едения» — на самом-то деле идеально сконструированную дезинформацию.
Некоторые биографы убеждены, что он успел поработать и в самой нацистской Германии под видом высокопоставленного гитлеровского офицера, возможно, был кем-то вроде того самого Отто фон Штирлица. Но родные разведчика это опровергают — вроде бы в годы войны Фишер в столь длительные командировки не уезжал. Однако в 1960-х годах, работая преподавателем разведшколы, он приводил случаи из практики тех, кто был внедрен в структуры Третьего Рейха. Это может быть косвенным доказательством того, что Фишер все-таки выполнял какую-то миссию в логове Гитлера.
Доподлинно известно, что во время войны Фишер работал вместе с Рудольфом Абелем, сотрудником разведуправления, — тот специализировался на подготовке бойцов-диверсантов и в 1942–1943 годах отвечал за оборонную деятельность на Главном Кавказском хребте. Абель и Фишер подружились. Коллеги, встречая их в коридорах, называли неразлучную пару «два Абеля». Но Рудольф Абель в 1946 году вышел в отставку, а вот Вильяма Фишера ждало новое задание.
В 1948 году Фишер перебрался в США и поселился в Нью-Йорке под именем Эмиля Роберта Гольдфуса, художника. Фотостудия в Бруклине на самом деле стала центром мощнейшей советской агентурной сети, целью которой в том числе был и «атомный проект». Но тут снова следует заметить, что сколько-нибудь полной информации о том, чем занимался резидент Марк в США, нет и сегодня. Существует версия, что, помимо прочего, он курировал и сеть «спящих» диверсионных групп. В случае начала войны с Соединенными Штатами те должны были нанести серию ударов по военным и промышленным объектам США.
Фишер-Марк действовал настолько блестяще, что через несколько месяцев был награжден орденом Красного Знамени. В 1952 году в помощь Марку прислали нового радиста — Рейно Хейханена, имевшего псевдоним Вик. Но это было просчетом Центра: Вик любил выпить, тратил деньги направо и налево и со временем стал серьезной проблемой для резидента. Решено было отозвать Вика в СССР. Хейханен, понимая, что новых командировок ему не видать, решил связаться с американцами и сдать всех известных ему советских шпионов. В их число, разумеется, попал и Марк.
В июне 1957 года Эмиля Роберта Гольдфуса арестовали в нью-йоркской гостинице «Латам». Хладнокровие ему не изменило — практически на глазах агентов ФБР он смог уничтожить шифр и последние радиограммы. Однако в его номере все-таки были обнаружены предметы, имеющие прямое отношение к разведдеятельности. Американцы предложили Марку сделку: он начинает работать на них, а они, в свою очередь, обеспечивают ему такое прикрытие, чтобы советское руководство ни о чем не догадалось. Резидент спокойно ответил, что он не разведчик и потому сотрудничать с ФБР не собирается.
Информации, переданной американцам Хейханеном, было достаточно, чтобы доказать, что Марк — советский разведчик. Но перебежчик не знал его настоящего имени, да и не был посвящен в детали работы резидента. Фишера допрашивали самые опытные оперативники, лучшие психологи. Американцы понимали, что перед ними настоящий «сундук с сокровищами», вот только не было никакой возможности подобрать к нему ключ.
В конце концов арестованный согласился назвать свое настоящее имя — Рудольф Иванович Абель. (Фишер знал, что Рудольф Абель умер за два года до его ареста: Москва разрешила ему приехать на похороны товарища.) Очень скоро это имя облетит весь мир.
Назвавшись именем умершего коллеги, Фишер дал понять Москве, что он арестован и водит американцев за нос.
Судебный процесс «Народ США против Рудольфа Абеля» стал настоящей сенсацией. Американских репортеров потрясло, насколько спокойно и уверенно вел себя советский разведчик, которому грозил смертный приговор. В тюрьме он рисовал и занимался решением математических задач.
Суд приговорил «Рудольфа Абеля» к 32 годам лишения свободы. Смертный приговор не вынесли благодаря адвокату Джеймсу Доновану. Тот, обращаясь к судье, заметил: не исключено, что в скором времени подсудимый понадобится Соединенным Штатам для обмена на агента, задержанного в СССР. Адвокат не ошибся — 1 мая 1960 года в СССР был схвачен Фрэнсис Пауэрс, пилот сбитого самолета-разведчика U-2.
Непростые переговоры завершились два года спустя, и 10 февраля 1962 года Вильяма Фишера обменяли на Фрэнсиса Пауэрса. Частью сделки стало также освобождение американского студента-экономиста Фредерика Прайора, обвиненного в шпионаже.
После возвращения в СССР положение «полковника Абеля» было исключительным — он был единственным разведчиком-нелегалом, который имел право выступать перед широкой аудиторией. Он работал в центральном аппарате внешней разведки и готовил новое поколение советских разведчиков.
Вильям Фишер умер в ноябре 1971 года. Уникальный человек — британец, преданный идеалам коммунизма, в торжество которого свято верил.
Полет над СССР. Фрэнсис Гэри Пауэрс
Первое мая 1960 года. В Москве первомайская демонстрация. На трибуне мавзолея — Никита Сергеевич Хрущев. У него непривычно хмурое лицо. Стоящие справа от него маршалы и генералы о чем-то озабоченно шепчутся. Вдруг кто-то подходит к Хрущеву и что-то говорит ему на ухо. И тут все меняется. Никита Сергеевич расплывается в улыбке, начинает радостно махать рукой людям, идущим в колоннах. Расслабились и генералы…
А дело было в том, что Хрущеву сообщили: «Самолет сбит!» Речь шла об американском самолете-разведчике, который пересек южную границу СССР и летел в сторону Норвегии на высоте более двадцати километров. В районе Свердловска его сбили.
Самолет-разведчик был изготовлен по распоряжению шефа ЦРУ Аллена Даллеса. Это был своего рода гибрид одноместного истребителя и планера. Корпус был покрыт специальной эмалью, затруднявшей обнаружение самолета радарами. Он был зарегистрирован как гражданский научно-исследовательский самолет, принадлежащий НАСА. Созданный в 1955 году, U-2 систематически совершал разведывательные полеты над советской территорией, но, поскольку летал на высоте двадцать и более километров, был недосягаем для зенитных установок. Девятого апреля 1960 года один из U-2 безнаказанно пролетел над советской территорией от Норвегии до Ирана, отснял Капустин Яр[10], еще один ракетный полигон, Байконур. Но сбить его не смогли.
Новый полет, назначенный на 1 мая 1960 года, был поручен опытному летчику, сотруднику ЦРУ Фрэнсису Гэри Пауэрсу. Он родился в штате Кентукки, в семье сапожника, еще в юности увлекался авиацией. Был смелым, находчивым и весьма надежным пилотом.
Первого мая ему предстояло, поднявшись в воздух с аэродрома в Пешаваре (Пакистан), произвести съемку военных и промышленных объектов, расположенных на территории СССР, сделать запись сигналов советских радиолокационных станций и, пролетев над районом Свердловска, взять курс на Норвегию. Его снабдили, как это было принято, пакетом «для подкупа», в котором находились семь с половиной тысяч рублей, лиры, франки, марки, две пары золотых часов и два женских кольца. Он получил и еще один, особый предмет — в маленькой коробочке находилась иголка с ядом «на всякий случай».
В 5 часов 56 минут самолет достиг советской границы, дальше полет нужно было осуществлять в полном радиомолчании. Беззвучно работала фотоаппаратура, действовали автоматы с магнитными лентами. Самолет пролетел над Аральским морем, сделал круг над сверхсекретным объектом Челябинск-40, а в 8 часов 55 минут по московскому времени в районе Свердловска был сбит. Когда самолет стал падать и до земли оставалось около пяти километров, Пауэрсу удалось выброситься из машины. Оставшийся без пилота U-2 спланировал, правда, при посадке изрядно пострадал.
Местные колхозники сначала приняли Пауэрса за космонавта и привезли его в воинскую часть. В Москву ушел доклад, и осчастливленный Никита Сергеевич заулыбался на трибуне мавзолея.
В Вашингтоне не знали о том, что произошло на самом деле, и полагали: самолет уничтожен, летчик погиб. Подождали пять дней. Пятого мая представитель Госдепартамента заявил, что самолет типа U-2, принадлежащий НАСА и проводивший метеорологические исследования вблизи турецко-советской границы, сбился с курса и, управляемый автопилотом, залетел в воздушное пространство СССР. Вероятная причина — потеря сознания пилотом в результате кислородного голодания.
И вдруг, как гром среди ясного неба, грянуло сообщение из Москвы: «Советское правительство заявило, что пилот сбитого самолета находится в Москве, дает показания. В распоряжении советских властей имеются вещественные доказательства шпионского характера полета».
«Нью-Йорк таймс» задумчиво заметила: «Еще никогда в истории дипломатии американское правительство не попадало в более нелепое положение».
Уже через неделю произошла встреча американского президента и советского премьер-министра.
Тогда Госдеп сделал новое заявление: да, самолет-разведчик летал — президент Эйзенхауэр при вступлении на пост дал указание использовать все средства, включая проникновение самолетов в воздушное пространство СССР, для получения информации. Однако теперь эти полеты раз и навсегда прекращаются. Никита Сергеевич на встречу с Эйзенхауэром согласился при одном условии: тот должен принести извинения. Эйзенхауэр их не принес, и встреча в верхах была сорвана.
Семнадцатого августа 1960 года состоялся суд над Пауэрсом. В зале среди зрителей находились его родители, жена и теща в сопровождении двух врачей и трех адвокатов. МИД выдал визы и нескольким официальным сотрудникам ЦРУ — пусть смотрят и слушают. Пауэрс признал себя виновным. Правда, он отказался называть себя шпионом — ведь был просто военным летчиком, нанятым для выполнения задания.
Пауэрс показал на карте маршрут, рассказал, в каких пунктах должен был включать наблюдательное оборудование самолета. Затем он зачитал указания, сделанные в бортовом журнале: в том случае, если с самолетом что-то произойдет и он не сможет достигнуть аэродрома в норвежском Будё, где его ожидали люди из отряда «10–10», он должен немедленно покинуть территорию СССР. Полковник Шелтон сообщил ему, что для посадки подходит любой аэродром, находящийся за пределами Советского Союза.