Тан Фэй — писательница, работы которой (под псевдонимами) были опубликованы в таких китайских журналах, как «Мир научной фантастики», «Фэнтези Цзючжоу» и «Фэнтези старая и новая». Она пишет фэнтези, научную фантастику, сказки и уся (фэнтези о боевых искусствах), но предпочитает создавать такие истории, которые выходят за границы жанров. Кроме того, она литературный критик, и ее эссе выходят в китайском журнале «Экономический обозреватель».
Когда Тан Фэй не пишет, она занимается фотографией и танцами. Ее серии фотографий, посвященные жизни ЛГБТ-сообщества в Китае, привлекли к себе большое внимание. В данный момент она работает над долгосрочным проектом, связанным с освещением «Всемирных конвенций научной фантастики», которые проводятся в разных странах мира.
Переводы ее работ выходили в Clarkesworld и Apex. Рассказ «Девушка по вызову» Рич Хортон выбрал для антологии «Лучшая научная фантастика и фэнтези» 2014 года.
Многие произведения Тан Фэн не поддаются классификации. Она очень эффективно использует сюрреалистические образы и игру слов, и не колеблясь вводит читателя в заблуждение, если это служит целям истории.
Тан Фэй живет в Пекине, но старается как можно чаще из него выезжать. Она считает себя гурманом и испытывает особо теплые чувства к темному шоколаду, сыру с синей плесенью и хорошему вину.
Девушка по вызову
Утро пролезает в окно; тени отступают от Тан Сяои, словно зеленые волны, наполненные ароматом деревьев. Там, где раньше была вода, остается только стройное обнаженное тело Сяои в слабом солнечном свете.
Она открывает глаза, встает, одевается, чистит зубы, стирает полотенцем пену, оставшуюся в уголке рта. Она смотрит в зеркало: поначалу ее лицо совершенно серьезное, но в конце концов на нем появляется улыбка пятнадцатилетней девочки. Над Тан Сяои свисает кусок розовых обоев, приклеенных к потолку. Это уже четвертое место, где обои отстали.
«Мой дом наполнен расцветающими бутонами», — думает Сяои.
– На стене растет пятно, — говорит ее мать. — Наверняка трубы протекают.
Они садятся за роскошный завтрак: соевое молоко, яичница, поджаренные на сковороде баоцзы, овсянка. Сяои ест молча.
Перед уходом она достает из рюкзака пачку денег и кладет ее на стол. Мать отворачивается к раковине, чтобы вымыть посуду, и притворяется, будто ничего не видит. Шум текущей воды заглушает шаги Сяои.
Сяои проходит мимо матери, мимо стола, на котором лежат деньги, и закрывает зверь. В коридоре очень тихо; она вообще ничего не слышит.
У нее дрожат колени.
Она прикасается к серебряному кулону, висящему у нее на шее, — кулону в виде свистка для собак.
Школа находится на другом конце города, поэтому Сяои приходится ехать туда на четырех автобусах.
Однажды Ли Бинбин предложила ездить вместе на машине ее отца. Кататься на BMW с личным шофером очень приятно.
Но Сяои отказалась, ведь в школе так скучно: сидеть там — все равно что ехать на еще одном автобусе. И раз уж ездить на автобусе все равно придется, то какая разница, на какой остановке сесть? Этого Сяои, конечно, Бинбин не сказала. Она вообще не любит говорить — разве что с ними.
Они никогда не появляются в школе, и поэтому там еще скучнее. Целый день Сяои сидит на последнем ряду, у окна, и размышляет. Никто к ней не лезет — ни на уроке, ни на перемене.
Друзей у нее нет; с ней никто не разговаривает, никто ее не замечает. Девочки любят сбиваться в стайки: если у тебя большие сиськи — ты в одной группе, если маленькие — в другой. Иногда большегрудая девочка может общаться с плоскогрудой, но обычно такая дружба быстро заканчивается.
Сяои от них отличается. Она никогда не носит лифчик, и многие считают это странным. Кроме того, девочки узнали про них. Куда бы ни пришла Сяои, все резко умолкают, чтобы снова заговорить, как только она отойдет хотя бы на пару шагов: «Смотрите, это Тан Сяои!»
Да, это Тан Сяои. Никто не знает, что с ней делать. Если бы не Бинбин, у которой иногда возникают навязчивые идеи, жизнь Сяои была бы абсолютно тихой и спокойной.
– Ты слышала, что Ли Цзянь и Дин Мэн теперь вместе? — спрашивает Бинбин.
Заканчивается география — последний урок сегодня утром. Бинбин, сидящая рядом с Сяои, болтает без умолку. Время от времени она делает паузу в своем монологе и затягивается сигаретой. Докурив, она уже не может сдерживаться:
– Сяои, ты знаешь, какие про тебя ходят слухи? Это правда? Они все очень старые и богатые? Богаче моего папы? Сколько они тебе платят?
Сяои подпирает подбородок ладонью и смотрит в окно. Очередь у столовой становится все длиннее, она уже дошла до зонтичного дерева, которое растет у школьных ворот.
В этот миг у ворот останавливается невзрачный автомобильчик. Дверь машины открывается, но наружу никто не выходит. Он ждет, ждет Сяои.
Сяои медленно встает из-за парты и выходит из класса. Ее шаги сопровождает легкое эхо; волосы волной летят над ее плечами, словно ей в лицо дует ветерок.
Вокруг нее — тишина. Солнечный свет врезается ей в спину, словно лезвие ножа.
– Я сделал так, как ты велела, — взял другую машину. Зачем тебе она? Это… необычно.
Мужчина средних лет, которого Сяои впервые видит, поворачивается к ней. Они — школьница в короткой синей юбке и мужчина в элегантном китайском костюме «ханьфу» — еле втиснулись на заднее сиденье маленькой «Дайхацу Шарейд». Время от времени, забыв об осторожности, они соприкасаются коленями и немедленно отводят их в стороны.
На водительском сиденье сидит шофер в аккуратно выглаженной форме, на плечах у него серебристые эполеты, на руках — новые белые перчатки.
– Ты приехал с шофером, — хмурится Сяои.
– Я уже давно не водил машину.
Сяои смотрит из окна на поток автомобилей — поток, который вообще не течет. Сегодня пятница, и пробки начались уже с полудня. Но на самом деле это не важно: они никуда не торопятся. Мужчина достает носовой платок, чтобы вытереть пот со лба. Кондиционер в машине не работает — для тех, кто привык ездить на «Кадиллаках», это неприятно.
– Куда едем? — спрашивает он.
– Никуда.
Они всегда такие добродушные, они обращаются с ней, как с домашним питомцем — с благоговением, к которому примешивается презрение. Пока не дошло до дела, они все одинаковые.
Сяои поворачивается к мужчине и внимательно на него смотрит. У него темные глаза — странные, но дружелюбные. Они вцепляются в нее и не отпускают.
– Что мне нужно делать? — спрашивает она.
– То же, что ты делаешь с другими.
– То есть о том, что ты хочешь, ты не думал.
Мужчина смеется.
– Просто я не знаю, сумеешь ли ты меня удовлетворить.
– Ты жадный.
Сяои подмигивает ему. Ее ресницы, длинные и темные, обольстительно дрожат.
Кадык мужчины ходит вверх-вниз. Мужчина видит, как рубашка облегает тело Сяои, и понимает, что на ней нет лифчика.
– Давай начнем прямо сейчас, — говорит Сяои.
– В машине?
Сяои протягивает руку и закрывает мужчине глаза. Ее пальцы холодны как лед.
Мужчина открывает глаза. Ничего не изменилось. «Шарейд» по-прежнему «Шарейд». Дорога все еще похожа на кишку человека, страдающего запором.
Но шофер исчез.
Клиент — опытный человек. Он знает, когда нужно сохранять спокойствие.
– Они были правы насчет тебя. Похоже, именно ты мне и нужна.
– Тут полно места. Можешь вытянуть ноги.
Мужчина так и делает. Он видит, что его ноги медленно проходят через переднее сиденье, словно сквозь тень. Он расслабляется и откидывается на спинку сиденья. Так гораздо удобнее. Он заплатил оговоренную сумму и теперь может получать удовольствие: все это — часть сделки.
Частные клубы, особые услуги и другие виды элитных развлечений уже давно перестали его радовать. Он ищет особые ощущения — такие, какие дарит эта девочка. На сайте про нее написано так: «Я продаю истории. Особые. Дорого. Остерегайтесь подделок. Приезжайте на старой машине. Возьмите с собой достаточную сумму денег. Что бы ни произошло, мы не должны больше встречаться».
Его правый указательный палец дрожит. Все готово. Мужчина садится; он в предвкушении. Он начинает верить, что она способна исполнить все, что обещала.
– Я готов, — говорит он.
Сяои кивает. Он даже не заметил, как она пересела в кресло напротив него — туда, где должно быть водительское сиденье.
– Повторяю вопрос: что тебе нужно?
– У меня все есть.
Сяои молча смотрит на мужчину, а затем снимает с себя туфли и залезает с ногами на кресло, погружается в его мягкую белую кожу.
– Когда все как следует продумаешь, скажи. Кстати, оплата у меня почасовая.
«Сложный клиент, — думает она. — Он меня вымотает». Она принимает решение закрыть глаза и экономить силы.
– Может, расскажешь мне что-нибудь особенное? О том, чего у меня нет, или о том, что я не испытывал?
– Историю, — говорит Сяои.
– Точно.
Сяои открывает глаза, но позу не меняет.
– Мне сказали, что ты очень хорошая, что ты уникальная. Но ты дорого стоишь. Все, кто пользовался твоими услугами, говорят, что ты…
Человек, похоже, не замечает, что в его голосе звучит крайнее возбуждение.
Его речь прерывают автомобильные гудки. Кажется, что звуки доносятся откуда-то издали. Мужчина чувствует: происходит что-то не то. Воздух становится разреженным; солнечный свет — слишком резким. Его уши наполняет какой-то шелест. Ему сложно определять плотность предметов. Это совсем другой мир.
Человек встает и начинает ходить по маленькой и темной «Дайхацу Шарейд». Но на то, чтобы обойти ее по кругу, у него уходит десять минут. Он и не думал о том, что ход времени может измениться.
– Я расскажу тебе ласковую историю, — говорит Сяои, когда мужчина снова садится.
– Такие истории я слышал. Они жидкие. Липкие, мокрые, наполненные запахами слез и соплей. Мне они не нравятся.