– Вот, значит, как – она больше не психолог, а Клер!
– К чему ты это сказала?
– Да так…
– Думаю, она может нам пригодиться.
– Только и всего?
– Не совсем так. Я вижу, ты верна женской солидарности. Но со словами действительно нужно быть осторожнее. Скажем так: я подумал и, возможно, изменил… предубеждение касательно ее присутствия в отделе. Устраивает такая формулировка? Ты довольна?
Виктуар кивнула и вышла из кабинета, оставив Делестрана наедине с собственным признанием. Оно было явно не в его стиле.
Сыщик не мог просто сидеть и ждать звонка психолога. Нужно воспользоваться порывом вдохновения. Он посмотрел на часы – 09:30, мгновение колебался, потом решительно снял трубку и набрал прямой номер заместителя прокурора госпожи Делерман. Она собиралась на встречу с судьями, чтобы обсудить события, случившиеся за выходные. Они с майором хорошо знали друг друга, в разговоре быстро переходили к сути дела, и Делерман поняла, что раз Делестран звонит рано утром в понедельник, значит, на то есть веская причина.
– Слушаю вас, майор.
– Как дела с запросом о снятии профессиональной тайны в Национальный центр доступа к данным личного происхождения?
– В конце прошлой недели я получила рапорт вашей коллеги, лейтенанта Бомон. Сначала она позвонила. Я немедленно направила обоснованный запрос руководству Министерства здравоохранения. Он в стадии обработки, колесики закрутились, майор, но вы, как и я, знаете, что в разных ведомствах по-своему понимают срочность.
– Потому-то я и звоню вам, мадам. Можете надавить на них?
– У вас появились новости?
– Нет, мадам. Вам я сообщил бы первой.
– Тогда к чему подобная спешка?
– Это непросто объяснить. Знаю, ваше время драгоценно, но дело вот в чем. У нас в работе еще одно расследование, объединяющее три подозрительных исчезновения, первое случилось в середине марта. Мы проводим повторные следственные действия по поручению, выданному судьей Ролланом.
– Да, я помню, вы коротко об этом упоминали. Все еще буксуете?
– Есть шанс узнать семейную тайну, касающуюся одной из пропавших женщин, что поможет нам перестать пробуксовывать, как вы выразились.
– Шанс?
– Недавно нашей службе выдали психолога. Клер Рибо отвечает за поддержку жертв и их близких. Такая вот новация… Во время консультации или беседы – не знаю, как правильно это назвать, – она узнала от мужа пропавшей женщины то, о чем он умолчал на допросах. Мадам Рибо постарается убедить этого человека довериться нам. Если все пойдет как надо, он будет в моем кабинете с минуты на минуту.
– Очень хорошо, Делестран, но как это связано с нашим делом?
– Никак, если не считать профессиональной тайны. Нам возражали более решительно, поскольку и в том, и в другом деле камень преткновения – профессиональная тайна. Вы же знаете нас, легавых…
– Вы, часом, не стали суеверным, Делестран?
– Некоторые мои коллеги, может, и заразились, но не я. Чем скорее будет снята печать секретности, тем скорее мы вернемся к работе по делу Жоржа Бернара: мы и здесь подзастряли.
– Хорошо, я все поняла. Позвоню сразу после совещания, чтобы ускорить рассмотрение запроса. И не забуду о политесе, вы меня знаете. Не хочу все испортить. У нас получится, майор.
– Я вас не благодарю, госпожа Делерман.
– Я тоже, майор.
Они одновременно положили трубки, еще раз уверившись в неизменном профессиональном сообщничестве. Именно Делестран первым употребил иносказание «я вас не благодарю», сопроводив его еще одной фразой, чтобы она правильно поняла его: «Мы благодарим людей, которых не хотим больше видеть, поэтому я не благодарю вас». Зампрокурора нашла антифразу забавной. Она стала их своеобразным паролем, вносившим разнообразие в повседневную жизнь.
В понедельник утром Делестран, как и все начальники отделов полицейских управлений, отправился на совещание, чтобы обсудить события прошедшего уик-энда и дела на предстоящую неделю. Он поднялся на пятый этаж и присоединился к коллегам в конференц-зале. Танги Гэю видел, как он проходил мимо распахнутой двери, последовал его примеру и вскоре появился в зале. Он обошел стол, приветствуя каждого из своих людей, потом вернулся на привычное место, чтобы начать так называемую «утреннюю мессу».
11
На Париж обрушился ливень. Строптивый весенний дождь обернул потемневшие здания во влажные пелены. Виктуар Бомон ждала возвращения своего шефа с хорошими новостями. Журчание водяных струй притянуло ее к окну кабинета. Она щурилась, наблюдая за пейзажем, искаженным стекающими по стеклу каплями, и не сразу осознала, что тяжелые черные тучи исчезли.
– Виктуар!
Она вздрогнула от неожиданности.
– Пошли?
Лейтенант хотела рассказать шефу, что узнала за время его отсутствия, но он уже исчез за дверью. Вернувшись с «мессы», Делестран собрал группу, чтобы коротко пересказать, о чем шла речь на совещании, и поделиться информацией общего характера, особенно той, которая касалась их непосредственно. Иерархические инструкции и новые юридические директивы, вакансии, административные документы, подлежащие ознакомлению, и все связанное с функционированием службы судебной полиции, вплоть до материальных мелочей: транспортного средства, которое нужно забрать или отогнать в гараж, новой утвержденной формулы «изъявления потребности» вместо «заказа оборудования» – обо всем этом он коротко доложил группе. Перемены в терминологии беспокоили полицейских. Были и другие мелкие знаки, означавшие в совокупности, что действовать они теперь должны, руководствуясь методами частного сыска. Уголовная полиция постепенно вступала в эпоху менеджмента. Мятежной старой деве, склонной скорее к здравому смыслу, это слово казалось вульгарным и даже опасным в процессе унификации. Легавые упираются, но им не оставят выбора. Придется смириться и постараться сохранить то, что составляло их силу и что, как они чувствовали, выхолащивалось новыми методами: человечность.
Делестран напомнил, что они кровь из носу должны за эту неделю продвинуться вперед в расследовании; потом группа будет дежурить и существовать «на подхвате», завися от случайностей, связанных с обращениями о принятии дел к производству, которые могут в любой момент свалиться им на головы.
Виктуар воспользовалась минутой затишья, чтобы сделать объявление. Она знала, что это важно, но не хотела перебивать шефа.
– Командир, у меня хорошая новость.
Она обращалась к Делестрану, но не теряла зрительного контакта с остальными коллегами.
– Мне только что звонила Клер Рибо. Муж Селин Пивто должен появиться с минуты на минуту. Клер встретит его и приведет к тебе. Она сказала, что ты в курсе. Судя по всему, ему есть что рассказать.
Делестран облегченно выдохнул.
– Постельная история? – ни с того ни с сего спросил Матеони, скорый на навешивание ярлыков.
– Не знаю. Это первое, что приходит на ум, но мне кажется, что есть более тонкий нюанс, если можно так выразиться.
– Психолог раскрыла тебе семейную тайну, да?
– Во всяком случае, так она мне это подала.
– В этом случае адюльтер маловероятен. Прелюбодеяние слишком тривиально, чтобы делать из него тайну.
– Согласен. Тогда внебрачный ребенок?
– Почему нет? Незаконнорожденный или спрятанный от чужих глаз.
– Кого-то бросили умирать? Частый случай, как и самоубийство, более или менее добровольное…
– Это может быть секрет из прошлого.
Каждый присутствующий выдвинул свое предположение.
– Это правда: семейные тайны передаются из поколения в поколение.
– Да, и в конечном итоге изнашиваются… но похоронить их сложно, такие вот дела.
– А если кто не пострадал непосредственно, его накрывает побочный ущерб.
Делестран решил, что тайм-аут окончен, и сказал:
– Ладно, не будем заниматься прожектерством. Мы неизбежно застрянем, а значит, ничего не добьемся. Но… не знаю, как объяснить… я что-то чувствую…
Молчавший до этого момента Анри вдруг встрепенулся и заявил:
– Если шеф что-то чувствует, я чую, что дело сдвинется с мертвой точки. Запахло горьким миндалем [29], майор?
– Ну не каждый же раз! Вот что я предлагаю: мы с Виктуар примем мужа Селин Пивто и выслушаем его. Будет непросто в эмоциональном плане. Остальные свободны, воспользуйтесь послеобеденным отдыхом, как сейчас говорят. Соберемся снова в середине дня.
Виктуар сразу села за компьютер шефа, чтобы подготовить протокол, в котором останется только проставить время начала допроса.
– Мы, Бомон Виктуар, лейтенант Парижской полиции—
– Офицер судебной полиции—
– Находясь на службе—
– С участием майора полиции Жюльена Делестрана—
– Во исполнение судебного поручения, выданного 03/04/2005 Реми Ролланом, следственным судьей Высокого суда Парижа, касательно информации, имеющейся на неизвестное лицо по фактам подозрительного исчезновения—
– Принимая во внимание статьи 151–155 Уголовно-процессуального кодекса—
– Принимая во внимание статью 74–1 того же Кодекса—
– С нами связался г-н Филипп ПИВТО, родившийся 06.06.1962 в Форбахе, проживающий по адресу: улица Фальгьер, 18, 15-й округ Парижа, муж женщины по имени Селин ПИВТО, который сообщил, что желает передать нам новые сведения о своей жене—
– Мы принимаем его в отделе в день и час, указанные на верхней строчке данного Протокола, и предъявляем ему судебное поручение—
– Присяга принята, вышеупомянутый гражданин докладывает в качестве свидетеля —
Делестран ходил кругами по своему кабинету, как актер по гримерке перед выходом на сцену. Он то и дело поглядывал на часы, а потом, чтобы занять себя, отправился за водой для кофеварки. Кофейник почти наполнился, когда зазвонил телефон. Клер Рибо предупредила о своем приходе.