– Безумие какое-то. Дурдом на выезде… Я должен был сообразить! Я почти догадался… Почему я об этом не подумал? Виктуар, ты пришла в полицию, чтобы пережить потрясающие ситуации, верно? Ну так готовься. Он – тот, кто нам нужен!
13
Делестран не мог продолжать разговор в присутствии Брюэ. Виктуар помогла шефу подняться на ноги. Наверху они найдут способ уединиться и спокойно все обсудят.
Брюэ ждал, чувствуя, что невольно стал помехой. Бомон кивком предложила ему присоединиться.
Свет дня был таким ярким, что стало больно глазам.
– Где-нибудь наверняка есть кофемашина, так ведь? – спросила Виктуар, подойдя к Брюэ.
– В приемном покое родильного отделения.
– Как насчет дозы кофеина? – Она одарила врача особой улыбкой уверенных в себе молодых женщин, которым ни в чем нельзя отказать.
– Пожалуй…
Виктуар дала ему несколько монет.
– Себе берите что хотите, моему шефу – сладкий двойной эспрессо, мне – чай. Встречаемся у приемного покоя. Вы все правильно поняли: нам нужно поговорить. Не волнуйтесь, не случилось ничего из ряда вон выходящего. Полицейские заморочки.
Брюэ направился к родильному дому. Делестран закурил. Это был скорее хороший знак. Виктуар не терпелось узнать, что случилось.
Он не заставил ее ждать. Госпожа Делерман получила ответ на судебный запрос. Видимо, она была очень убедительна, раз все решилось так быстро. Теперь им известно имя сына Жоржа Бернара. Этот человек выяснил, что женщины, подарившей ему жизнь под прикрытием анонимности, больше нет на свете. Его личность выяснена.
И тут Виктуар поняла. Как и несколькими минутами раньше Делестран, она не могла поверить: Валентин Матиас! Один человек, ставший связующим звеном между подозрительными исчезновениями женщин и телом из бассейна в саду Тюильри. Одним махом он превратился в силу, притягивающую к себе части головоломки, контуры которой наконец-то стали обретать форму. Виктуар тут же вспомнила сюжет из интернета. Почему он связался в ее мозгу со вновь открывшимся обстоятельством? Лаборант в белом халате собрал яд, стекавший по блестящим клыкам змеи, потом с помощью пипетки добавил несколько капель смертоносной жидкости в колбу с кровью, и та за несколько секунд свернулась и спеклась в монолитный блок. Скорость реакции ужаснула ее. Да уж, наше сознание – великая тайна…
Делестран выпустил несколько колец дыма, глядя на взбудораженную коллегу. По телу Виктуар пробежала ледяная дрожь.
– Что теперь, командор?
Он ждал этого вопроса. Что теперь? Ответ очевиден, но средств для достижения цели недостаточно.
– Думаю, выбора у нас нет. Нужно как можно скорее найти Валентина Матиаса, и мы отыщем его здесь. Он совсем рядом.
– Будем брать?
– Придется.
Брюэ вышел из приемного покоя, неся поднос, уставленный стаканчиками.
– Я все ему объясню, – успел сказать своему лейтенанту майор. – Но сначала позвоню прокурору. А ты пока займи нашего провожатого. Ну там весна, птички… Уболтай его.
Когда подошел заместитель директора, Делестран выбрал самый полный стаканчик, поднес черную жидкость к губам, сделал глоток и слегка поморщился: кофе оказался недостаточно сладким. Он отошел в сторону, под цветущий каштан, чтобы позвонить по телефону. Легкий ветерок сдувал с дерева лепестки, похожие на молочные слезы. Когда майор закончил разговор, у его ног образовалась кучка увядающих чешуек. Скоро их унесет прочь.
Бомон тем временем любезничала, отвлекая Брюэ. Он рассказал ей, что не прошел отбор в Национальную школу администрации, но выдержал конкурс на должность директора тюрьмы, а выбрал больницу. Виктуар удалось заставить его улыбнуться. Она сказала: «Правильный выбор: из больницы люди обычно выходят поздоровев, чего не скажешь о тюрьме». Лейтенант преувеличивала, в больнице можно и умереть, но администратор прекрасно понял, что она имела в виду.
– А вы пошли в полицию по призванию? – спросил он.
Коротко Виктуар ответить не могла, а о призвании говорить не желала. Этот термин всегда казался ей подозрительным. Она резюмировала в четырех словах:
– Чтобы быть как папа.
– Ваш отец – полицейский?
– Был. Сейчас он на пенсии.
– Надеюсь, мои дети не последуют примеру отца.
– Почему?
Он тоже ответил не сразу.
– Между теорией и практикой… разница как между амбициями Америки и возможностями Африки: да здравствует госслужба! Это сложно и в конечном итоге утомительно.
Делестран подошел ближе, буравя администратора пронизывающим взглядом.
– Господин Брюэ? Вы знаете, где сейчас доктор Матиас?
– Нам наверняка подскажут в отделении.
– Ведите нас.
Они пошли по коридорам родильного отделения. Делестран чувствовал себя незваным гостем среди людей в белых халатах, а те, в свою очередь, как будто не узнавали заместителя директора больницы, тоже слегка растерявшегося. На «перекрестке» он замешкался и поднял голову, чтобы прочесть надписи на указателях.
– Наверное, туда.
Сыщики молча последовали за ним.
На раздвижной двери висели таблички с несколькими фамилиями, на верхней был поименован Валентин Матиас. Брюэ приложил магнитную карточку, сделав это по наитию, и был рад, что сработало. Внутри находилось закрытое для посторонних пространство со сложной аппаратурой на колесиках. Через центральный иллюминатор срединной двери можно было видеть фигуру в зеленом, движущуюся вокруг инкубаторов. Надпись над дверью гласила: «Неонатальная реанимация, отделение интенсивной терапии».
В секретариате работали две женщины. Одна сидела за столом – очевидно, секретарь, на ней не было медицинской одежды; другая, в белом халате, стоя раскладывала документы. Брюэ шагнул вперед, чтобы войти в комнату. Делестран остался снаружи, а стоявшая в стороне Бомон смотрела только на иллюминатор.
– Здравствуйте, коллеги. Я заместитель директора Брюэ и хочу встретиться с доктором Матиасом. Знаете, где он?
– Увы, утром его смена закончилась, и он ушел.
Брюэ повернулся к полицейским. Делестран поморщился, мысленно усмехнулся своему разочарованию и задумался. Секретарь терпеливо ждала, готовая помочь, а медсестра закрыла папку, которую держала в руках, незаметно поглядывая на необычных посетителей.
– Что же нам теперь делать? – пробормотал Брюэ.
– У вас должны быть его контактные данные, номер телефона, но прежде всего – адрес. Они мне понадобятся.
Делестран не шептал, но голос понизил. Несмотря на все меры предосторожности, медсестра услышала конец его фразы. Она вернула папку на прежнее место и обратилась к секретарю:
– Всё в порядке, Жозетта, я нашла рецепт; перезвоню госпоже Лефрансуа и сообщу ей.
Это было сказано слишком громко, как будто она хотела, чтобы услышали все, и вышла из комнаты с уверенной естественностью занятого своим делом человека. Делестран даже чуть отодвинулся, пропуская ее. Она не привлекла его внимания, а вот Бомон несколько мгновений смотрела на женщину, направившуюся в отделение интенсивной терапии. В конце коридора медсестра остановилась. Бомон решила, что сейчас та заметит, что за ней наблюдают, и успела отвернуться, а когда снова посмотрела в сторону иллюминатора, дверь уже закрывалась. На этот раз у лейтенанта появилась веская причина для любопытства, и она прижалась лицом к стеклянному кругу.
Зрелище завораживало. Она словно бы «прилунилась» и теперь наблюдала из капсулы за миром, управляемым медицинскими законами, где поддерживалась преждевременно стартовавшая жизнь. За маленькими существами надзирали день и ночь, а они лежали в пластиковых коконах, подключенные к почти космическим приборам.
Младенцы парили в невесомости, в мирной атмосфере; экраны показывали частоту сердечных сокращений, дыхания и другие данные. Все выглядело нормальным. Медсестра, сунув руки в два отверстия в инкубаторе, осторожно манипулировала младенцем с оранжевой кожей в шерстяной шапочке. Он казался хрупким, как выпавший из гнезда птенец. Может, ему меняют зонд для кормления? Тут помогают жить, воспроизводя идеальные условия для тех, кто поторопился покинуть материнское чрево. Это выглядело удивительно и прекрасно. Виктуар почувствовала, как заторопилось ее собственное сердце. Но голос из-за двери справа отвлек лейтенанта от размышлений. Именно там скрылась медсестра. Виктуар подошла ближе, прижалась ухом к косяку и услышала голос. Могло показаться, что женщина говорит сама с собой:
– Нет, я не знаю… Похожи на легавых… Ищут тебя, вот и всё…
Виктуар резко распахнула дверь. Напуганная неожиданным вторжением медсестра побледнела, и они настороженно уставились друг на друга. В трубке звучал мужской голос: «Алло, Бенедикт… Ты меня слышишь? Что происходит?» Медсестру била дрожь. Она стремительно нажала на рычаг, Виктуар кинулась на нее, оттолкнула, прижала к стене.
– Кому вы звонили? Ну же, кому? – требовала она, сверля провинившуюся взглядом.
Женщина смотрела в пустоту, как иногда делают сумасшедшие.
– Предупреждаю – вам лучше ответить на вопрос! Кому вы звонили? Будете запираться – я возьму вас под стражу. Слышите меня?!
Бомон кричала и трясла медсестру за плечи, но женщина не реагировала. Больше всего она сейчас напоминала тряпичную марионетку.
В комнату ворвался привлеченный шумом Делестран.
– Что здесь происходит?!
– Она позвонила, кому – не говорит. Я уверена, что Матиасу.
Бомон снова повернулась к медичке и схватила ее за шею; свободная рука сжалась в кулак, готовая нанести удар.
– Спокойно, Виктуар, спокойно!
– Она сказала, что в отделении полицейские, ищут его. И повесила трубку…
Лейтенант была в бешенстве, но не выругалась. Делестран силой вынудил ее опустить кулак.
– Кому вы звонили, мадам?
– Бенедикт. Ее зовут Бенедикт. Я слышала, как мужчина на том конце провода так ее назвал.
– Итак, Бенедикт, кому вы звонили?.. – Делестран выждал несколько секунд и продолжил: – Ладно, поскольку вы не намерены отвечать, моя коллега права. Вы связались с доктором Матиасом, поняв, что мы его ищем. Связались, чтобы предупредить. У нас к нему вопросы, и мы задержим вас и не отпустим, пока не найдем его.