Дядя Ван прислал Тунтун видеосообщение.
Тунтун, ты получила посылку, которую я тебе отправил?
В посылке лежал пушистый игрушечный медведь, такой же, какого нарисовала Тунтун, — окрашенный в цвета радуги, с черной повязкой на глазу.
Медведь оснащен оборудованием для телеприсутствия и подключен к приборам, которые измеряют пульс твоего дедушки, температуру и частоту дыхания. Если глаз медведя закрыт, значит, твой дедушка спит. Если дедушка проснулся, медведь откроет глаз.
Все, что видит и слышит медведь, передается на экран, расположенный на потолке больничной палаты. Ты можешь говорить с ним, рассказывать ему истории, петь, и твой дедушка увидит и услышит все это.
Да, он не в силах пошевелиться, но он в сознании, он, несомненно, может видеть и слышать. Поэтому ты должна разговаривать с медведем, играть с ним, смеяться. Тогда твой дедушка не будет один.
Тунтун прижала ухо к груди медведя: тук-тук. Сердце билось медленно, еле слышно. Теплая грудь медведя поднималась и опускалась; медведь крепко спал.
Тунтун тоже хотела спать. Она положила медведя в кровать рядом с собой и накрыла его одеялом. «Когда завтра дедушка проснется, — подумала она, — я вынесу медведя наружу, чтобы он погрелся на солнце. Я буду лазить по деревьям, пойду в парк, где бабушки и дедушки поют народную оперу. Лето еще не закончилось. Осталось еще столько интересных дел».
– Дедушка, не волнуйся, а?! — прошептала она. — Когда ты проснешься, все будет в порядке.
Я хотела бы посвятить этот рассказ своему дедушке. Я написала эту историю в августе, когда была годовщина его смерти. Я никогда не забуду то время, которое провела с ним.
Этот рассказ также я посвящаю всем бабушкам и дедушкам, которые занимаются тайцзицюань, машут мечами, поют песни из опер, танцуют, показывают своих певчих птиц, рисуют, занимаются каллиграфией, играют на аккордеоне. Вы помогли мне понять одну вещь: осознание того, что смерть совсем рядом, — не то, чего нужно бояться. С ним можно жить.
Ночное путешествие дракона-лошади
1
Дракон-лошадь просыпается в лунном свете.
Холодные капли росы падают на его лоб и бегут по дуге его стального носа.
Шлеп.
Он с трудом открывает глаза; ржавые веки и ресницы хрустят. В огромных темно-красных зрачках отражается пара серебристых точек. Поначалу ему кажется, что это луна, но при более тщательном изучении становится ясно, что это — белые цветы. Кустик, на котором они распустились, пророс сквозь трещину в бетоне; источником воды для него служат капли, стекающие с носа дракона-лошади.
Дракон-лошадь невольно делает глубокий вдох, словно пытаясь почувствовать аромат цветов, но ничего не происходит — ведь он в конце концов сделан не из плоти и крови, и никогда не чувствовал запахов. Воздух врывается в его ноздри, громко свистит в узких зазорах между деталями. Дракон-лошадь ощущает легкое жужжание во всем теле, словно каждая из сотен его чешуек вибрирует с особой частотой. Поэтому он чихает, и из его ноздрей вырываются два столба белого тумана. Белые цветы дрожат в тумане, с полупрозрачных лепестков падают капли росы.
Дракон-лошадь медленно открывает глаза полностью и поднимает голову, чтобы осмотреть мир.
Мир — опустошенный, безлюдный — раньше был совсем другим. Дракон-лошадь помнит, что когда-то стоял посреди ярко освещенного зала, качал головой и размахивал хвостом, приветствуя китайцев и иностранных гостей. Люди вопили от восхищения и удивленно ахали. Он помнит, что по вечерам, когда огни в музее уже гасли, в его сны вторгался шепот иностранцев, оставшихся в зале после закрытия.
Теперь зал разрушен; стены покосились, в трещинах и швах выросли ползучие растения, листья которых шелестят на ветру. Увитые плющом деревья пробили дыры в стеклянной крыше. Капли росы, омытые лунным светом, капают — шлеп-шлеп — словно жемчужины на нефритовое блюдо.
Дракон-лошадь окидывает взором большой зал музея, который теперь стал двориком. Он видит, что остальные обитатели зала исчезли, и что он много веков проспал среди развалин. Он вглядывается в ночное небо через дыры в стеклянной крыше: оно темно-синее, и звезды в нем мигают, словно серебристо-белые цветы. Их он уже очень, очень давно не видел.
Он вспоминает свою родину — маленький город под названием Нант на берегах тихой Луары, где блестящие булавочные головки звезд, отражавшиеся в воде, казались нарисованными на холсте. Но здесь, в этом мегаполисе в нескольких тысячах миль от Нанта небо висело над головой, словно толстая, восковидная серая мембрана, и ночью разноцветные неоновые огни делали его еще более мутным.
Сегодня ясная луна и сверкающие звезды пробуждают в драконе-лошади мощное чувство ностальгии — по родному городу, по мастерской на острове посреди реки, где он родился. Именно там мастера рисовали его чертежи ручками, перья которых были шириной с волос, отливали его детали, а затем полировали, красили и собирали их, пока он не обрел свой окончательный облик. Его огромное тело весило сорок семь тонн и состояло из десятков тысяч частей.
Сначала он просто стоял, наводя ужас на всех. Затем шестерни, оси, двигатели и кабели внутри его прочного стального корпуса слаженно заработали, создавая механическую симфонию, которая позволяла ему ожить; его четыре ноги с копытами сгибались и разгибались, словно живые, шея гнулась и выпрямлялась, как у испуганного дикого гуся, позвоночник вращался, словно игривый дракон, голова поднималась и опускалась, словно ленивый тигр, его шаги были легки, словно у бессмертного, который, танцуя, идет по воде.
Его тело, похожее на лошадиный круп, заканчивалось шеей и головой дракона с длинной бородой, оленьими рогами и темно-красными стеклянными глазами. Тело дракона покрывали золотистые чешуйки, и на каждой был выведен иероглиф: «дракон», «лошадь», «стихотворение», «мечта». В этих символах создатели дракона воплотили свои романтические фантазии о чужой древней цивилизации.
Он прибыл сюда давным-давно, в Год Лошади. «Мощный, словно дракон и лошадь» — оптимистичная фраза, которую жители этой страны обожали повторять; именно эта фраза вдохновила его создателей и подарила ему облик мифического животного.
Он помнит, как, высоко подняв голову и вытягивая ноги, шел по набитой народом площади. Дети с любопытством разглядывали его и радостно визжали, когда их окутывал пар, вырвавшийся из его ноздрей. Он шагал медленно и грациозно, в такт чудесной музыке, которая витала в воздухе, — комбинации из западных симфоний и китайских народных песен. Он помнит пасмурное серое небо, помнит улицы и здания, разворачивавшиеся перед ним, словно бесконечная шахматная доска. Он вспоминает, как его партнер по представлению — механический паук, который был размером почти с дракона, — угрожающе рассекал воздух своими восемью ногами. Три дня и три ночи они выступали вместе, разыгрывая абсолютно сказочную историю.
Богиня Нюйва, создательница вселенной, отправила дракона-лошадь изучать мир смертных. Там он встретил паука, который сбежал со двора небожителей и теперь сеял повсюду хаос и разрушения. Они вступили в битву, но ни один не смог одержать верх, и тогда они заключили мир и подружились. А затем четыре моря обрели гармонию и спокойствие, и даже погода стала мягкой и приятной.
После представления паук вернулся к себе на родину, оставив дракона-лошадь охранять этот странный край в одиночку.
Но разве этот край не стал для него новой родиной? Его создали в честь вечной дружбы между двумя народами, так что он изначально был смешанных кровей. Семенем, из которого он вырос, были мечты и мифы этой страны. В течение многих лет один рассказчик передавал их другому, и так их перевели на чужие языки и доставили по океану в новые земли, где их, словно ловких роботов и космические корабли, подкрепила магия стали и электричества.
И наконец дракон-лошадь преодолел тысячи миль и прибыл сюда, чтобы стать новой легендой, которую будут передавать из поколения в поколение. Традиции и современность, миф и технология, Восток и Запад; что из этого его старая родина, а что — новая?
Дракон-лошадь опускает тяжелую голову, не в силах ответить на этот вопрос. Он слишком долго спал, и теперь весь мир превратился в разрушенный сад. Осталось ли в этом саду место, где могут жить люди? Освещенный холодным лунным светом дракон-лошадь, осторожно ступая, начинает исследовать окрестности.
Все суставы в его ржавом теле визжат. В стеклянной стене, наполненной паутиной трещин, он видит свое отражение. Его тело тоже разрушалось. Время течет, как река, и никого не ждет. Его чешуйчатая броня теперь покрыта проплешинами, в ней много отверстий, неполная, словно у старого ветерана, побывавшего на многих войнах. Только стеклянные глаза дракона-лошади по-прежнему тускло светятся.
На широком проспекте, по которому когда-то текла стальная река автомобилей, теперь выросли деревья. Как только шепот листьев смолкает, тишину заполняют треск насекомых и песни птиц, усиливающие чувство опустошения.
Дракон-лошадь оглядывается, не зная, куда ему идти. Поскольку никакой разницы нет, он выбирает направление наугад и отправляется в путь.
Эхо от стука копыт по мостовой летит вдаль. По земле тянется одинокая тень дракона.
2
Дракон-лошадь точно не знает, как долго он шел. Звезды беззвучно вращаются над его головой, и над землей бредет луна, но часов рядом нет, и ощутить ход времени невозможно.
Проспект, на котором он находится, когда-то был самой знаменитой улицей города. А теперь он превратился в глубокое ущелье, отвесные стены которого образованы из смеси кирпичей, стали, бетона и деревьев — из сплава неорганики с органикой, разложения с жизнью, мегаполиса из стали и стекла с древними мифами.
Он помнит, что когда-то рядом была площадь, всю ночь залитая светом, словно тысячелетняя мечта. Но в конце концов огни погасли, и мечте настал конец. В этом мире все подвластно влиянию времени.
Прибыв в долину, которая когда-то была той площадью, дракон видит фантастическую картину: во все стороны протянулись бесконечные горы, сложенные из стальных обломков. Когда-то эти обломки были автомобилями различных моделей и размеров, и большинство из них настолько проржавели, что от них остались только остовы. Изогнутые ветки тянутся из темных пустых окон и пронзают небо, словно пытаются схватить ускользающую жертву.
Дракон-лошадь испытывает невыразимые печаль и ужас. Он опускает взгляд, чтобы посмотреть на свои ржавые передние конечности. Чем он отличается от мертвых автомашин? Почему он не должен упасть рядом с ними и уснуть вечным сном?
Никто не может ответить на эти вопросы.
С его груди с глухим стуком падает чешуйка; она катится среди стальных обломков и исчезает в водянистом лунном свете. Насекомые — и рядом, и вдали — на секунду умолкают, а затем вновь затягивают свою радостную песню, словно упавший объект — просто мелкий, не имеющий значения камешек.
Он пугается еще больше и прибавляет шагу. Ночное путешествие продолжается.
Писк доносится из определенной точки среди развалин. Звук тонкий и жуткий, он отличается от трескотни насекомых и птиц. Дракон-лошадь идет на звук, ищет его источник, раздвигая носом густую траву. Внезапно он замечает, что из неглубокой пещеры на него смотрят крошечные темные глаза.
– Кто ты? — спрашивает дракон-лошадь.
Он уже так давно не слышал собственный голос, что этот гулкий тембр кажется ему странным.
– Ты меня не узнаешь? — говорит тонкий голос.
– Не уверен, что я видел тебя раньше.
– Я — летучая мышь.
– Летучая мышь?
– Полузверь-полуптица. Днем я сплю, а ночью выхожу, чтобы летать между зарей и сном.
Дракон-лошадь внимательно рассматривает своего собеседника: острая морда, большие уши, свернувшееся в комок мягкое тело, покрытое тонким серым мехом. Два тонких перепончатых крыла поблескивают в лунном свете.
– А ты кто? — пищит летучая мышь.
– Кто я? — повторяет вопрос дракон-лошадь.
– Ты даже не знаешь, кто ты?
– Может, знаю, а, может, и нет. Меня зовут дракон-лошадь, а это значит, что я — дракон и лошадь одновременно. Вначале я был мифом в Китае, но родился во Франции. Не знаю, машина ли я, или зверь, жив я или мертв — возможно, во мне никогда не было оживляющей искры. Кроме того, я не знаю, гуляю ли я наяву или во сне.
– Как и все поэты, которые превращают сны в своих лошадей[9], — вздыхает летучая мышь.
– Что?
– О, ты напомнил мне одно старое стихотворение.
– Стихотворение?
Слово кажется дракону-лошади знакомым, но он не уверен, точно ли понимает его смысл.
– Да, мне нравятся стихи, — кивает летучая мышь. — Когда поэтов больше нет, стихи становятся еще ценнее.
– Поэтов больше нет? — осторожно спрашивает дракон-лошадь. — Ты хочешь сказать, что больше никто не пишет стихотворений?
– А разве это неясно? В этом мире уже не осталось людей.
Дракон-лошадь даже не оглядывается. Он знает, что она права.
– Что же нам тогда делать? — спрашивает дракон, немного помолчав.
– Мы можем делать все, что захотим, — отвечает летучая мышь. — Людей больше нет, но мир все еще существует. Смотри, какая красивая сегодня луна. Если хочешь петь — пой. Не хочешь петь — просто лежи. Если запоешь, мир тебя услышит; если будешь лежать тихо, то услышишь песню творения.
– Но я не слышу ее, — признается дракон-лошадь. — Я слышу только стрекотание насекомых среди развалин. Они меня пугают.
– Бедный малыш, твой слух не такой острый, как у меня, — сочувственно говорит летучая мышь. — Но меня ты услышал. Это странно.
– Неужели?
– Обычно летучих мышей слышат только их сородичи. Но мир огромен, в нем возможно все. — Летучая мышь пожимает плечами. — Куда ты идешь?
– Я не знаю, куда я направляюсь, — отвечает дракон-лошадь.
Это правда.
– У тебя даже нет цели?
– Я просто брожу. Кроме того, ходить — это все, что я умею.
– У меня цель есть, но я задержалась в пути. — В голосе летучей мыши звучит печаль. — Я летела три дня и три ночи, но потом за мной погналась сова и едва не оторвала мне крылья.
– Ты ранена? — заботливо спрашивает дракон-лошадь.
– Я сказала «едва». Неужели я похожа на легкую добычу?
Ее возмущенные слова прерывает приступ кашля.
– Тебе нехорошо?
– Меня мучает жажда. В полете у меня пересохло в горле, и я хочу пить. Но у местной воды вкус ржавчины, я ее ненавижу.
– У меня есть вода, — говорит дракон-лошадь. — Она нужна мне для представления.
– Ты дашь мне попить? Хотя бы глоток.
Дракон-лошадь наклоняет голову, и из его ноздрей вылетает белый туман, окутывающий крошечное тело летучей мыши. Она удовлетворенно расправляет крылья и аккуратно слизывает капли с меха.
– Ты добрый, — пищит летучая мышь. — Теперь мне гораздо лучше.
– Значит, ты продолжишь свой путь?
– Да. Сегодня у меня важное задание. А ты?
– Не знаю. Пожалуй, просто пойду вперед.
– Можешь немного понести меня? Я устала, и мне нужен отдых, но я не хочу опаздывать.
– Но я иду очень медленно, — пристыженно отвечает дракон-лошадь. — Мое тело создано так, чтобы я ходил с остановками.
– Мне все равно.
Взмахнув легкими крыльями, летучая мышь приземляется рядом с правым ухом дракона-лошади и повисает вниз головой, сжав веточку его длинного рога.
– Вот видишь, теперь мы сможем говорить на ходу. Что может быть лучше ночной прогулки, которая сопровождается беседой?
Дракон-лошадь вздыхает и осторожно двигает конечностями. Летучая мышь очень легкая, почти невесомая. Ее тонкий, хрипловатый голос шепчет стихи ему на ухо:
– «Я стою перед великой рекой, и меня охватывает стыд. Я устал, но чего я добился?..»
3
Они проходят мимо кладбища автомобилей. Дорога стала более ухабистой, а луна спряталась за дымчатыми облаками, так что освещает лишь отдельные участки пути.
Дракон-лошадь осторожно продвигается вперед; он боится упасть и сломать ногу. С каждым шагом все его тело скрипит и стонет, шестерни и винты отваливаются от него — клац-клац — и исчезают среди обломков и сорной травы.
– Тебе больно? — с любопытством спрашивает летучая мышь.
– Я не знаю, что такое боль, — признается дракон-лошадь.
– Вот это да! Я на твоем месте давно бы умерла от боли.
– Что такое смерть, я тоже не знаю.
Дракон-лошадь умолкает. Печаль и ужас вернулись. Если его можно считать живым, то рассеяна ли жизненная сущность по десяткам тысяч деталей, из которых состоит его тело, или же она сконцентрирована в каком-то особом месте? Если эти детали рассыплются по пути, будет ли он еще жив и сможет ли ощущать все, что происходит вокруг?
Время течет, словно река, и никого не ждет. В этом мире все подвластно влиянию времени.
– Так идти скучно, — говорит летучая мышь. — Расскажи что-нибудь. Ты родился очень давно и наверняка знаешь кучу историй, которых я не слышала.
– Историю? Я не знаю, что такое история, и уж точно не могу тебе ее рассказать.
– Это легко. Повторяй за мной: «Давным-давно…»
– «Давным-давно»…
– Что приходит тебе на ум прямо сейчас? Видишь ли ты то, что не существует?
Дракон-лошадь это видит. Ему кажется, что прямо у него на глазах колесо времени начинает вращаться в обратную сторону. Деревья исчезают, уходя в землю, из земли стремительно вырастают огромные здания, расходятся в стороны, словно море, оставляя в центре прямой, широкий проспект.
– Давным-давно существовал один оживленный мегаполис.
– Люди в нем есть? — спрашивает летучая мышь.
– Много, много людей.
– Ты их четко видишь?
Изображение перед глазами дракона-лошади проясняется, словно картина, нарисованная на длинном свитке. Дракон-лошадь видит людские радости и печали, их встречи и расставания, словно наблюдая за фазами луны.
– Давным-давно существовал один оживленный мегаполис. В нем жила молодая женщина…
Он начинает рассказывать истории этих людей.
Молодая женщина, не знавшая, что такое любовь, влюбилась в незнакомца, с которым познакомилась в чате в своем телефоне. Потом она узнала, что ее собеседник — всего лишь идеальная разговорная программа, но цифровой юноша тоже полюбил ее, и они счастливо прожили вместе всю жизнь. Когда женщина умерла, люди загрузили в «облако» запись ее жизни — ее хмурое лицо, ее смех, ее действия и реакции, и она стала богиней и для людей, и для искусственных интеллектов.
Один набожный монах пришел на завод, чтобы помолиться за роботов, которые страдали от эпидемии поломок и коротких замыканий. Но его преследовали призраки мертвых роботов. Когда расследование этих странных случаев подошло к концу, монаха нашли мертвым в крошечном гостиничном номере; его обнаженное тело было измазано кровью женщины. Вскрытие показало, что он тоже был роботом.
Одна знаменитая актриса славилась тем, что может играть самые разные роли. Она играла настолько мастерски, что папарацци подозревали, будто она — просто компьютерная симуляция. Но когда им все-таки удалось обмануть многочисленную охрану и проникнуть в ее особняк, они увидели только холодный труп на роскошной кровати. Самым ужасным было то, что все, кто смотрел на нее — невооруженным глазом или в объектив, — видели разных женщин. И даже много лет спустя эта актриса продолжала появляться на киноэкранах.
Слепой ребенок-вундеркинд начал играть в го против компьютера, когда ему исполнилось пять лет. Шло время, его навыки игры улучшались, и компьютер, игравший против ребенка, тоже становился умнее, поскольку учился у него. Много лет спустя, когда слепой игрок в го уже умирал, он сыграл еще одну партию против своего старого противника. Но он не знал, что во время игры другие люди вскрыли его череп и просканировали мозг, слой за слоем, загрузили оцифрованные результаты в компьютерные модули, у которых мог учиться компьютер. Эта последняя партия в го стала такой сложной, и никто уже не понимал, что в ней происходит.
Летучая мышь в восторге от историй; она танцует вниз головой. Затем она тоже начинает рассказывать.
Колокол, который звонил только раз в сто лет, забыли в темном подвале музея, расположенного в центре города. Но благодаря чудесному феномену резонанса, эхо его звона разносилось далеко; весь город усиливал его, и казалось, что колокол звучит, словно органный ансамбль. Услышав этот колокол, все благоговейно замирали.
Один беспилотник по утрам поднимался в небо и кружил над городом по часовой стрелке. На каждом круге его солнечные батареи подзаряжались. Когда весна сменялась летом, за ним, словно огромное облако, следовала стая молодых птиц, которые учились летать.
Горы книг, которые никто не читал, поместили в древнюю библиотеку, в которой всегда поддерживалась одна и та же температура — шестнадцать градусов Цельсия. Главный компьютер библиотеки мог прочитать наизусть каждое стихотворение на любом языке. Если вам каким-то чудом удавалось попасть туда, там вас ждал невероятно теплый прием.
Один музыкальный фонтан сочинял новую музыку, как только вы опускали в него монеты. По вечерам дикие кошки и собаки бросали в фонтан мелочь, найденную среди развалин, и тогда птицы и звери по очереди купались в фонтане, наслаждаясь чудесной музыкой, которая никогда не повторялась.
– Это правда? — снова и снова спрашивают друг у друга дракон-лошадь и летучая мышь. — А что потом? Что было дальше?
Тени танцуют в лунном свете. Чем дольше идет дракон-лошадь, тем длиннее кажется путь.
В конце концов до них доносится журчание воды, словно где-то по глубокому ущелью течет ручей. До того как построили мегаполис, здесь было множество ручьев и речек, но год за годом, по мере того, как людей становилось больше, они постепенно приручали речки, превращая их в озера, канавы и промозглые тоннели канализации. Но теперь все эти ручьи и реки снова вышли на свободу и бесцельно бродили по холмистой местности, подпитывая всех, кто здесь жил.
Дракон-лошадь останавливается. Дорога, по которой он шел, исчезает среди пруда, который раскинулся от горизонта до горизонта. Его поверхность покрыта слоями листьев лотоса; пролетает ветерок, и листья шуршат, создают круги на темно-зеленой и серо-белой поверхности воды. Из-за листьев выглядывают красно-белые цветы, похожие на кристаллы замерзшего лунного света; в их красоте нет ничего земного.
– Чудесно. — Летучая мышь негромко вздыхает. — От такого великолепия щемит сердце.
Дракон-лошадь удивлен; он чувствует то же самое, но не уверен, что у него вообще есть сердце.
– Идем дальше? — спрашивает он.
– Мне нужно перелететь через это озеро, — отвечает летучая мышь. — Но ты здесь не пройдешь. Ты сделан из металла; от воды у тебя, наверно, будет короткое замыкание.
– Возможно.
Дракон-лошадь медлит. Он никогда еще не заходил в воду.
– Тогда давай попрощаемся. — Крылья летучей мыши щекочут ухо дракона-лошади.
– Ты уходишь?
– Да. Не хочу опаздывать.
– Бон вояж!
– И тебе того же! Береги себя, и спасибо за истории.
– И тебе спасибо.
Стоя на берегу, дракон-лошадь смотрит, как тень летучей мыши уменьшается, а затем исчезает в ночи.
Он снова один. Бледная луна нежно подсвечивает все живое.
4
Он смотрит на свое отражение в воде. Ему кажется, что в начале путешествия его тело было меньше похоже на скелет. Чешуя почти вся отвалилась, и даже один рог куда-то делся. Через дыры в коже видны перепутанные связки проводов и кабелей, обмотанные вокруг его ржавого стального скелета.
Куда мне идти? Может, вернуться туда, откуда я стартовал? Или двигаться в противоположном направлении? Земля круглая; куда бы я ни отправился, я доберусь до цели — нужно просто идти.
Хотя дракон-лошадь еще думает о том, чтобы повернуть обратно, он сам того не осознавая, уже сделал шаг вперед.
Его передние копыта исчезают под ледяными волнами.
Листья лотоса нежно шуршат, прикасаясь к его животу. По их поверхности катится бесчисленное множество сверкающих капель: одни из них, немного поблуждав, возвращаются в исходную точку старта, другие сливаются, словно шарики ртути, а затем скатываются с края листа в воду.
Мир так прекрасен. Я не хочу умирать.
Эта мысль пугает его. Почему я думаю о смерти? Я сейчас умру?
Но бесконечный пруд с лотосами продолжает его искушать. Он движется вперед — один шаг, еще один. Он хочет добраться до другого берега, где еще никогда не был.
Вода поднимается, покрывает его ноги, живот, грудь, хребет, его шею.
Ноги дракона погружаются в илистое дно пруда, и он не может их вытащить. Его тело раскачивается, и он едва не падает.
Последняя золотистая чешуйка с плеском падает в воду, словно плавучий фонарь в форме листа лотоса. Волны медленно уносят ее прочь.
Силы дракона-лошади на исходе, но при этом он чувствует себя так, словно он сбросил с себя тяжелое бремя. Он закрывает глаза.
Он слышит звук текущей воды, словно он вернулся на родину. Перед его глазами возникают давно забытые картины. Кажется, сейчас он посреди океана, на огромном корабле, который идет в Китай. Возможно, все, что он видел и слышал за эти годы, всего лишь сон, который приснился ему во время этого долгого путешествия.
Легкий ветерок, похожий на еле слышный вздох, гладит его бороду.
Дракон-лошадь открывает глаза. К его носу прижалась крошечная летучая мышь.
– Ты вернулась! — Его переполняет радость. — Ты успела?
– Я заблудилась. — Летучая мышь вздыхает. — Пруд слишком велик. Я не могу найти противоположный берег.
– Как жаль, что я застрял в иле и не могу нести тебя дальше.
– Жаль, что у нас нет огня.
– Огня?
– Где огонь, там и свет. Я хочу осветить всем путь!
– Кому?
– Богам во тьме, одиноким призракам и заблудшим душам, всем, кто не знает, куда идти… Я всем укажу путь.
– Тебе нужен огонь?
– Да, но где его найти? Тут же одна вода!
– Огонь у меня есть, — отвечает дракон-лошадь. — Немного, но я надеюсь, что его хватит.
– Где он?
– Отойди в сторону.
Летучая мышь садится на лист лотоса чуть поодаль. Дракон-лошадь открывает пасть и высовывает черный язык, и из шва под ним вытекает чистый керосин. Синяя электрическая искра, вспыхнувшая на кончике языка, поджигает струю керосина, и в небо вылетает золотисто-алый столб огня.
– Я понятия не имела, что у тебя столько скрытых талантов! — восхищенно кричит летучая мышь. — Еще, еще!
Дракон-лошадь открывает пасть, и из нее снова вылетает огонь. Керосин легко загорается, даже после стольких лет хранения. Дракон-лошадь даже не помнит, когда в последний раз показывал этот фокус, — возможно, что он не делал этого после той битвы с пауком. Огонь такой теплый и красивый; он словно бог, который постоянно меняет свой облик.
– Миллионы хотят погасить огонь, и только я подниму его высоко над головой! — Голос летучей мыши звенит в ушах дракона-лошади, отдается в каждой его детали.
Этот фантастический огонь — буря из цветов, которая накроет святую родину.
Как и все поэты, которые превращают сны в своих лошадей,
У этого огня я переживу долгую, темную ночь.
Он ощущает себя горящей спичкой, но боли не чувствует.
Вдали появляются тусклые огни и собираются вместе, словно светлячки.
О, какая компания духов и демонов! Они всевозможных форм, сделаны из самых разных материалов и окрашены в самые странные цвета: нарисованные на дверях боги и будды; абстрактные граффити на заводских стенах; крошечные роботы, сделанные из компьютерных деталей; механический Гуань Юй, созданный из деталей грузовика; ветхие, древние каменные львы-стражи; плюшевые медведи-сказочники размером с дом; простые, неуклюжие собаки-роботы; коляски, которые могут петь колыбельные…
В них, как и в нем, сочетаются традиции и современность, мифы и технологии, сны и реальность. Они созданы благодаря Искусству, однако являются частью Природы.
– Время пришло! — радостно поет летучая мышь. — Пойдем с нами!
– Куда мы идем? — спрашивает дракон-лошадь.
– Куда угодно. Сегодня ночью ты обретешь вечную жизнь и свободу в поэзии и мечтах.
Она протягивает к нему крошечную лапку и поднимает его в воздух, где он превращается в бабочку с темно-красными глазами и золотистыми крыльями, которые покрыты иероглифами. Он смотрит вниз и видит огромное тело дракона-лошади; оно все еще горит в бесконечном пруду с лотосами, словно восхитительный факел.
Вместе со своими спутниками он взлетает в небо, и земля, покрытая развалинами, исчезает вдали. Летучая мышь продолжает шептать ему на ухо:
Через тысячу лет, если я снова появлюсь на свет на берегу родной реки,
Через тысячу лет я снова буду владеть рисовыми полями Китая и заснеженными горами царя Чжоу, где живут небесные лошади.
Прощай. Он вздыхает.
Пламя исчезает вдали.
Они долго летят, пока не добираются до края света.
Куда ни посмотри, повсюду мрак. Между небом и землей лежит только огромная сверкающая река.
Синяя вода блестит, словно огонь, словно ртуть, словно звезды, словно алмазы, — поблескивает, сверкает, сливается с темной ночью. Никто не знает, где ее пределы.
Призраки размахивают крыльями, направляясь к противоположному берегу. Они, словно туман, словно облако, словно радуга, словно мост, соединяют два мира.
– Торопись, — говорит летучая мышь.
– А ты?
– У меня еще остались дела. Когда взойдет солнце, я должна вернуться в гнездо, чтобы спать и ждать следующей ночи.
– Значит, мы снова прощаемся?
– Да. Но мир такой огромный, наверняка мы встретимся снова.
Они обнимаются, обворачивая друг друга своими крошечными крыльями. Дракон-лошадь поворачивается, чтобы уйти, и летучая мышь читает на прощание еще несколько строк:
Я еду на фениксе, которому пять тысяч лет, и на драконе, чье имя Лошадь, и мне суждено потерпеть поражение.
Но сама Поэзия, вооруженная солнцем, неизбежно победит.
Дракон-лошадь направляется к противоположному берегу, сколько он уже пролетел, он не знает. Под ним течет звездная река.
Рядом с берегом его родина — крошечный, тихий остров Нант. Здесь уже много лет спят механические животные: карусельная лошадь; слон весом пятьдесят тонн; огромная жуткая рептилия; цапля с размахом крыльев в восемь метров, способная нести человека; странные механические муравьи, цикады и хищные растения…
Дракон-лошадь видит своего старого напарника, паука — тот умиротворенно лежит в нежном лунном свете, подогнув под себя все восемь ног. Сложив крылья, дух дракона-лошади, словно капля росы, падающая с небес, осторожно приземляется на его голове.
Если запоешь, мир тебя услышит; если лежишь тихо, то услышишь песню творения.
Ночной ветерок приносит звуки ударов, треска и скрежета металла. Дракон-лошадь вдыхает ароматы машинного масла, ржавчины и электрических искр. Его друзья уже пробудились и наверняка устроят великий пир в честь его возвращения.
Но сначала он как следует выспится.
Чтобы узнать больше о драконе-лошади, посмотрите следующие ролики:
https://www.youtube.com/watch?v=QQxkVKBp6HY
https://www.youtube.com/watch?v=0nj0d_ZJQQw