— Вернись-ка на минутку, — прокричал он поверх ревущих печей.
Подойдя, я увидел, как мистер Брокуэй достал из заднего кармана белую тряпку, протер стеклянный щиток датчика и, наклонившись, прищурился, чтобы разглядеть стрелку.
— Вот, — сказал он, протягивая мне тряпку. — Можешь остаться, я сам переговорю со Стариком. Протирай, чтобы я всегда мог видеть, какое у нас давление.
Я взял тряпку и, по-прежнему не говоря ни слова, начал протирать стекла. Меня преследовал его недобрый взгляд.
— Как зовут-то? — спросил он.
Перекрикивая рев печей, я назвал свое имя.
— Обожди минуту, — опять попросил он, подойдя к одному из вентилей в запутанной сети подвала и повернув колесо.
Шум усилился, достигнув почти невыносимого уровня, но одновременно с этим мы вдруг начали слышать наши голоса, хотя и сквозь гул механизмов.
Вернувшись, он бросил на меня пристальный взгляд; его иссохшее лицо напоминало грецкий орех с умными, красноватыми глазами.
— Впервые мне прислали такого, как ты, — озадаченно сказал он. — Потому-то я и попросил тебя вернуться. Они ведь как: пришлют мне какого-нибудь белого прощелыгу, который думает оглядеться тут денек-другой, задушить меня вопросами, а после на мое место сесть. И ведь попадаются такие недоумки, что и говорить противно. — Его лицо скривилось в гримасе, и он яростно замахал рукой, будто бы спеша от кого-то избавиться.
— Ты инженер? — поинтересовался мистер Брокуэй, метнув на меня взгляд.
— Инженер?
— Да, именно это я и спросил, — подтвердил он.
— Нет, сэр, я не инженер.
— Точно?
— Сто процентов. Честное слово. Какой из меня инженер?
Казалось, он расслабился.
— Ну лады тогда. Глаз да глаз нужен за этими кадровиками. Кое-кто хочет выпереть меня отсюда, так вот, ему давно пора понять, что он зря старается. Люциус Брокуэй не только намерен себя защитить, но и знает, как это сделать! Я тут вроде как с первого дня, об этом все в курсе, даже помогал первый фундамент заливать. Меня сам Старик нанимал, а не кто-то там; и Богом клянусь, только Старик и уволит!
Я продолжил тереть датчики, гадая, из-за чего он так раскипятился, и радуясь, что против меня он, кажется, ничего не имеет.
— Где учишься? — спросил мистер Брокуэй.
Я ответил.
— Неужто? И какие науки грызешь?
— Общую программу, стандартный курс, — сказал я.
— По части механики?
— Нет, совсем нет, гуманитарное направление. Без специализации.
— Что, в самом деле? — с сомнением в голосе спросил он, а потом вдруг осведомился: — Какое давление вон на этом датчике?
— На котором?
— Видишь? — Он указал пальцем. — Вот на том!
— Сорок три и две десятых, — озвучил я.
— Да-да-да, все верно. — Он покосился на датчик и снова перевел взгляд на меня. — Где ты научился так лихо снимать показания?
— В средней школе, на уроках физики. Принцип такой же, как с часами.
— Этому учат в средней школе?
— Да, учат.
— Значит, и этим будешь заниматься. Вот те датчики нужно проверять каждые пятнадцать минут. Думаю, ты справишься.
— Наверно, смогу, — ответил я.
— Один может, другой нет. Кстати, кто тебя на работу принимал?
— Макдаффи, — сказал я, недоумевая, к чему все эти расспросы.
— Ну и где ты прохлаждался все утро?
— Работал в первом корпусе.
— Это здоровая громадина. Где конкретно?
— Под началом мистера Кимбро.
— Понял, понял. Так и знал, что под конец рабочего никого нанимать не след. Что делал у Кимбро?
— Добавлял поглотитель в испорченную краску, — вяло сказал я: эти расспросы уже меня изрядно достали.
Его губы сложились в воинственную ухмылку.
— И какая же краска оказалась испорчена?
— По-моему, та, что предназначалась для правительства…
— Интересно, почему мне ничего не сказали? — задумчиво спросил он и наклонил голову. — В ведрах или в жестяных баночках?
— В ведрах.
— А, ну тогда все не так плохо, вот над маленькими пришлось бы потрудиться. — Он сухо рассмеялся. — Как ты прознал о такой работе? — внезапно рявкнул он, будто надумав испугать меня.
— Послушайте, — с расстановкой произнес я, — о работе мне поведал один знакомый, нанял меня Макдаффи, утром я работал на мистера Кимбро, и к вам сюда меня опять же направил Макдаффи.
У моего собеседника на скулах напряглись желваки.
— Знаешь тех черных парней?
— Каких?
— Тех, из лаборатории?
— Нет, — ответил я. — Еще вопросы будут?
Он обвел меня долгим, недобрым взглядом, а затем плюнул на раскаленную трубу, от которой с шипеньем повалил сильный пар. Мистер Брокуэй достал из нагрудного кармана тяжелые механические часы и с важным видом взглянул на циферблат, а потом сверился с электрическими часами на стене.
— Ты протирай датчики-то, протирай, — велел он. — А я пойду проверю свое варево. Взгляни сюда.
Он указал на один из датчиков.
— Глаз не спускай с этого гаденыша. В последние дни жуть как быстро нагреваться стал. Куча проблем из-за него. Как увидишь, что стрелка перевалила за семьдесят пять, сразу кричи во все горло!
Он ушел в темноту, и я увидел только вспышку света за открытой дверью.
Смывая с датчика конденсат, я размышлял, как такой дремучий старик смог пролезть на столь ответственную должность. Он даже близко не стоял к инженеру, но дежурство нес в одиночку. Впрочем, первое впечатление обманчиво, размышлял я, ведь дома, на Водопроводном заводе, был у нас один старик-уборщик, и только он знал устройство всех водопроводных сетей. Его наняли перед пуском завода, когда никаких записей еще не велось, и ему на ставке уборщика приходилось работать инженером. Возможно, старина Брокуэй стремился как-то себя обезопасить. В конце концов, не всех устраивало, что нас берут на работу. Может, он маскируется, как отдельные преподаватели в колледже, которые, чтобы избежать проблем во время езды по пригородам, надевали шоферские кепки — будто бы они водители, работающие по найму на белых. Но передо мной-то зачем ему притворяться? И в чем заключается его работа?
Я поглядел по сторонам. Меня окружала не обычная котельная, это понятно, в обычных я не раз бывал — да хотя бы в колледже. Нет, помещение служило чем-то бо́льшим. Об этом говорили, например, и печи особой конструкции, и слишком сильное синеватое пламя, рвавшееся из щелей топок. А эти запахи? Нет, здесь, в подземелье, он точно проворачивал какие-то махинации, связанные с краской и, видимо, слишком грязные и опасные для белых — те, наверное, не пошли бы сюда работать ни за какие деньги. Это вообще была не краска, ведь я знал, что ее производят наверху, и сам, проходя мимо, видел рабочих в замызганных фартуках над большими чанами, наполненными вращающейся массой пигмента. Одно я для себя решил: с этим чудаковатым Брокуэем надо держать ухо востро — почему-то он меня сразу невзлюбил… Тут я увидел, что он спускается с лестницы.
— Как успехи? — спрашивает.
— Все в порядке, — ответил я. — Только, по-моему, шум усилился.
— Ну, здесь всегда шумно, не волнуйся, тут у нас отдел шума-грома, и я его начальник… Стрелка переходила черту?
— Нет, ровно держится, — ответил я.
— Это хорошо. В последнее время пришлось с ней повозиться. Как только смогу очистить бак, надо будет разобрать механизм и хорошенько его проверить.
А может, он и в самом деле инженер, подумал я, глядя, как он проверяет датчики и переходит в другой отсек, чтобы настроить ряд клапанов. Вернувшись, он сказал пару слов в трубку настенного телефона и позвал меня, тыча пальцем в сторону клапанов.
— На самый верх нужно докладывать, — с мрачным видом сообщил он. — Дам сигнал — ты их полностью откроешь. Дам второй — завинтишь до упора. Начнешь с красного и пойдешь по линии…
Я занял позицию и ждал, чтобы он подошел к датчикам.
— Давай, — крикнул он.
Открыв клапаны, я услышал, как по огромным трубам побежали потоки жидкости. Раздался звонок, и я поднял голову.
— Давай, закрывай, — прокричал мистер Брокуэй. — Чего глазеешь? Закручивай клапаны! Уснул, что ли? — спросил он, когда я управился с последним клапаном.
— Я ждал, когда вы крикнете.
— Тебе же было ясно сказано: дам сигнал. Ты что, разницы не видишь? Черт возьми, я же в звонок позвонил. Больше не тормози. Когда я звоню в звонок, ты делаешь то, что тебе сказано, причем делаешь быстро!
— Вы — начальник, — саркастически сказал я.
— Вот тут ты прав, я начальник, не забывай. А теперь соберись, у нас еще работы полно.
Мы подошли к странного вида устройству, которое состояло из множества шестеренок, соединяющих ряд роликов, похожих на барабаны. Брокуэй взял в руки лопату и, зачерпнув из кучи на полу горсть коричневых кристаллов, ловко забросил ее в какую-то емкость, установленную в верхней части агрегата.
— Хватай лопату — и за дело! — приказал он. — Когда-нибудь занимался такой работой?
— Давно когда-то, — ответил я, зачерпывая кристаллы. — Это что мы забрасываем?
Он перестал орудовать лопатой и задержал на мне долгий, черный взгляд, а потом вернулся к той же куче, и только лопата звенела об пол. Прикуси язык и не задавай вопросов этому старому козлу, напомнил я себе и присоединился к нему.
Вскоре с меня уже градом катился пот. Ладони саднило, я потихоньку выматывался. Брокуэй же только косился в мою сторону, беззвучно хихикая.
— Смотри не перетрудись, юноша, — вкрадчиво сказал он.
— Привыкну, — бросил я и целиком загрузил лопату.
— Ну разумеется, разумеется, — протянул он. — Разумеется. Но когда устанешь, непременно отдыхай.
Однако я не останавливался. Махал лопатой до тех пор, пока он не сказал:
— Вон там — лопата, которую мы искали. Она лучше подходит. Отойди-ка, я машину запущу.
Я сделал шаг назад, а он нажал на какой-то выключатель. С дрожью оживая, машина внезапно завыла, как циркулярная пила, и выстрелила дробью кристаллов прямо мне в лицо. Я неуклюже увернулся, заметив, как осклабился Брокуэй — ни дать ни взять сушеный чернослив. Во внезапной тишине, после стихшего гула яростно крутившихся барабанов я услышал, как кристаллы медленно просеиваются, а затем скатываются по желобу в установленный внизу котел.