Алиса услышала об этом от своих людей и сразу начала реорганизовывать резидентуру, чтобы в случае ее ареста работа не пострадала. Она составила срочное донесение для шефа. Бернар написал несколько колонок цифр на рисовой бумаге, Алиса скрутила ее в тонкое кольцо и поместила под фамильным перстнем-печаткой де Беттиньи, который упорно продолжала носить. Она послала записку одной из своих девушек, Маргарите, назначив встречу. Как только они встретились, их арестовали. На реквизированном автомобиле девушек куда-то повезли, причем полицейский тщательно задвинул шторки на окнах, чтобы никто не узнал об их аресте.
Через лобовое стекло Алиса увидела на тротуаре супругов де Гейтерс, и тогда, потеряв самообладание, она воскликнула:
— Если вы не верите мне, то спросите у господина и госпожи де Гейтерс, кто я такая!
Машина остановилась возле супругов, и немцы указали им на Алису. Прежде чем кто-либо из детективов успел открыть рот, Алиса крикнула:
— Вы ведь знаете, мадам де Гейтерс, кто шьет для вас! — Она ничего не могла попытаться сказать мимикой, так как один полицейский наблюдал за ней, а другой — за супругами. — Не правда ли, мадам, я беженка из Ню-Эгли и я шью для вас последние шесть месяцев?
Это был ужасный момент и для де Гейтерсов, и для Алисы. Должны ли они были ответить: «Да, мы знаем эту девушку» или поступить так, как она учила их: «Если увидите, что кого-то схватили немцы, не признавайтесь, что знаете этого человека, и предоставьте его своей судьбе».
Мадам де Гейтерс, глядя Алису, пожала плечами:
— Нет, мадемуазель, я не знаю вас.
— И тем не менее вы оба тоже поедете с нами, — заявил один из полицейских.
Четверо задержанных были доставлены в ту же тюрьму, где содержалась Шарлотта. В доме де Гейтерсов сделали обыск. Но группа Алисы имела много глаз, об их задержании было уже известно, и к тому моменту, когда в их дом явились полицейские, все улики уничтожили. Де Гейтерсов освободили.
Алису доставили в кабинет коменданта тюрьмы на допрос. Один из задержавших ее полицейских сказал:
— Я вас оставлю одну на несколько минут. Не вздумайте бежать.
Он вышел из комнаты и повернул ключ в двери. Она осталась совершенно одна, но знала, что в любую минуту полицейский может вернуться. Алиса ничего не могла сделать, кроме одного: достала крошечный листок бумаги из-под перстня и проглотила его.
Алису поместили в камеру, на двери которой по-немецки было написано: «Опасный арестант». Час спустя в камеру привели Шарлотту.
— Ты знаешь эту женщину? — спросили Алису.
— Нет.
И это «нет!», «нет!», «нет!» звучало рефреном до дня суда.
Военный трибунал, который судил обеих женщин, признал их виновными в шпионаже и приговорил Луизу де Беттиньи и Леонию Ванхут к смертной казни. Выслушав приговор, Алиса обратилась к суду:
— Господа! — Она говорила по-немецки, так что Шарлотта не понимала ее. — Я прошу вас не расстреливать мою подругу. Она еще молода. Я умоляю вас сжалиться над нею. Что касается меня, то я готова умереть.
С такой же просьбой в отношении подруги обратилась к суду Леония. Девушек вернули в камеры. Даже немецкие надзиратели были растроганы и жалели их.
— Бедняжки! Вас все-таки приговорили к смерти. Просите все, чего хотите. Разве кто-то сможет отказать вам?
Накануне дня казни девушки попросили генерал-губернатора Биссинга о милости — позволить им провести ночь вместе.
Надзиратель вернулся с сияющим лицом:
— Он отказал! Слава богу! Это значит, что вас не расстреляют завтра. Иначе он бы выполнил вашу просьбу.
От генерал-губернатора Биссинга поступило сообщение: «Немцы умеют воздавать должное героизму. Приговор Леонии Ванхут изменен на пятнадцать лет каторжных работ. Луизе де Беттиньи назначено пожизненное заключение». Их отправили в тюрьму в Германию. Несмотря на арест Луизы, группа, благодаря принятым ею мерам, не пострадала, и все ее члены остались живы.
Но в германской тюрьме бедную Луизу свалил тиф, и когда английские войска вошли в Кёльн, они обнаружили на местном кладбище могилу с простым деревянным крестом, на котором значилось: «Луиза де Беттиньи. Умерла 27.9.1918».
Во Франции похороны Луизы прошли с воинскими почестями. На подушечках несли ее четыре ордена — два английских и два французских.
В реляции о представлении ее к награждению французским Военным Крестом говорилось:
«…За то, что добровольно посвятила себя службе своей стране; за то, что не дрогнув, с несгибаемой волей выполняла трудную и опасную работу; за то, что преодолела, благодаря своим выдающимся способностям, сложнейшие препятствия, постоянно рискуя… за героизм, который трудно превзойти».
Шарлотта, тоже награжденная за заслуги, вернулась в лавочку в родном городке Рубе.
Еще раз о Мата Хари… Маргарита Гертруда Зелле
О ней написаны сотни, если не тысячи произведений — монографий, романов, очерков, статей, наверное, на всех языках мира, поставлены десятки фильмов. Если на улице попросить любого человека, чтобы он назвал имя женщины-разведчицы, то сразу же можно будет услышать: «Мата Хари!»
Немало немецких шпионок расстреляли во Франции во время Первой мировой войны, десятки английских разведчиц погибли в немецких концлагерях во время Второй мировой, сотни отважных советских партизанок пали жертвами фашистских палачей. Имена почти всех их канули в Лету. А вот Мата Хари знают все. Почему? Попытаемся это понять.
Промозглым холодным утром 15 октября 1917 года в Венсенский лес на окраине полигона, расположенного неподалеку от французской столицы, въехало пять автомашин. Шестая — катафалк с гробом — прибыла раньше.
Двенадцать солдат-зуавов комендантского взвода, выделенных для казни, замерзнув, переминались с ноги на ногу, торопя момент, когда наконец привезут немецкого шпиона, которого нужно будет расстрелять. А потом, с чувством выполненного долга, можно будет отправляться на завтрак.
Но даже они, не раз участвовавшие в подобного рода акциях, стали перешептываться, когда из второй машины вышла женщина. Стройная, одетая в красивое черное пальто и модную треугольную шляпу, она спокойно, как будто все было заранее отрепетировано, направилась точно туда, где должна была стоять во время расстрела.
Из машин вывалились еще несколько человек и стали немного в стороне, только священник и старик адвокат подошли к обреченной. Священник принялся бормотать молитвы, а тем временем к женщине приблизился сержант с повязкой в руке. Она улыбнулась и отрицательно помотала головой:
— Мне так мало осталось. Могу ли я хоть в эту минуту видеть мир? — спокойно спросила она и подняла глаза к небу.
Красивая женщина осталась одна наедине с вечностью и взводом солдат. Она продолжала улыбаться и когда прозвучала команда «Пли!», а вслед за ней раздался нестройный залп. По-прежнему улыбаясь, она упала на колени, а затем вперед, лицом к стрелявшим в нее солдатам.
Доктор осмотрел убитую и, укоризненно покачав головой, заметил лейтенанту:
— Месье, ваши солдаты стреляют плохо: одна пуля попала в плечо, другая в руку, но, к счастью, одна все же угодила прямо в сердце.
Тело погрузили на катафалк и отправили в анатомический театр медицинского факультета Сорбоннского университета. Так «в театре» и закончилась жизнь знаменитой шпионки ХХ века Мата Хари.
Описание последних минут — это, пожалуй, единственное более или менее правдивое свидетельство о ее жизни. Правда, и тут встречаются разные версии. Марк Алданов, историк, утверждал, что в тело попало одиннадцать пуль, а один солдатик упал в обморок и поэтому не стрелял. Другой писал, что выстрел милосердия, в ухо, сделал врач. По словам третьего этот выстрел произвел сержант. Участник расстрела Годо насчитал «более трех ран».
Что же касается «дошпионского» этапа жизни Мата Хари, то в целом описания совпадают. А жизнь великой шпионки выглядела так.
Маргарет Гертруда Зелле родилась 7 августа 1876 года в голландском городке Лаувардене в семье шляпного мастера. Вскоре он разорился и куда-то исчез, мать умерла. Сироту взял на воспитание дядюшка. Девочка подрастала, и убогая провинциальная жизнь все больше претила ей. Она мечтала о приключениях, о дальних странах. Как-то раз, читая брачную газету, она натолкнулась на предложение руки и сердца некоего капитана колониальных войск Рудольфа Маклеода. Вскоре она уже стала его женой и наслаждалась экзотикой сначала Суматры, а затем Явы.
Муж оказался жестоким человеком. Доведенный им до отчаяния денщик попытался отравить детей супругов. Сын Норман погиб, дочь Гертруду с трудом удалось спасти. Не избежала жестокостей мужа и сама Маргарет. Их отношения были очень непростыми. Письма Маклеода к его сестре пестрели оскорблениями в адрес жены: он называл ее «вонючей нахалкой», «скотиной», «кровопийцей», женщиной с «растленной душой законченной негодяйки» и открыто признавался, что желает ей смерти. Но и Маргарет «отдавала должное» мужу: в письме от 3 августа 1901 года она писала, что Рудольф больше не в состоянии владеть собой во время частых приступов ярости и что недавно он угрожал расправиться с ней, потрясая перед носом заряженным револьвером, и плевал в лицо. В 1903 году Рудольф, прихватив дочку, пошел прогуляться. С этого дня они навсегда исчезли из жизни Маргарет. Она тяжело переживала похищение малышки, а когда потеряла надежду вернуть ее, уехала в Европу. Дочку муж отсудил, и она жила с ним.
Маргарет, оказавшись в Париже, поначалу устраивается наездницей в цирк, но вскоре ей повезло: директор цирка понял, что она способна на большее. Он посоветовал ей выступать на эстраде и использовать не только несколько загадочную, «восточную» внешность и прекрасную пластику, но и некоторые познания в области ритуальных танцев Явы и Суматры. Он же помог Маргарет организовать выступления в великосветских салонах.
Там она была замечена другим покровителем — «мыльным королем» и одновременно искусствоведом и владельцем Музея восточных искусств Жюлем Гиме. Он-то и «выпустил ее в свет», помог деньгами и дельными советами. Он же придумал ей экзотическое имя Мата Хари. Что это имя точно значит, никому не известно. Разные авторы переводят эти слова то как «утренний» или «пробуждающийся» взгляд, то как «око утра», то как «глаз утренней зари»…