– Я должна проверить лоты, которые лежат в коробках – может, там…
Майя наклоняется над кучей вещей, ее движения беспомощны, тонкие пальцы осторожно перебирают предметы, разбросанные по полу.
– Паш, а полицию ты вызвал? – Ника помогает Майе запихнуть в коробку самовар. – Громоздкий, зараза… нет, давай боком его… ага, вот так. Паш, полиция едет, а мы здесь все трогаем…
– Я не вызывал полицию. – Олешко поднял с пола какую-то книгу и поставил ее на полку. – Не вижу в этом никакого смысла. Сейчас приедет человек, снимет отпечатки – хотя я думаю, что люди, побывавшие здесь, не оставили «пальчики». А потом нужно прибраться и подумать, что могли искать. Майя, что у тебя было такое, ради чего можно устроить вот такой разгром среди бела дня? Ты каждый день работаешь в супермаркете?
– Деньги были, но они их не нашли. И – да, я каждый день до часу дня в «Восторге», уже скоро год.
– Деньги? Нет, искали что-то другое.
– Я не знаю что.
– А твою коллегу убили вчера в этом же подъезде…
– Ну… да. А как это может быть связано?
– Может, и никак, но я думаю, что связь есть. Ничего необычного не было в последнее время?
– Нет… Ах да! Позавчера в мусорном баке Светка обнаружила труп какого-то мужчины.
– Ну вот. А кто он такой, не знаешь?
– Нет, я и не видела его, но не думаю, что это кто-то из местных, иначе я бы уже знала, бомжи бы мне сказали. А он только и сказал, что…
– Кто – он? Майя, говори толком! – Олешко пристально смотрит на нее, он уже сделал свои выводы. – Кто тебе что сказал?
– Макар, бомж здешний. Я сегодня убирала Светкин участок, а он мне и говорит: видел накануне, как убили того, что в баке. Их двое было, одного он узнал. А это значит, что убийца кто-то из здешних жильцов!
– Понятно. Ладно, возьми свои вещи и езжай, пока здесь жить нельзя, да и незачем – тут сейчас люди будут работать.
– Но…
– А пока у меня побудешь. – Ника погладила Майю по плечу. – Поселю тебя в кабинете, там вы с Максом поместитесь оба.
– Но я работаю!
– Вот и отлично, работай. – Олешко набирает номер в сотовом. – А сейчас возьми какие-то шмотки и езжай с Никой и Максимом, не мешай мне работать.
Майя подбирает из кучи вещей на полу белье, какую-то одежду. Ящик с парикмахерскими инструментами тоже нужен. В ванной тюбики с кремами и зубная щетка, Майя идет туда.
– О боже…
Все бросились на ее горестный вскрик. Ванная разгромлена: разбит унитаз, расколот умывальник, кафель. Майя сжимает кулачки, пытаясь не заплакать.
– Зачем?!
– Потому что уроды. – Матвеев понимает, как горько ей смотреть на разоренную квартиру, в которую вложено столько ее труда. – Майя, это все поправимо. Но сейчас надо просто не мешать Павлу работать.
Тот кивает и снова кому-то звонит, а Майя ищет среди осколков баночки с кремами.
– Все? – Олешко уже закончил разговор. – Тогда езжайте. Не волнуйся, все будет хорошо.
Кукла на полу растерянная и одинокая. Майя поднимает ее и кладет в сумку поверх вещей – одно дело книги оставить и хлам из коробок, а другое дело – бросить куклу, которая смотрит на тебя доверчивыми глазами.
– У меня прорва кукол, не таких, как эта, но твоя приживется, пока здесь наведут порядок и ты сможешь вернуться. Макс, бери сумку, что стоишь?
– Мне товар надо забрать, людям отправить. – Майя взяла коробку с самоваром. – И вот еще куклы, их тоже купили…
– Все берем и едем. На почте упакуют, недосуг сейчас коробки искать.
Они выходят из квартиры, оставив Олешко. На скамейке сидят старухи, что-то оживленно обсуждая. При виде процессии, которую возглавляет Матвеев с сумкой Майи, они умолкают.
Он укладывает сумку и коробки в багажник, Майя с Никой садятся на заднее сиденье.
Машина отъехала от подъезда, Майя подняла голову, чтобы посмотреть на окна своей квартиры, которая уже, наверное, никогда не будет для нее безопасной. В окне Олешко смотрит на отъезжающую машину и говорит по телефону. Майя думает о том, что когда-то она вот так же отъезжала от дома – другого дома, и у окна точно так же стоял человек, которому она доверяла, и точно так же разговаривал по телефону, глядя ей вслед. И после этого вся ее жизнь рухнула и разлетелась вдребезги.
8
Буч заинтересованно обнюхал сумку Майи, тронул лапой куклу, прыгнул на тахту. Майя нерешительно протянула к нему руку – кот совсем не против, он хитро смотрит на нее хищными безжалостными глазами и блаженно урчит. Осмелев, Майя взяла его на руки – шерстка Буча пахнет какими-то духами.
– Ага, вы уже познакомились. – Ника внесла в комнату стопку постельного белья. – Его зовут Буч, он избалованная и наглая скотина.
Положив белье на тахту, Ника взяла на руки кота и уткнулась лицом в его шерстку, и он, положив голову ей на плечо, блаженно затих.
– Люблю я его ужасно, конечно. – Ника улыбнулась, и Майя снова поразилась ее сходству с Матвеевым. – Майя, Макс повез маму в поликлинику, мы сейчас одни. И если я тебе не скажу то, что хочу сказать, меня просто разорвет на мелкие кусочки. Хоть Максим и запретил, но я должна это сказать. Только пообещай мне одну вещь. Обещаешь?
– Не знаю. Как я могу пообещать то, чего не знаю? Но если это не луна с неба, то постараюсь.
– Отлично. – Ника ссадила Буча на тахту и села. – Присядь.
Кот снова принялся обнюхивать куклу, а Майя села рядом с Никой. Их глаза встретились, и Майя поспешила отвести взгляд. Она давно отвыкла смотреть в глаза людям, но Ника смотрела на нее с такой сердечностью, что Майя снова подняла взгляд.
– Пообещай мне вот что. – Ника взяла в руки куклу и разгладила ее платье. – Пообещай, что после нашего разговора, каким бы он ни получился, ты не сбежишь отсюда за тридевять земель, дождешься Максима и не станешь на меня злиться.
– Злиться – на тебя? И, конечно же, я никуда не собираюсь бежать. – Майя удивленно смотрит на Нику. – Почему я стану это делать?
– Потому что я собираюсь тебе сказать то, чего ты не ожидаешь услышать. – Ника вздохнула и отложила куклу. – Майя, Максим очень… очень хорошо к тебе относится. Я никогда не видела, чтобы он… В общем, ты ему нравишься.
– Он мне тоже нравится.
– Вот и хорошо. – Ника огорченно вздохнула. – А потому я сейчас нарушу строжайший его запрет, так надо, и все.
– Ника, обещаю, что не сбегу, не разозлюсь и не сделаю ничего экстраординарного. Просто скажи то, что собиралась, и покончим с этим.
– Макс меня убьет… – Ника взяла руку Майи и сжала ее пальцы. – Ладно, как с моста в воду. Дипломатия – не самая моя сильная сторона, матьеерастак. Макс знает, что ты – Ирина Марьина. Мы все это знаем – то есть я, Панфиловы, Макс и Олешко. Все, сказала. Не вздумай пуститься в бега, Макс до того запал на тебя, что просто шею мне свернет, если ты… Нам все равно, Ирина ты или Майя, нам все равно, чем ты занимаешься, – если ты считаешь нужным жить именно так, это твое право. Но скажи мне – лично мне, и больше я никогда не подниму этот вопрос. Как у той женщины, что погибла, оказались твои документы и сумка? Понятно, что она надела твою куртку, а там были документы, сумку ты оставила. Но как это все случилось, я должна знать.
– Ты хочешь знать, не убила ли я Майю Скобликову, чтобы занять ее место, и не подставила ли я ее вместо себя?
– Если без лишних фраз – то да.
– Ответ на оба вопроса – нет. Я не убивала эту несчастную девушку, и я никогда бы не позволила ей надеть мою куртку и выйти в ней на улицу, если бы знала, что она погибнет. Но когда все случилось, я не могла не воспользоваться этим.
– Понимаю. – Ника сосредоточенно о чем-то задумалась. – Мне достаточно твоих слов, я вижу, что ты говоришь правду. Идем чай пить, что ли. Там мама пирожков напекла.
– И ты больше ни о чем не спросишь?
– Нет. – Ника решительно поднялась. – Что бы ни толкнуло тебя на это, ты имела право поступать так, как считала нужным. Если захочешь – расскажешь, как было дело, нет – значит, нет. Больше никто не узнает… ну, Лешке я расскажу, уж не обессудь, а больше – никто.
– А Максим? Что он думает об этом?
– Максим запретил нам даже заикаться о том, что мы знаем. Он настроен защищать тебя от всех. От нас тоже, представляешь? Вот бестолковый! Да разве кто-то из нас станет вредить тебе? В общем, все это подождет. Единственное, о чем я тебя прошу, – не убегай, пожалуйста.
– Нет, Ника, убегать я не стану. – Майя лихорадочно думает, как ей поступить, но она уже обещала не убегать. – Просто правда может оказаться опасной для всех вас, а я не хочу принести беду в вашу семью.
– Глупости. – Ника подталкивает ее в сторону кухни. – Идем пить чай, потом поедем по делам. Я помогу тебе сделать твои, ты поможешь мне с моими. Но с этой минуты, пока все не утрясется, одна ты не будешь. Насколько я понимаю, ты достаточно уже была одна. И вот еще что. Я не могу называть тебя Ириной. Ты прости, но для меня ты Майя, и никак иначе. Ничего?
– Ничего. – Она улыбнулась. – Я и сама для себя давно уже Майя. Но как вы это выяснили? И так быстро?
– Идем, расскажу тебе. – Ника взяла кота на руки. – А потом поедем, дел полно.
– В общем, Павел Иванович, дело такое: чужих отпечатков, пригодных для идентификации, здесь нет. – Человек с чемоданчиком эксперта снял перчатки и бросил их в отделение для мусора. – Отпечатки, пригодные для идентификации, принадлежат хозяйке квартиры и твоему шефу, Матвееву Максиму Николаевичу. То есть, дама никогда не принимала гостей и очень тщательно следила за порядком, просто маниакальная страсть к чистоте, нечасто такое встретишь. Но я с тобой согласен, что-то здесь искали и, скорее всего, не нашли, раз прихватили цацки и компьютер.
– А может, как раз нашли – и чтобы скрыть это, взяли барахло.
– Нет. – Эксперт защелкнул чемоданчик и поднялся. – Если бы нашли, не стали бы устраивать такой бардак, бить фарфор и прочее. Ведь даже унитаз разбили и умывальник! Это со злости, точно.