Выяснив, в чем проблема, соответствующие власти сменили курс. Поскольку отфильтровать все комбинации букв, означающих то или иное слово, было невозможно, власти запретили использование всех слов, кроме тех, которые зафиксированы в словарях. Поначалу эта тактика была очень успешной, и благодаря ей число нарушителей значительно снизилось. Но очень скоро люди обнаружили, что можно обсуждать опасные идеи с помощью каламбуров, омонимов и рифмующегося сленга. Граждане с богатым воображением использовали метафоры, метонимию, аналогию, этимологию и другие приемы, чтобы заменить запрещенные слова разрешенными. Человеческий разум значительно превосходил компьютеры в креативности. Компьютер мог перекрыть один путь, но у человека оставалось великое множество других путей.
Казалось, что чаша весов в этой скрытой борьбе склонилась на сторону народа, но затем появился человек, мысливший нестандартно. Кто он, оставалось загадкой: одни говорили, что он — главный администратор соответствующих властей; другие утверждали, что он — опасный преступник, которого арестовали за многократное применение запрещенных слов. Именно он переломил ход войны между Государством и людьми.
Он объяснил властям, что правила должны не перечислять запрещенные слова, а рассказывать, что именно можно говорить, и как это можно говорить. Соответствующие власти немедленно воспользовались его советом и выпустили новые инструкции. «Список запрещенных слов» удалили, и его заменил «Список здоровых слов».
На этот раз люди начали проигрывать. В прошлом они радостно играли в кошки-мышки с властями в Сети и в повседневной жизни, но теперь Государство взяло людей за горло, поскольку вся структура и «кирпичи» языка оказались под его контролем.
Тем не менее люди не сдались. Они начали выбирать отдельные слова из «Списка» и использовать их в новых сочетаниях, чтобы придавать им преступные значения. Например, повторенное дважды слово «стабилизировать» означало «свергнуть», а «стабилизировать» и «благополучие» вместе означали «скрыть».
Соответствующим властям пришлось следить за новыми веяниями, удалять все больше слов из списка.
– Пока в мире есть даже два слова, или даже две буквы, люди все еще могут свободно обмениваться идеями. Вы азбуку Морзе знаете?
Вагнер сделал паузу, глотнул вина и с удовольствием рыгнул.
– Но за эту войну пришлось дорого заплатить: мы утратили язык. У нас все меньше возможностей выражать свои мысли, наша речь становится сухой и банальной. Все больше людей выбирают молчание. Но с точки зрения соответствующих властей это хорошо, — заметил Ланселот. Он, явно встревоженный, ритмично постукивал пальцами по столу. — Разве не стремление людей к свободе ставит язык на грань уничтожения? Какая ирония! Но смеяться последними будут соответствующие власти.
– Нет-нет. Они не поймут, какое чувство связано со смехом, — возразил Вагнер.
– Мне кажется, что соответствующие власти живут в постоянном страхе. Они боятся, что люди начнут использовать слишком много слов и выражать слишком много мыслей, и это позволит им выйти из-под контроля. — Лицо Артемиды стало холодным, жестким, словно она была на работе. — Построим здоровую и стабильную Сеть!
Дюрас, Ланселот и Вагнер расхохотались. Не смеялся только Арвардан, у него в голове застряли слова Ланселота: на войне между народом и соответствующими властями умирает язык. Значит, «Клуб общения» — просто шанс насладиться последней минутой тишины, когда задернули занавеску на окне в вагоне поезда, который мчится к обрыву.
На этой неделе у Дюрас были критические дни, и поэтому она ушла рано. Артемида вымыла чашки и улыбнулась мужчинам.
– Ну что, попробуем вчетвером?
Ланселот похлопал Арвардана по плечу.
– Мы пока посидим здесь. Я хочу кое-что обсудить с Ван Эром.
Артемида повела Вагнера во вторую спальню. Арвардан пришел в замешательство, не понимая, что нужно Ланселоту.
Ланселот снова сел на диван. Его лицо посерьезнело.
– Вагнер рассказывал тебе про радикальные организации? — спросил он.
Арвардан кивнул.
– Что ты о них думаешь? — спросил Ланселот.
– Я восхищаюсь этими людьми, но не уверен, что стоит заходить так далеко. Одними словами сыт не будешь.
Хотя Арвардан никогда не был в горах, он часто слышал, что люди там живут бедно.
Горько рассмеявшись, Ланселот глотнул кофе из чашки.
– Когда-то я был в одной из групп радикалов. Но теперь я дезертир.
Арвардан уставился на него.
– Поначалу у меня были идеалы, — продолжал Ланселот. — Я ушел в горы и присоединился к радикалам. Но когда восторг от обретенной свободы прошел, остались только лишения и боль. В конце концов я дрогнул и, бросив друзей, тайком пробрался в Столицу. Теперь я прячусь в спальне девушки, болтаю, трахаюсь, пью кофе и говорю, что доволен жизнью.
– Ты жалеешь о том, что ушел?
– То, о чем я жалею, — не главное. — Ланселот протянул Арвардану клочок бумаги с адресом. — Выучи адрес, а бумагу съешь, — сказал Ланселот. — Если вдруг твоя жизнь тебе надоест, сможешь в любое время уйти в горы и связаться с ними.
– Ты и другим дал этот адрес?
– Нет. Нам достаточно «Клуба общения», но ты — другой, ты очень похож на меня в молодости. Ты выглядишь тихим, но внутри тебя есть опасная искра. Я уже утратил амбиции и желание изменить мир, но не хочу, чтобы все остальные стали такими же, как я.
– Но я…
– Ничего мне не обещай. Это просто еще один вариант.
Вернувшись домой, Арвардан лег на кровать, положил руки за голову и погрузился в раздумья. Он был без ума от Артемиды и ничего не мог с этим поделать. Арвардан завидовал Уинстону из романа «1984»: у Уинстона и Джулии была своя комната — мир, который принадлежал только им двоим.
(Арвардан вспомнил и разговор с Ланселотом, но быстро выбросил его слова из головы — прячущиеся в горах радикалы привлекали его не так сильно, как тело Артемиды.)
Однажды во время «откровенного общения» с Артемидой Арвардан поведал ей о своих мыслях. Она не ответила ему напрямую, но заметила, что их отношения достигли своего предела, и уже не изменятся. Соответствующие власти не будут спать вечно.
– Мы можем выразить наши чувства только в клубе, но это уже огромная роскошь, — сказала она, нежно поглаживая его грудь. — В «Клубе общения» мы — Артемида и Ван Эр, но в остальное время ты ARVARDAN19842015BNKF, а я — ALICE19387465BJHD.
Арвардан мог лишь вздохнуть в ответ. На самом деле он и не должен был просить о большем.
Изменились не только его чувства, но и Сеть. С тех пор как Арвардан вступил в «Клуб общения», он постепенно начал замечать скрытые стороны Сети. Как и сказал Вагнер, война между людьми и соответствующими властями не закончилась. Речь и мысли продолжали проникать сквозь трещины в системе.
Арвардан заметил, что в шаблонных письмах и сообщениях на форумах скрыто много деталей, на которые стоит обращать внимание. Многие люди создавали свои шифры, и в каждом случае требовался отдельный способ расшифровки. Арвардан не знал, каким тайным смыслом обладают подобные сообщения, но был уверен в одном: «Клуб общения» — не единственная подпольная группа. Вагнер был прав: люди всегда пытались использовать «здоровые» слова для выражения «нездоровых» мыслей.
В прошлом Арвардан лишь подозревал, что его как-то ограничивают, но теперь четко видел пульсирующие артерии и вены системы, а также трюки, которыми пользуются соответствующие власти. Свобода, которой он наслаждался в «Клубе общения», заставила его острее чувствовать отсутствие свободы в обычной жизни.
«Иди ты в жопу, сволочь!»
На каждом заседании клуба трое мужчин выкрикивали эти слова. Они прекрасно понимали, что это ни на что не влияет, но им нравилось ощущение, которое создавала у них данная фраза.
Одна неделя выдалась для Арвардана особенно напряженной. Его коллегу по неизвестной причине устранили, весь проект лег на плечи Арвардана. В ходе проекта предстояло создать программу для соответствующих властей, которая позволяла бы управлять энергоснабжением нового, мощного и активного «слушателя». Обычно Арвардану о таких вещах не сообщали, но поскольку он лишился коллеги, начальство решило ввести его в курс дела. Программа была сложной, и ему пришлось работать на компьютере более двенадцати часов в день, делая перерывы только для того, чтобы поесть, выпить дистиллированной воды, или немного поспать, когда тело уже не выдерживало нагрузок. Комната Арвардана пропахла потными носками и рубашками.
По стечению обстоятельств, в его комнате вышло из строя отопление: серые радиаторы, в которых уже не циркулировала горячая вода, стали ледяными. Арвардан проверил их и понял, что проблема не в трубах. Поскольку подобное несчастье произошло и с его соседями, значит, сломалась вся система. Единственный плюс заключался в том, что теперь, когда его жилище превратилось в холодный погреб, в нем уже не так воняло. В комнате, в которой и так было неуютно, все поверхности покрылись слоем инея. Арвардан надел всю теплую одежду, залез в постель и направил на себя вентиляторы компьютера — единственного источника тепла.
Соответствующие власти временно запретили слова «тепло», «печь» и другие, похожие на них, и отправить жалобу в организации, занимающиеся отоплением, Арвардан не мог. Ему оставалось одно — тихо ждать. Чтобы терять меньше тепла, он старался двигаться как можно меньше; шевелились только его пальцы на клавиатуре.
На четвертый день после поломки отопления радиаторы наконец начали гудеть и лязгать: в них потекла горячая вода. Комната снова нагрелась, а временно запрещенные слова вернулись в «Список». Поэтому письма и сообщения на форумах пестрели такими фразами, как «Поздравляем соответствующие власти за то, что они стремительно восстановили подачу тепла и согрели нуждающихся людей!» и «Народное правительство заботится о народе!» и так далее.
Но для Арвардана это произошло слишком поздно: он простудился, жутко простудился. Его голова болела так, словно кто-то всадил в нее разрывную пулю. Он мог лишь лежать на кровати и ждать врача.