– Спасибо вам, Клер.
– Не за что, майор.
Она удивилась, что он назвал ее по имени, но не решилась спросить: «А вас как зовут?»
Делестран и Бомон обедали в кафе рядом с 1-м отделом судебной полиции, чтобы побыстрее вернуться, если появится Лакруа, и старались не обсуждать дела: перерыв так перерыв! Они все больше нравились друг другу, не считая нужным говорить об этом. Странно, они всего два года работали вместе, а чувствовали себя пожилой супружеской парой. Кто сильнее восхищался другим? Откуда они оба взялись?
Бомон покорил широкоплечий мужчина, который сдерживал клокотавший в нем гнев. От него исходила сила, одновременно дикая и доброжелательная. Он взял ее под свою большую медвежью лапу – возможно, как дочь, которую ему не посчастливилось иметь. Она узнала об этом совсем недавно. Когда Виктуар спросила почему, майор ответил едва заметной улыбкой и покачал головой, чтобы уравновесить укрощенную временем печаль. Почему этот ответ так ее расстроил? В манере держаться присутствовало то достоинство, которого она не встречала ни у кого другого.
Бомон не задумываясь ответила утвердительно, когда он пригласил ее на ужин к себе домой, как только они раскроют дело. Никогда за всю его карьеру никто из коллег не приходил к нему в гости. Поначалу жена очень его укоряла, говоря: «Дом не святилище», а потом привыкла. Виктуар понравилось, что шеф поддразнивает ее, когда он, как хитроумный папаша, желающий выудить информацию, сказал, что она, конечно же, может взять с собой возлюбленного. Молодая женщина знала, что он караулит ее реакцию, и лучезарно улыбнулась, чтобы успокоить его, а потом ответила: «Он наверняка будет занят…»
На обратном пути они увидели, как Филипп Пивто сел в свою машину, вцепился обеими руками в руль и уткнулся в них лбом. Это настроило сыщиков на рабочий лад.
На сей раз Делестран сел за компьютер, а Бомон повела допрос. Ксавье Лакруа, пятидесятилетний мужчина с седеющими волосами, загорелым лицом и атлетическим телосложением, в дорогом итальянском костюме, занял место у письменного стола. Он отказался от воды и кофе, как будто торопился покончить с неприятным делом. Глава крупной компании решил не проявлять эмоции, как поступил три года назад, когда его жена обнаружила, что забеременела третьим ребенком в возрасте сорока двух лет. Несмотря на категоричность высказываний и внешнюю холодность, Лакруа не сумел скрыть, насколько драматичной была ситуация. Удалось ли им справиться с кризисом без последствий? Вряд ли, но следователей это не касается. Он заявил, что все давно в прошлом. Зачем ворошить старую историю? Как она связана с исчезновением его жены?
Под пристальным взглядом Делестрана Виктуар овладела ситуацией. На этот раз ни обстоятельства, ни мотивы ее не интересовали. Сыщики и в мыслях не держали растравлять рану, им просто нужно было узнать дату и место, но Ксавье Лакруа начал оправдываться. В его голосе звучало раздражение.
– Мы с супругой – католики и не приемлем даже мысли об аборте, выполняя завет нашего Небесного Отца. Но моя жена не хотела этого ребенка. Мне и моей семье пришлось очень постараться, чтобы переубедить ее и позволить ему родиться. Это далось нам нелегко. Понимаете, она рисковала жизнью… Я должен был защитить ее. Спасти и жену, и ребенка. Это осознанное и согласованное решение оказалось единственно возможным с точки зрения наших убеждений. Мы остановились на анонимных родах, что позволяло вручить судьбу ребенка в руки Господа. Мы знали, что Он позаботится о малыше наилучшим образом. Вы понимаете?
Они не понимали.
Делестран чувствовал душевную муку. Виктуар заметила его мрачный взгляд. Ему наверняка хотелось встать и отхлестать Лакруа по щекам, но он сдержался и продолжил добросовестно записывать все сказанное в протокол.
– Благодарю за уточнения, но у меня остались вопросы… – наконец сказал он сухим спокойным тоном. – Кто наблюдал беременность вашей жены?
– Ее гинеколог.
– Где она разрешилась от бремени?
– В родильном отделении Университетского госпиталя Неккера.
Следователи переглянулись. Это не совпадение, в этом не может быть никаких сомнений.
– Почему вы выбрали именно этот роддом?
– Об этом нужно спросить у моей жены. Думаю, она руководствовалась соображениями практичности, он находится ближе всего к нашему дому. Это один из самых крупных родильных домов в столице.
Делестран нахмурился. Он не понял, что имел в виду Ксавье Лакруа. Виктуар это заметила и решила уточнить:
– О чем вы?
– Через них проходит большой поток рожениц; по статистике, там чаще рожают анонимно. Легко сохранить конфиденциальность. Ну вы понимаете…
Сыщикам вечно приходится понимать недоступное пониманию.
– Последний вопрос: когда родила ваша жена?
– Накануне дня Вознесения.
На этот раз раздражение с трудом скрыла Виктуар.
– Нельзя ли поточнее?
– Увы, нет, я не помню. Но знаю, что это было за день до Вознесения.
– Но хоть год помните?
– Две тысячи второй.
– Уверены?
– Да, это было три года назад.
– Итак, две тысячи второй год. Две тысячи второй после…
«После» в устах Виктуар подразумевало продолжение, но лейтенант отступила. Скажи она «после Рождества Христова», Ксавье Лакруа вряд ли различил бы насмешку. В этом она напоминала своего шефа. Иисус не был ее любимым героем.
Виктуар вошла в интернет с другого компьютера и очень быстро получила ответ.
– В две тысячи втором году Вознесение пришлось на девятое мая. То есть ваша жена родила восьмого. В день победы союзников над нацистской Германией. Припоминаете, господин Лакруа? Перемирие, истинное Воскресение мира… Оно уж точно имело место!
Делестран усмехнулся, одарив своего лейтенанта восхищенным взглядом. Наконец-то она осмелела! Майор почувствовал облегчение, узнав себя в этой гневливой иронии, которую позволяешь себе, наплевав на данную клятву «держаться в рамочках». Наступает момент, когда понимаешь: хватит! Полицейский обязан выслушивать все, но не обязан все терпеть. Время от времени нужно отпускать себя на волю, уметь самовыражаться, чтобы самоутвердиться. Он чувствовал почти отцовскую гордость за Виктуар.
Ксавье Лакруа отреагировал с задержкой, как боксер в состоянии грогги [30].
– Конечно, помню, лейтенант! Члены моей семьи проливали кровь, чтобы вы могли жить в свободной стране. На что вы намекали?
Виктуар смотрела ему в глаза с явным желанием укусить, и Делестран решил затушить пожар.
– Она подразумевала, что легче сориентироваться, отталкиваясь от даты Дня перемирия, ведь она не меняется от года к году, не то что «плавающее» Вознесение.
– Да, но плавает и логика! Прошу вас проявить немного уважения. Не забывайте, моя жена пропала, и вам следует сосредоточиться на ее поиске. Кроме того, я не понимаю, какое отношение эта история из прошлого имеет к ее исчезновению.
– У нас есть веские основания полагать, что связь есть. Дайте нам немного времени. Мы будем держать вас в курсе. Я распечатаю ваши показания и попрошу вас прочесть их, прежде чем подписывать. Мы закончили.
– Я рассчитываю на вас, майор.
– Мы работаем.
Допрос закончился, но не для Виктуар. Она дождалась, когда Ксавье Лакруа подпишет протокол и пойдет к двери, чтобы перехватить его.
– Прошу прощения, последний вопрос…
– Слушаю вас.
Делестран насторожился, чуя подвох.
– Это была девочка или мальчик?
– Что, простите?
– Ребенок, которого родила ваша жена… Это была девочка или мальчик?
– Кажется, девочка.
– Вам кажется?
– Да, мне так кажется, потому что мы с женой по взаимному согласию никогда больше не обсуждали эту историю. Я слышал, как теща сказала об этом моему тестю, вернувшись из роддома. Он тоже хотел знать.
– И у вас есть…
– Ну что еще?
– У вас двое детей, не так ли?
– Да, два мальчика.
– Это… Мне жаль! – выпалила Виктуар, «расстреляв» посетителя взглядом в спину, когда он выходил из кабинета.
Дверь закрылась, и она повторила: «Чудовища!», изо всех сил стараясь не заплакать.
Виктуар хотела пойти служить в полицию, чтобы кое-кого найти, придать смысл жизни и испытать сильные эмоции. Ее взяли. Она не ошиблась. И это было только начало, напомнившее ей первую фразу книги, которую она перечитывала множество раз. «Чудовищную» книгу, освещающую вас своей тьмой. А может, работа полицейского – это еще и возможность позаимствовать отрывок из «Путешествия на край ночи» [31]Луи-Фердинана Селина, изданного в 1932 году, и прожить его в режиме реального времени?
Когда Делестран вернулся, она посмотрела на часы. Стрелки показывали пять вечера. Ей показалось, что шеф торопится и вынашивает какую-то идею. Ксавье Лакруа не пожелал разговаривать с психологом, заявив, что не нуждается в помощи. Он производил впечатление человека, больше всего на свете мечтающего как можно скорее уйти. Делестран проводил его до поста охраны, а на обратном пути зашел к Клер Рибо. Ему требовалась живительная порция света.
Психолог сделала несколько интересных уточнений. Профиль женщин, рожающих «анонимно», был очень разнообразным по социальному и семейному происхождению, по финансовому положению. Больше всего было незамужних женщин в опасной ситуации: многие пережили травмы, терпели моральные притеснения и сексуальное домогательство в детстве, а впоследствии подвергались насилию со стороны мужа. Встречались женщины, которые просто не видели себя в роли матерей. Совсем немыслимыми были случаи женщин, чьи партнеры не хотели брать на себя отцовскую миссию и оказывали на них давление, настаивая на прерывании беременности. В большинстве случаев выбирался аборт, но, если срок был слишком большим, анонимные роды становились последней спасительной мерой. Чаще всего к ней прибегали в случае зачатия вне брака или вследствие инцеста, но не стоило забывать и о склонных к насилию партнерах, правонарушителях, алкоголиках, наркоманах, от которых будущая мать могла ждать только худшего. В целом эти женщины жили в состоянии сильнейшего психологического стресса, что объясняло случаи позднего осознания беременности. Когда ребенок начинал шевелиться, чувство вины усугублялось. В отказе от эпидуральной анестезии следовало усматривать желание причинить себе еще большее страдание, способ «искупления греха». Впоследствии они быстро покидали роддом и не наблюдались у врачей. В подобном выборе, чаще всего навязанном, тем не менее явно просматривается желание дать ребенку шанс.