. Не только абвер, но и руководство вермахта безоговорочно верили всему, что поставлял им Гейне. Позднее стало известно, что высшее немецкое руководство вообще не принимало решений, не получив донесений Гейне. О том, что у абвера есть невероятно ценный источник в Москве, стало известно и английским спецслужбам. В 1943 году Черчилль даже предупредил об этом Сталина.
Провалы абвера вызывали недовольство Гитлера, что, в общем, неудивительно. Умышленно или из-за нерадивой агентуры, Канарис терпел поражения на всех фронтах: получаемая им и его службой информация все чаще, мягко говоря, не соответствовала действительности. К тому же у гестапо стали возникать подозрения в отношении самого Канариса. Его сотрудники были арестованы и обвинены в тайных сношениях с англичанами.
В феврале 1944 года во время доклада Канариса Гитлеру о положении на русском фронте разразилась настоящая буря. Слушая доклад адмирала, фюрер закатил истерику. Он кричал, что не верит в то, что уже проиграл войну. В тот же день Канарис был снят с должности. Заодно было покончено и с абвером — организацию передали в подчинение Гиммлеру, с этого дня возглавившему единую разведывательную службу Германии.
В июне 1944 года произошло несколько неудачных покушений на Гитлера. Канарис ни в одном не участвовал, хотя и знал о них. Он продолжал работать на своей второстепенной в армии должности и ждал развития событий. И конечно, этого дождался. После того как гестапо нашло некоторые доказательства контактов Канариса с англичанами, он был арестован, закован в кандалы и переведен в крепость Флоссенбург. Уже 9 апреля 1945 года Канариса казнили вместе с пятью другими заключенными. Один из палачей-эсэсовцев на суде позже показал, что Канарис был повешен в железном ошейнике и умер в муках только через полчаса после повешения. Тела казненных сожгли во дворе тюрьмы.
Об адмирале Канарисе говорили, что, если бы его не повесил Гитлер, это должен был бы сделать Нюрнбергский трибунал.
Вероятно, в этих словах была своя правда: двум богам служить нельзя — оба накажут.
Медик и юрист. Вальтер Шелленберг
Шелленберг был одним из самых молодых деятелей рейха. В 1929 году Вальтер поступает в Боннский университет, изучает сначала медицину, а потом юриспруденцию, а вот политикой совершенно не интересуется. В нацистскую партию и СС вступает в 1933 году только ради карьеры и еще потому… что ему нравилась черная эсэсовская форма. Правда, Шелленберг ценил Гитлера за то, что тот яростно боролся за восстановление величия Германии.
Молодой юрист по служебной лестнице продвигается быстро, почти бежит. Его покровителями были Гейдрих и Гиммлер.
В 1939 году он уже отвечает за организацию разведывательной работы за границей. Одновременно, как начальник отдела Е в IV управлении РСХА, занимается контрразведкой в самой Германии. Он общается не только с коллегами, но и с вышестоящими лицами — с Гейдрихом, Гиммлером, Кальтенбруннером, Канарисом, Мюллером и с самим фюрером.
Рабочий кабинет Шелленберга напоминал декорацию к триллеру. Вот как он сам описывает его:
«Возле огромного письменного стола стоял вращающийся столик, на котором было много телефонов и микрофонов. В обивке стен и под письменным столом, а также в лампе были вмонтированы невидимые для глаза подслушивающие устройства, автоматически фиксирующие любой разговор или даже шорох. Вошедшему бросались в глаза маленькие проволочные квадратики, расположенные на окнах; это была контрольная электросистема, которую я вечером, уходя из кабинета, включал, приводя в действие систему сигнализации, охраняющую все окна, сейфы и различные двери в служебных помещениях. Достаточно было просто приблизиться к этому месту, охраняемому при помощи селеновых фотоэлементов, как раздавался сигнал тревоги, и за считаные секунды прибывала вооруженная охрана. Даже мой письменный стол напоминал маленькую крепость — в него были вмонтированы два автомата, стволы которых могли осыпать пулями все помещение. Как только дверь моего кабинета открывалась, стволы автоматов нацеливались на вошедшего. В случае опасности достаточно было нажать на кнопку, чтобы привести в действие это оружие. Вторая кнопка позволяла мне подать сигнал тревоги, по которому все входы в здание и выходы из него сразу же блокировались охранниками».
Фотографии Шелленберга редко появлялись в газетах, его имя широкой публике было незнакомо. Кроме общего руководства разведывательными операциями Шелленберг принимал участие в некоторых из них.
В октябре 1939 года, вскоре после начала Второй мировой войны, германская разведка начала довольно успешную игру с английской Интеллидженс сервис. Агент немцев в Голландии, внедренный к англичанам, начал поставлять дезинформацию о якобы существующей в вермахте оппозиционной Гитлеру группе генералов, которая ищет контактов с Западом. Цель игры была непростой — нащупать и взять под контроль английскую сеть разведки в Германии. Шелленберг под видом представителя оппозиции и отправился в Голландию.