и близким другом. Смею сказать –
самым способным учеником из всех, какие у меня когда-либо были. Я-то думал, что это он будет меня хоронить и продолжит мое дело. К сожалению, судьбе угодно было распорядиться иначе.
– Мне хотелось бы как можно скорее освободить вас от своего присутствия, – сказал поручик. – Я прекрасно понимаю, как это вас всех тяготит. Но тем не менее я должен переписать ваши фамилии, имена и остальные данные.
– Вы будете нас допрашивать? – удивился адвокат.
– Этого не удастся избежать.
– Удивительно, право. Я пятнадцать лет выступаю в роли адвоката и еще ни разу не давал показаний, не был подозреваем и не попадал даже просто в свидетели. Но на этот раз, вижу, мне кажется, этого не миновать.
– Пожалуй, так, пан адвокат, – согласился поручик. –
Понимаю, что сейчас вы все возбуждены, взволнованы, так что перенесем эту неприятную процедуру на следующий раз. Сегодня я лишь запишу ваши фамилии и адреса, и мы договоримся о времени, когда вы завтра подъедете к дворцу Мостовских, где находится Варшавское управление милиции. Я там буду с девяти утра до двух часов дня. Вы не представляете, с каким огромным желанием я отказался бы от этих допросов, но, направляя дело прокурору – ведь только он может закрыть его, – мы должны представить соответствующие обоснования. Поверьте мне, все это отнимет у каждого из вас не более пятнадцати минут.
– В любое время я к вашим услугам, – заверил поручика
Войцеховский. – Если позволите, я буду у вас ровно в девять утра.
– А я могу приехать вместе с мужем? – спросила хозяйка дома.
– Безусловно.
– У меня завтра в суде два дела. Одно в девять, второе –
в одиннадцать, я, наверное, смогу к вам подъехать что-нибудь около двух часов. – И Потурицкий вопросительно посмотрел на поручика. – А если разбирательство затянется, как тогда быть?
– Тогда приезжайте послезавтра или же завтра в любое время, обратитесь к дежурному офицеру. Он будет в курсе дела и составит краткий протокол опроса свидетелей – вы все будете давать показания как свидетели.
Межеевский переписал фамилии и домашние адреса игроков в бридж и договорился, кто и когда явится в управление для дачи показаний. Захлопнув блокнот, он спрятал его в карман и, уже прощаясь, обратился к хозяйке дома:
– Позвольте выразить вам сочувствие, весьма прискорбно, что в вашем доме произошло столь трагическое событие, и вы, пани Бовери, примите мое соболезнование.
Еще раз извините, что я вторгся в ваш дом, но служба есть служба, ничего не поделаешь.
Профессор проводил его до двери.
– Какой приятный молодой человек, – отметила Потурицкая. – Какой тактичный.
– С огорчением вынужден признать, что офицеры милиции по воспитанию и такту на голову выше молодых врачей. Особенно тех, что работают в «Скорой помощи». –
Доктор Ясенчак явно не мог простить своему коллеге из
«Скорой помощи» его неуступчивость.
– Думаю, нам не повредит, если мы выпьем по чашечке крепкого черного кофе, – предложила пани Эльжбета. – А
может быть, после всех этих треволнений немного перекусить? Есть прекрасный бигус, я сейчас разогрею.
– Спасибо, Эля, но я так взволнована, что не смогу ничего проглотить, – отказалась Кристина Ясенчак. – Мы, пожалуй, пойдем.
– Да, Эля, – поддержала ее Янина Потурицкая. – Чем скорее мы уйдем, тем лучше. Я вижу, ты едва держишься на ногах, и профессор выглядит усталым.
– Еще бы, после такой встряски, – добавил Анджей
Бадович. – Я думаю, всем нам следует отдохнуть. Завтра опять придется возвращаться к столь трагическим последствиям сегодняшнего вечера.
Хозяева не стали удерживать гостей и лишь Мариоле
Бовери предложили остаться переночевать. Но та отказалась, англичанин любезно предложил проводить ее домой.
Расходились молча. Каждый все еще переживал про себя случившееся. И лишь доктор Ясенчак, стоя в прихожей уже в пальто, мрачно пошутил:
– Пся крев! Раз в жизни выпал большой шлем, но так и не довелось его разыграть.
ГЛАВА IV. ВСЕ ЛГУТ
Два дня спустя в кабинете полковника Немироха раздался телефонный звонок.
Полковник выслушал краткий доклад.
– Изложите все это письменно по форме и пришлите, как только будет готово. Прямо на мое имя, – распорядился он. Положив трубку, он вызвал секретаршу, пани Кристину.
– Вызовите ко мне срочно поручика Межеевского со всеми материалами по делу Лехновича.
Не прошло и пяти минут, как поручик был уже в кабинете шефа с серой папкой в руках.
– Как движется дело?
– У меня все готово, – не без гордости доложил Межеевский. – Фотографии, описание места происшествия, протоколы опроса свидетелей. Жду только результатов вскрытия, после чего отправлю все материалы прокурору с предложением закрыть дело.
– Покажите материалы. Меня интересуют показания свидетелей.
Поручик достал из папки пачку листов машинописного текста и протянул полковнику. Сверху на каждом листе типографским способом крупно отпечатанный заголовок:
«ПРОТОКОЛ ОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ».
Немирох углубился в чтение протоколов в том порядке, в каком они лежали. Начал он с показаний профессора
Войцеховского.
«…доцента Станислава Лехновича я знал с 1961 года, то есть с момента его учебы в институте. Уже тогда он
обращал на себя внимание своими незаурядными способ-
ностями. Позже Лехнович стал моим ассистентом, за-
тем защитил у меня степень-магистра, а позже – док-
тора наук.
…звание доцента Лехнович получил позднее, в инсти-
туте органической химии Академии наук, в это время он
уже занимался проблемами гидрогенизации угля и наши
непосредственные научные контакты прекратились, хотя
я по-прежнему поддерживал с ним дружеские отношения
и мы оба с супругой считали его членом нашей семьи. Как
правило, он бывал у нас на всех торжествах и регулярно
проводимых в нашем доме партиях в бридж.
…свидетелем самого инцидента, если, впрочем, в дан-
ном случае вообще уместно говорить об инциденте, я, собственно, не был, поскольку играл за другим столом в
соседней комнате. Правда, я слышал, как доктор Ясенчак
объявил большой пиковый шлем, а вскоре после этого за
столом вспыхнула словесная перепалка между Ясенчаком, адвокатом Потурщким и Лехновичем. Но что именно по-
служило поводом для разногласий и какие при этом
употреблялись выражения, я не слышал, да, честно говоря, и не помню. В конце концов, я вошел в их комнату с наме-
рением вмешаться и успокоить слишком уж возбужден-
ных игроков. Все уладилось само собой. Надо сказать, что
в бридже подобного рода вещи порой случаются. Для ус-
покоения нервов я предложил выпить коньяку, разлив его, я
раздал бокалы, стоявшие на цветных салфетках. Неко-
торые бокалы были полны, я наливал в пустые. Наливал, насколько помню, «мартель».
…убедившись, что игра вошла в нормальное русло, я
направился к своему столику и тут вдруг услышал стук
падающего тела и сразу же крик жены. Я обернулся: Лехнович лежал на полу, привалившись головой к дивану, прижав руку к сердцу, и мне показалось, что он никак не
мог вдохнуть. Доктор Ясенчак тут же бросился на по-
мощь. Кто помогал ему укладывать Лехновича на диван, не
помню. Доктор, понимая, что Лехнович находится в тя-
желом состоянии, немедленно вызвал «скорую помощь».
Увы, Лехнович скончался до прибытия реанимационной
машины. Надо сказать, что в последнее время он довольно
часто жаловался на плохое самочувствие и даже был у
врача. Его внезапная смерть – тяжелая утрата для на-
шей науки: в его лице мы потеряли подающего большие
надежды молодого ученого. Для меня это тоже тяжелый
удар: я потерял друга и ученика, которым по праву гор-
дился».
– Гм… – хмыкнул полковник и принялся за очередной протокол.
Из показаний Эльжбеты Войцеховской следовало, что она – инженер с ученой степенью, работает в институте химии на Жолибоже научным сотрудником. Со Станиславом Лехновичем была знакома еще во время учебы в
Политехническом институте: она училась на первом курсе, а будущий доцент в том году защитил диплом и был оставлен ассистентом на кафедре. Он пользовался симпатией и уважением студентов, всегда охотно помогал им. Как ассистент, он не ограничивался лишь формальным проведением семинаров, коллоквиумов, и приемом зачетов, но и считал для себя делом чести добиваться, чтобы все его «подопечные» действительно хорошо знали преподаваемые им предметы. Часто он помогал и по другим предметам.
«Докторская диссертация Лехновича, – читал далее полковник, – стала настоящим событием в институте.
Это была новаторская работа, она потом была опубли-
кована в крупных специальных журналах Соединенных
Штатов, Франции и Советского Союза».
В то же примерно время Эльжбета стала женой профессора Зигмунта Войцеховского, знакомство с доцентом переросло в подлинную дружбу с любимым учеником мужа. Эта ничем не омрачаемая дружба продолжалась до самого дня трагической смерти Лехновича. В субботнем бридже поначалу предполагалось сыграть впятером: хозяева дома, Потурицкие и Кристина Ясенчак без мужа, поскольку доктор готовился к какой-то важной научной конференции. Но когда пришлось пригласить англичанина и профессора Бадовича, решили увеличить число игроков до десяти. Войцеховский уговорил Лехновича прийти к ним вместе со своей невестой, хотя они предполагали поначалу провести вечер как-то иначе. Лехнович был человек обязательный и охотно принял приглашение своего учителя, а Мариола Б