– Я не могу ему помочь, – произносит она.
– Что? – спрашиваю я, уставившись на нее.
Милли шевелит пальцами, и тут я понимаю, что ее пальцы указывают на Стивена.
– Это за пределами моей квалификации. Извините.
Стивен резко втягивает воздух:
– Вы меня видите?
Она не выражает ни малейшего удивления, услышав голос Стивена. Одноглазый человек косится в сторону Стивена с любопытством, но быстро принимает свою обычную ленивую позу на табурете.
– К сожалению, нет, – отвечает Милли Стивену. – Но я вижу проклятие.
Потом она обращается ко мне:
– Долго же ты меня искала.
Милли поворачивается и неуверенной походкой направляется к лестнице. Мы смотрим ей вслед, и тут она оглядывается и бросает через плечо:
– Ну же.
Глава тринадцатая
– Кто вы? – спрашивает Элизабет, пока мы направляемся в самые темные глубины отживающего свой век магазина комиксов.
– Кто я – это к делу не относится, – отвечает Милли.
– Но для нас важно, чем вы занимаетесь, – говорю я.
– Совершенно верно, – кивает Милли.
Я чувствую, как что-то меняется. Мое собственное отношение к миру меняется. Я-то считал, что все устроено достаточно просто, на все можно взглянуть с одной или с другой точки зрения. Но теперь мне кажется, что я ошибался. Внутри мира, который я знаю, есть мир, совершенно мне незнакомый. И Милли, по-видимому, его посланница.
В комнате, куда она нас приводит, все стены заняты книжными полками. Частная библиотека… но что-то здесь не так. Сначала я не могу понять, что приводит меня в замешательство, а потом замечаю: ни у одной из книг ничего не написано на корешке. Это безымянная библиотека. А может, библиотека, книги которой я не смогу читать.
– Садитесь, пожалуйста, – говорит Милли, указывая на стол посередине комнаты. Четыре стула окружают его, словно она как раз ждала трех посетителей.
Я ловлю себя на мысли, что не мешало бы Лори немного разбавить эту ситуацию юмором, но он так же лишился дара речи, как и все мы.
– Почему вы меня ждали? – спрашивает Элизабет, когда все мы садимся.
– Несомненно, по той же причине, по которой ты сюда пришла.
– Я пришла, потому что он невидим.
Милли качает головой.
– Нет, ты пришла, потому что ты его видишь.
– Вы насылаете проклятия? – спрашиваю я.
Старая женщина выглядит жестоко оскорбленной.
– Я? Да никогда в жизни! – восклицает она. – Как можно говорить такие ужасные вещи!
– Извините, – стараюсь исправиться я. – Просто дело в том…
– Да будет тебе известно, я искательница заклятий! И… – Милли смотрит на Элизабет, – я всегда чувствую, когда встречаю таких же искателей, как я!
– Простите? – не понимает Элизабет.
– Мы обнаруживаем заклятия. Мы их чувствуем. Мы способны их распознавать. Тебе ведь наверняка кто-то об этом говорил? Невозможно преодолеть проклятие невидимости, не имея специальной подготовки!
– Но я правда понятия не имею, о чем вы, – уверяет колдунью Элизабет.
– Полностью поддерживаю, – встревает Лори. – Вроде вы говорите по-английски, но мы вас совсем не понимаем.
– Пф-ф, – фыркает Милли. Потом несколько язвительно добавляет: – Выходит, у тебя талант от природы?
– Уверяю вас, она не проходила никакого формального обучения, – говорит Лори. – В нашем городе даже не было клуба волшебников.
– Послушайте, – вмешиваюсь я, – вы же явно знаете обо всем этом намного, намного больше, чем любой из нас. Мне известно, что мой дед умел насылать проклятия, что бы это ни означало. Я знаю, что он проклял мою мать, из-за чего я стал невидимым. Вот и все, что мне известно. Нам нужна помощь. Серьезная помощь.
– Это очевидно, – чуть менее враждебно, чем раньше, откликается Милли. – Но вы должны понять, что я не могу быть вовлеченной в историю с проклятиями. Особенно когда речь идет о делах семейных.
Одна часть меня хочет плакать, а другая – схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Оказаться так близко хоть к какому-то ответу и не получить его – лучше уж было оставаться в неведении. Но прошлого не вернешь.
– Вы сказали, что можете видеть мое проклятие? – напоминаю я.
Милли вздыхает.
– Да. Но это скучно, не правда ли?
– Мне это вовсе не кажется скучным, – вставляет слово Лори. – Это ведь что-то вроде ауры?
– «Что-то вроде ауры»? – передразнивает его Милли. Затем обращается к Элизабет:
– Милочка, может, ты ему объяснишь или предоставишь это мне?
Элизабет непонимающе на нее смотрит. Милли снова вздыхает.
– Это не похоже на цвет. Или на ауру. Нельзя сказать, что я буквально это вижу. Это что-то вроде дополнительного чувства.
– Шестое чувство? – снова встревает Лори.
Милли фыркает.
– Я не распределяю их по местам – первое, второе… А если бы и распределяла, оно бы точно не шло шестым номером.
– Но я ничего не чувствую… – с сомнением произносит Элизабет.
– Конечно, чувствуешь, дорогая! Это единственная причина, по которой я догадалась, что ты над этим работаешь. Я всегда узнаю, когда неподалеку есть другой искатель заклятий. Так бывает нечасто, но когда бывает, я это узнаю.
– Я не чувствовала ничего, кроме Стивена.
– Ну, такого попросту быть не может. Это Нью-Йорк. Тут проклятия и заклятия на каждом шагу. Я пойму, если ты просто стесняешься – нелегко говорить о своем даре. Когда-то и я была такой же девочкой, как ты. Хотя, конечно, я так и не смогла настолько отточить свое мастерство, чтобы видеть сквозь проклятие невидимости. Можешь быть спокойна: я тебе не соперница. Все мы здесь ради общего дела. Поэтому если бы ты просто отбросила свою, скажем так, сдержанность, это бы нам очень помогло.
Не знаю, что там с шестым чувством Милли, но, похоже, по крайней мере два ее других чувства (зрение и слух) нуждаются в усовершенствовании. Ведь яснее ясного: Элизабет вовсе не скромничает и не пытается что-либо скрыть. Она действительно понятия не имеет, о чем тут рассуждает Милли.
Старая женщина продолжает.
– Тот, кто тебя проклял, отлично справился со своей работой. Твое проклятие непроницаемо. Иногда бывает, что есть трещины, сквозь которые можно видеть, – потому-то, знаете, люди и приходят ко мне. Но в твоем никаких трещин нет. Такой искусной работы я уже много лет не видела.
– Его звали Максвелл Арбус, – говорю я.
Милли моргает, потом качает головой.
– Я его не знаю. Он, верно, был не отсюда?
– Да. Но вы ведь говорите, что есть другие люди, способные насылать проклятия?
Теперь Милли смеется.
– Это должно быть известно только мне, а тебе это знать не положено. Секреты ремесла. Грош мне цена, если не сумею держать язык за зубами.
Мы с Лори ерзаем на стульях. Я гляжу на Элизабет и вижу, что она глядит на Милли. Смотрит на нее пристально, неотрывно. Милли тоже это замечает и перестает смеяться.
– Что? – спрашивает она дрогнувшим голосом.
Никогда еще я не видел Элизабет такой. И судя по выражению лица Лори, он тоже.
Она не испугана. Не потрясена. Она старается сосредоточиться.
– Ваша мать думала, что вы обе умрете, – шепчет она.
Милли ахает от удивления.
– Она не думала, что оба ребенка выживут, – продолжает Элизабет. – Тогда она наложила заклятие. Вы остались живы. Ваша сестра умерла. И с тех пор вы стали увлекаться заклятиями. Потому что они и дают жизнь, и убивают.
– Но как… это невозможно… ты…
– Элизабет? – осторожно зовет Лори.
Она поворачивается к нему. Моргает. Она снова с нами.
– Ничего себе, – бормочет она. – Это было сильно.
– Что ты сделала? – спрашиваю я.
– Я увидела заклятие. Оно было прямо там. Я не знаю, как. Но оно было…
Милли встает.
– Вы должны немедленно уйти. Еще не хватало, чтобы на меня нападали в моем собственном заклинариуме!
– Что? – спрашивает Лори, хватая книгу с полки. – И что, все это, типа, колдовские книги?
Он открывает книгу и, едва взглянув на страницу, кричит от боли. Книга выпадает у него из рук. Слезы брызгают у него из глаз.
– Это не предназначено для твоих глаз, – говорит Милли, подбирая книгу с пола. – Очевидно, ты не обладаешь талантом своей подружки.
– Подружки? Но это ни в какие ворота не лезет!
– Опять-таки, я должна просить вас уйти.
Мы с Лори встаем, но Элизабет упорствует.
Она глядит прямо на Милли. Теперь она не разглядывает ее, а смотрит просительно.
– Вы должны объяснить мне, что это значит, – говорит она. – Я понятия не имею, что делаю. И ни кто из нас этого не понимает.
Наконец до Милли доходит. Вид у нее почти такой же потрясенный, как в тот момент, когда Элизабет увидела ее заклятие.
– Так ты что, правда, не понимаешь? – спрашивает она, обходя стол и становясь возле стула Элизабет. Изучая ее.
– Клянусь, до сегодняшнего дня ничего подобного со мной не случалось. Я только видела Стивена. И это все.
– В любом случае это только твоя версия событий.
Милли снова садится на стул. Мы с Лори так и остаемся стоять, как будто понимая, что теперь дело касается их двоих, и если мы вмешаемся, то можем навсегда утратить поддержку Милли.
– Когда я была девочкой, я все время видела разные вещи – просто я не понимала, что вижу их. На самом деле талант именно в этом. В том, чтобы знать, что ты видишь.
– Просто у меня нет опыта в области… магии, наверное.
Милли издает стон.
– Магия! Как только не употребляют это слово! То, что мы делаем, является такой же частью системы, как физика, химия или биология. Просто это на много менее… публично. И должно быть таким. Если ты пока этого не понимаешь, скоро поймешь. – Помолчав немного, она снова вздыхает. – Я вижу, что придется начать с самого базового уровня.
– Да, – просит Элизабет. – Пожалуйста.
– В мире живут те, кто насылает заклятия, те, кто насылает проклятия, и искатели заклятий. Те, кто насылает заклинания, – практики, использующие дар заклинаний, чтобы менять происходящее в хорошую или дурную сторону. Те, кто проклинает, действуют только во зло. А искатели заклятий – единственные, кто понимает, что происходит, даже если сами они не могут насылать ни заклятий, ни проклятий. С философской точки зрения нас не так много, как, в сущности, немного тех, кто насылает заклятия или проклятия. По большому счету, эти способности идут на убыль. Но они все еще обладают силой, если использовать их в нужном месте в нужное время.