Он не тратил времени на то, чтобы сказать мне, какая я дурочка, что осталась. Только прижимал к себе так, что думала, переломит надвое. А потом принялся произносить какие-то слова на незнакомом языке речитативом – быстро-быстро, и эти рычащие звуки словно приобрели объем, заполнили ущелье, как вода наполняет кувшин.
Барсы остановились. Алое сияние их глаз погасло – они стали серыми и безжизненными, как стекляшки. Свирепые. звери медленно опустились на все четыре лапы, улеглись пушистыми брюхами на камень и замерли, словно мраморные изваяния.
А мой жених всё не отпускал меня ни на шаг – вместе со мной развернулся в ту сторону, где оказывается, вовсю кипела другая битва.
Гром с друидом на спине вихрем кружил вокруг Ашайи и каким-то чудом уклонялся от десятков мелких жалящих стрел огня, которые она выпускала с ладоней. Земля под ней тряслась и дрожала, как будто горы тоже хотели сбросить чуждое им создание со своих могучих плеч.
- Не подходите! Стойте, где стоите! – приказал нам Гордевид, и мы застыли в ожидании исхода этого сражения.
На наших глазах творились истинные чудеса. По мановению руки друида зашевелились ветви горной сосны, что росла в скалах над нашими головами. Корни вырвались из каменной стены, удлинились и подобно сотне копий ринулись к Ашайе. Она сделала пасс руками, и магическое поле вокруг неё уплотнилось. Корни бились об него, жалили воздух, как стая взбесившихся ос, но ничего не могли поделать. Гром пытался исполосовать его когтями, добраться до содержимого воздушного кокона, но тоже напрасно.
Тогда друид выкрикнул новое заклинание, и корни принялись оплетать кокон, всё гуще и гуще, создавая непроницаемую завесу – настоящую живую тюрьму.
На секунду мне показалось, что у него получается – но только на секунду. Мерцание внутри кокона угасло лишь на миг – чтобы затем вспыхнуть ночным солнцем и разорвать на куски древесные отростки, разметать обрывки корней во все стороны.
Алое копьё вырвалось из распавшегося кокона и вонзилось в переднюю лапу Грома. Барс взревел, а потом заскулил жалобно, словно котёнок, и припал к земле. Друид скатился с его спины – видимо, не успел пристегнуться в спешке – но тут же вскочил, бросился к коту. С ладоней его слетела серебристая сеть, которая легла на рану. Но сам он, кажется, тратил уже последние силы, потому что движения его стали замедленными, он с трудом отрывал ноги от земли.
А самое ужасное, что я чувствовала всей кожей – Арн тоже израсходовал последние резервы на усмирение диких котов. У него оставался только меч в руке, который он стискивал с холодной яростью. Я боялась смотреть в его глаза, которые полыхали непримиримым гневом… но в то же время отчаянием. Именно в этот момент я поняла, что у нас не хватает – не хватает сил, чтобы сдержать мощь Архимага Империи. Наверное, она не могла противостоять совокупной силе целого войска северян, стоящего живым щитом на Границе. Но теперь у неё получилось ударить в незащищённую спину. А я невольно в этом помогла, когда привезла в Таарн. Да ещё по глупой прихоти лишила Арна его последней защиты – эликсира невидимости.
Горькие слёзы навернулись на глаза, они мешали мне рассмотреть как следует старуху, которая очевидно колебалась и не знала, с каким из почти поверженных врагов разделаться в первую очередь. Её смазанный силуэт слегка подрагивал, и наконец качнулся в нашу сторону…
…Может быть, я жила ради этого мгновения. Может быть, одного-единственного поцелуя достаточно на целую жизнь – если это такой поцелуй.
Эти люди вернули мне радость, согрели и приняли, как свою. А мужчина рядом со мной стал подарком судьбы, который, кажется, пришло время вернуть.
Но он правильно сказал – я тоже ни о чём не жалею.
Я нажала сильнее и взломала ту дверь внутри, за которой пряталась сила. Я скрывала её всю жизнь, боялась и ненавидела – считала причиной всех бед, что обрушились на мою голову. Причиной тех событий, что в конце концов привели к потере родителей. Но сегодня… сегодня я, кажется, поняла, для чего мне дана была эта мощь.
Я заговорила с ней, как с ребёнком, убедила не прятаться и не бояться. И магия ответила – сперва робко и несмело…
Арн кричал мне что-то, рассерженно и грубо, кажется, просил прекратить. Но я не слушала и даже не слышала. Выламывала из себя, как запечатанное в камне оружие, с болью и отчаянием, выпускала на свободу то, что дремало все эти годы.
Мою силу.
Слабое зелёное свечение родилось на моих ладонях. Арн, словно обжегшись, выпустил меня из рук, и я сделала шаг вперёд, пользуясь его замешательством. Раскинула руки и заслонила нас обоих.
Свечение ширилось и росло. Прозрачной сферой растекалось прочь, охватило нас, укрыло, как щитом.
Мой щит.
Я – Щит.
Несколько огненных стрел разбилось об меня, не причинив вреда. Я даже не почувствовала.
Восторг в глазах Ашайи – чистый, неподдельный восторг.
- Это же… Это… Абсолютный Щит! Как же мы проглядели…
Граница Меня добралась до ног старухи. Я уже утратила ощущение времени и пространства, не знала, где заканчиваюсь и где начинаюсь.
Следующую порцию стрел впитала в себя, а потом… потянулась к Архимагу, чтобы вырвать ядовитые клыки у этой кобры. Не дать ей причинить боль людям, которых я люблю. Защитить место, которое стало родным. А цена… цена неважна.
Ашайя пыталась сотворить ещё какие-то заклинания. Её руки судорожно метались, пальцы плели сложные узоры, царапали воздух… Зелёное свечение добралось и до неё. Опутало, не дало пошевелиться.
И тогда я выпила её силу, вытащила из неё, как кинжал из рук.
А потом вышвырнула прямо в небо – туда, где туманные вихри постепенно рассеивались и в рваном просвете открылись звёзды. А небо… оно бездонно. Что для него эта злая магия? Оно приняло её и рассеяло без следа.
Опустошённая Ашайя стала иссыхать и рассыпаться прямо на моих глазах. Не теряя удивления и восторга во взгляде пустеющих глаз.
- Какая мощь… Ты должна была стать нашей!..
Когда эхо последних слов Ашайи утихло над скалами и прах её развеял ветер, зелёное свечение тоже угасло.
Я без сил рухнула на руки своего жениха, не чувствуя своего тела, словно оно было чужое.
Как через слой ваты до меня доносились какие-то звуки, знакомые голоса, торопливые слова. Кажется, друид набрасывал и на меня, всю целиком, сверкающую сеть, как до этого на Грома. Она впиталась мне под кожу. Кажется, барс как огромная кошка лизал меня в щёку, а мой Невидимка отпихивал его и ругался, чтобы не мешал. Кажется, Арн торопливо вливал в меня какой-то гадкий, противный эликсир, и бережно поддерживал, когда я закашлялась – чтобы не поперхнулась.
Постепенно я почувствовала тепло на кончиках пальцев, ощутила ноги, прикосновение сильных рук, которые обнимали меня, твёрдость почвы под собой, холод ночного ветра. Вернулись запахи и звуки.
Мы сидели на каменистой земле. Арн осторожно гладил меня по щеке костяшками пальцев и всматривался в моё лицо. В стороне валялся меч, торопливо отброшенный, тускло и устало мерцал сапфир в эфесе.
- Не думала… что ты умеешь так… все эти молнии… это было что-то!
Горло саднило и першило. Простые несколько фраз ужасно меня утомили, и я замолчала снова.
- Только на земле Таарна, иначе давно бы разнёс уже всю эту твою Империю по камешку… Как же ты меня напугала!
Арн прижал меня к себе так, что думала, раздавит. А потом отстранил и снова всмотрелся в моё лицо – взглядом нежным и пристальным.
- Кто же ты, Мэй? Кто ты, моя девочка? Моё негаданное сокровище…
Глава 30
- Я – просто Мэй.
На плечо мне легла хрупкая ладонь старика. Я подняла взгляд.
- «Просто Мэй» не уничтожила бы одним мановением руки Архимага Империи. Сильнейшую колдунью, что рождала земля за последние сто лет.
В глазах друида были… слёзы? Он… оплакивает её?
Арн тоже смотрел на меня пристально и выжидающе.
- Мэй, расскажи нам! Здесь тебе бояться нечего. Я от тебя никогда не отвернусь и не оставлю одну. Давно хотел сказать… Просто доверься мне и клянусь, я сделаю так… что ты никогда больше не будешь плакать.
Я знала, что мы вспоминаем об одном и том же – глаза в глаза. Как я рассказывала историю своей жизни моему Невидимке, и ревела навзрыд, а он обнимал меня и утешал без слов. Вот только… я рассказала тогда не всю историю.
Вздохнула.
Потом вздохнула ещё раз.
Делать нечего – придётся рассказывать, как есть… Я и так слишком долго выжидала удобного момента. А вернее, оттягивала этот рассказ – так не хотелось мне снова возвращаться мыслями в прошлое.
И я начала говорить – сначала медленно и со скрипом, как поворачивается ржавое колесо несмазанной телеги, но постепенно всё спокойней, быстрее и уверенней. Я твёрдо решила отпустить прошлое. А для этого я должна быть смелой. Прошлое сделало меня такой, какая я сейчас – и прошлое дало мне силы защитить близких людей. Хотя бы в этот раз.
У меня было ничем не примечательное детство. Единственный ребенок в семье имперских чиновников средней руки, как было принято в наших кругах. Зато мне доставалось всё внимание родителей, что изрядно меня избаловало. Отказа я не знала ни в чём – море игрушек, нарядов больше, чем у моих кукол, самые вкусные лакомства… Я потом пыталась вспомнить, какие мне нравились больше всего, но не смогла. Кажется, тогда они все для меня на вкус были одинаковыми.
Папа и мама занимались учетом зерна в Императорских амбарах, там и познакомились. Мама пришла туда на стажировку после курсов счетоводов и доказывала, что надо завести побольше кошек, тогда станет меньше убыток от мышей. Папа, который был там Главным счетоводом, рьяно выступил против – сказал, что от этих усатых бестий спасу не будет, когда они сами расплодятся.
Спор выиграла мама, мышей почти извели. Мне потом даже взяли домой кошку. Её… пришлось оставить, когда мы бежали, а новую завести было уже не судьба. Может, поэтому я не испугалась Грома – он же просто здоровенный кот.